кухне, в шесть часов пополудни. Там же были Костя, прогулявший работу, Вадим Мельников, Элла и ещё один человек — крепкий восемнадцатилетний парень с огромными, в красных прожилках, глазами, крупным носом и уродливыми большими губами, с царапинами на щеках. На нём была серая куртка с просторным капюшоном, откинутым назад.
Последним пришёл бледный, растерянный Саня. Молча бросил на стол мокрую сиреневую бейсболку.
— Ты где был? — спросила Карина, хотя ответ был ясен заранее.
— На Медицинском, — Саня говорил, почти не раскрывая рта, поэтому голос казался незнакомым. — Как прочитал письмо — сразу туда. Всё обегал. Вот, нашёл. К берегу прибило.
— А тебе он что написал?
— Да ничего особенного. Про то, что рад был знакомству, тыры-пыры. Приехал сюда, чтобы провести здесь последние дни в жизни, а потом уйти, а озеро Медицинское для этого идеально подходит.
— А мне написал, что очень благодарен мне за крышу над головой и за компанию. И что он проиграл пари…
— Какое ещё пари? — спросил Саня.
— Не говори ему, — отрезала Карина. — Другим знать незачем.
— А ты знаешь? — удивился Костя.
— Да. Он мне всё рассказал. Так вот, Костенька, чтоб ты знал: он выиграл это пари.
— Ни фига себе-себе! А чего ж он тогда соврал?
— Ну, может, чтобы меня не очернить, — безразлично пожала плечами она. — Ты же всё равно это никак не проверишь.
— Да это-то понятно… А с этим-то что мне делать? — Костя поставил на стол спортивную сумку Максима, расстегнул её, вытащил огромный золочёный кубок с оттиснутой на нем эмблемой — панда, сидящая за компьютером. — Куда вот его теперь девать?!
— Мне отдай, — неожиданно буркнул Вадим.
Ни его, ни Эллу никто не решился спросить, что было в прощальных письмах, адресованных им. Вадим Мельников полностью ушёл куда-то в глубь самого себя и заперся там, как в цитадели, а Элла молча плакала, ни на что не реагируя.
Свои письма Максим запечатал в обычные конверты, на каждом написал имя получателя, а потом лично разнёс их по адресам и бросил в почтовые ящики. Когда это случилось — никто не мог сказать наверняка.
Элла обнаружила письмо около двух часов дня, когда выносила из отцовской квартиры первую партию мусора — несколько пакетов, до отказа набитых пустыми бутылками. Карина — чуть позже. Она с самого утра несколько раз звонила Максиму, но абонент почему-то был недоступен. Наконец она решилась отправиться к нему лично — и увидела в почтовом ящике два конверта. Прочитала своё письмо, второе оставила на столе и написала для Сани адрес, где живут Константин и Вадим Мельников и где уже не живёт профессиональный геймер Максим Метёлкин. Костя нашёл письма для него и Вадима в пять вечера, когда возвращался с работы.
А парень в серой куртке в последний раз видел Максима прошлой ночью. Ровно в двенадцать.
…Максим пришёл к фонтану точно в срок.
— Привет, — произнёс он.
Человек в серой куртке стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Молчал. Позади него молчала украшавшая фонтан белокаменная девушка в тунике и венке — натянув невидимую тетиву, целилась прямо в Максима.
— Последнее слово дозволишь сказать?
Нет ответа.
— А я, кажется, знаю, кто ты, — продолжал Максим, медленно приближаясь к врагу. — Был такой парень — Дима Неделин. Геймер из Екатеринбурга. Мечтал попасть на чемпионат «Панда Геймз». А я его туда не пустил. Вышиб из отборочного тура, когда нас всего двое осталось: он и я. После этого Дима прыгнул под поезд. В день своего рождения. Двадцать один год. У него, помнится, был младший брат, какой-то там спортсмен, атлет, что ли. Кажется, Василий его звали?
Человек в серой куртке откинул капюшон. Максим вздрогнул:
— Тьфу, чёрт… Ты так на него похож… Слушай, Вася: я понимаю, за что ты хочешь меня убить. А вот я тебе сейчас докажу, что я не виноват в его смерти… Доказательство у меня вот, — он поднял руку с КПК. — Скачал одно видео. Посмотри, пожалуйста.
Василий просмотрел ролик несколько раз. Потом зарыдал, как ребёнок. Максим положил руку на его плечо. Василий не стал её стряхивать.
…Костя воскликнул:
— Ну чё вот вы ноете? Правда, что ль, поверили, что он взял вот так да и утопился? Хотите знать моё мнение? Он просто позёр. И выпендрёжник. И у него бы просто духу не хватило вот так вот взять и помереть. Он просто бросил всё и уехал. Симку выкинул, чтобы мы до него не дозвонились…
— Зачем? — рявкнул Вадим. — На хрена?
— А чтобы мы его не преследовали. Глупость, конечно. Знаю. Но вот лично мне приятнее думать, что он уехал. А не стоит сейчас на дне Медицинского озера.
— А я верю, что он ушёл, — отрезал Мельников. — И сидит сейчас в раю, в золотом компьютерном салоне.
— …И дрессированные панды приносят ему энергетики, — добавила Элла.
— Я другое хочу знать: что это было?! — закричал Костя. — Что?! А? Как это называется? Взял, приехал, поразвлекался и пропал. И всё… Даже не пообщались толком. Я бы ему ещё такие места показал! — Он всхлипнул. — Вот, у меня тут от позавчера осталось маленечко… — Костя вынул из холодильника ополовиненную бутылку красного вина, из шкафчика — рюмки. — Давайте, что ли, за Максима.
— Я не буду, — Карина встала.
— Вот оно, дурное влияние трезвенников, — невесело пошутил Константин.
— Я домой, — сказала красавица.
— А кто тебя проводит? — оживился Костя.
— Никто. — Девушка повернулась к брату. — Тебя тоже касается.
Карина шагала по любимой площади. Душный летний вечер. Буйный фонтан в облаке невидимого водяного пара, сквозь которое так приятно пройти в жару.
Старик-хиромант держит за руку очаровательную девушку, что-то ей нараспев говорит, а она смотрит ему в рот, вытаращив глаза. Вот работа у дяди — трогать девочек за руки! Странно, что не придумали способа гадания по девичьей груди.
Толстый молодой мужчина, чем-то похожий на маминого сослуживца Мишу, и его миниатюрная супруга в четыре руки толкают перед собой коляску — судя по её размерам, там двойняшки. На лицах у мужа и жены счастливые улыбки.
Опрятный молодой мужчина с козлиной бородкой и взглядом ягнёнка раздаёт листовки с призывом легализовать однополые браки. Текст листовок набран церковнославянским шрифтом.
Какой-то панк с оранжевыми волосами задумчиво пинает пустую банку из-под лимонада. Одет, несмотря на зной, в кожаную куртку и беспалые перчатки. На спине заклёпками выложено слово ROCK.
Японский турист, увешанный камерами, пристаёт к юной парочке — на ломаном английском просит разрешения их сфотографировать. Парень, одетый в широкие спортивные штаны и рэпперскую бандану, мнётся, а его подружка, в очень коротких джинсовых шортах и розовой футболке, тут же находит правильный ответ: «Фифти бакс!» Ушлая девочка, ничего не скажешь.
А больше всего — школьников, старшеклассников. Бродят парами, стайками. С плеерами, со значками, в маечках с забавными надписями. Пьют пиво или жуют мороженое. Катаются на роликах, сидят на лавочках, обнимаются, во всеуслышание хвастаются мелодиями и видеороликами в телефонах. Такие счастливые, такие юные. Наверняка многим из них хотелось бы быть вечно юными. Forever young.
Нам не дано остановить безумие… Карине стало страшно и неуютно. Она прибавила шагу, громко
