В ночь на 31 июля шхуна дала последнее радио: «Положение безнадежно… Слушайте каждые десять минут… Скажите, сколько времени…»
Повидимому, хотели еще что-то спросить, но решительный момент заставил всех покинуть судно. Радио оборвалось.
Находившийся в 7 милях транспорт «Лейтенант Шмидт» отвечал шхуне:
«Советую оставить шхуну, спасайте пассажиров, команду, себя, высаживайтесь на лед. Вышлю, если позволит лед, на помощь команду. Берегите людей. Судно помочь бессильно, с опасением ждем шквалов. Капитан Миловзоров».
Однако ледовая экспедиция с «Лейтенанта Шмидта» не состоялась. Трудную миссию спасения людей с «Чукотки» выполнил пароход «Колыма» под командой капитана Сергеевского. «Колыме» удалось пробиться к «Чукотке» и остановиться от нее всего лишь в миле расстояния. Люди со шхуны были спасены.
Однако гибель «Чукотки» не остановила оказания помощи обитателям острова. 12 августа на остров поступило следующее сообщение:
«Целях успешного продвижения тралера «Гагара» к острову Врангеля, сообщайте ежедневно состояние льдов, направление, силу ветра, термометр, полдень, полночь. «Гагарой» командует Дублицкий».
Из последующих радиосообщений с уже находившейся в пути «Гагары» выяснилось, что на всякий случай на борту тралера находятся эскимосы, собаки и полное снаряжение для продвижения на остров по льдам.
Решив, что рейс «Гагары» к острову, сопряженный с непреодолимыми препятствиями, не выполним, Минеев послал на материк радиограмму, где изложил свои соображения и просил отменить рейс. Рейс «Гагары» был отменен.
На материке не забывали о зимовщиках: оказать им помощь и доставить новую смену старались при первом же удобном случае. К концу третьего года зимовки, 16 июня на остров было послано сообщение, что сюда отправляется новое судно — пароход «Совет» под командой уже известного нам отважного полярника капитана Дублицкого. Зимовщики с нетерпением ожидали дальнейших сообщений.
16 августа перехватили радиограмму с «Совета» во Владивосток, из которой выяснилось, что пароход затерт льдами где- то в широте 71°11?, причем получил повреждения и течь в носовой части.
20 августа лед стал понемногу расходиться. Воспользовавшись этим, «Совет» медленно, с большим трудом стал пробиваться к острову Врангеля. Опять неудача: на пароходе лопнули болты гребного вала. Пока занимались починкой, произошло новое передвижение льдов, открытые места исчезли, плотное кольцо сомкнувшихся льдов прекратило всякую возможность продвигаться вперед.
21 августа Дублицкий собрал судовое совещание, на котором обсуждался вопрос «о положении парохода «Совет», находящегося в дрейфе, на пути к острову Врангеля». Несмотря на все трудности движения в тяжелых арктических льдах, было принято по инициативе капитана Дублицкого решение — пробиваться к острову, используя все возможности.
В то время, когда совещались на пароходе, Минеев также созвал совещание на острове. Учитывая чрезвычайно тяжелое положение парохода и хорошо зная, чтоб за опасность для парохода представляют льды, окружающие остров, решили сообщить на «Совет», что колония может продержаться еще год при условии, если на самолетах будет доставлено кое-что из продуктов и припасов, в чем испытывается острая нужда, а также снят душевнобольной. Повидимому, надежды у Минеева на подход в этом году «Совета» не было никакой. Дублицкий отвечал, что всемерно поддерживает проект оказания помощи острову самолетом, но тем не менее до самой последней возможности будет продолжать попытки достигнуть острова Врангеля.
Ежедневно по нескольку раз обитатели колонии, вооружившись биноклями, подымались на холм и напряженно всматривались в даль: там они различали силуэт парохода, видели дымок и даже огонь на мачте. «Даже не верилось, что это небольшое расстояние не одолеет корабль».
«Совет» так и не мог одолеть всего лишь 19 миль, которые отделяли его от берега. Все время льды стояли сплошной, непреодолимой стеной. Еще на две мили приблизился пароход. Наши зимовщики собрали на горе большой костер и зажгли его. С парохода заметили огонь и сообщили об этом. Но дальнейшая борьба со льдом была явно бесполезна.
21 августа и Минеев и Дублицкий окончательно удостоверились, что один лишь самолет сможет разрешить неотложные нужды острова. Но подходящего самолета поблизости на материке не оказалось. Колымская экспедиция, руководимая Н. И. Евгеновым, правда, располагала двумя самолетами, но они были слишком малы, предпринимать на них полет на остров Врангеля было и рискованно и нецелесообразно. На состоявшемся по радио совещании Минеева, Дублицкого и Евгенова было решено обратиться в центр с просьбой о присылке большого самолета.
Дело, однако, разрешилось совершенно по-иному и притом очень удачно. На Чукотский полуостров неожиданно прилетела специальная летная экспедиция, организованная Всесоюзным Арктическим институтом для аэросъемки и географического изучения Чукотского округа. Экспедиция располагала мощным двухмоторным гидропланом типа Дорнье-Валь (летающая лодка), командиром которого был Я. Л. Петров. Экспедицию возглавлял профессор-геолог Сергей Обручев. Подобный самолет как нельзя лучше смог бы осуществить полет на остров Врангеля. «Только Дорнье-Валь может сделать это продуктивно», — утверждал Евгенов и обратился с настойчивой просьбой к Обручеву. «Эта просьба, — вспоминает Обручев, — нас несколько смутила. Для исполнения прямых задач экспедиции — съемки и географического изучения Чукотского округа — нам необходимо было остаться на материке. К тому же мы очень запоздали, и времени для нашей большой и ответственной работы оставалось мало. Кроме того, полет на остров и особенно перелет к пароходу, стоящему во льдах, являлся довольно рискованным: наши моторы имели в запасе всего 20 часов работы, и их скоро нужно было менять. Могли ли мы, не имея прямых заданий от Арктического института и от владельца самолета — Комсеверпути, рисковать машиной и людьми? С другой стороны, действительно, только наш самолет мог помочь колонистам, и в случае нашего отказа они обрекались на новую зимовку. Я знал, что весь экипаж охотно пойдет в этот рискованный полет и, обсудив вопрос с Л. Петровым, ответил Евгенову согласием».
3 сентября состоялся отлет к острову гидроплана, а также легкого самолета колымской экспедиции «Савойя». Погода не благоприятствует, нависшие тучи не дают возможности забрать высоту. Приходится лететь совсем низко над торосистыми льдами, сдавленными мощными движениями ледяных полей с севера в огромные бугристые массы. «Мы летим низко бреющим полетом, — рассказывает Обручев, — и чувствуешь невольно всем телом, как при какой-нибудь ошибке пилота, легком его невнимании, самолет своим тонким корпусом врежется в эти торчащие навстречу острые гребни и зубцы»[23].
Полет неудачен: впереди сплошным саваном надвигается полоса густого тумана. Приходится возвращаться обратно. А внизу мелькают прелюбопытные картины. «Назад мы идем уже в тумане, над льдом. Быстро проносятся под нами фантастические, от тумана кажущиеся огромными, торосы. Вот налево движется какая-то серая масса, — это медведь, потревоженный шумом мотора, лениво и недовольно отходит от туши тюленя, которую он свежевал».
И на следующий, и еще через день все то же: туман, низкие тучи, снег. И, как только среди дня 5 сентября «в низких тучах над лагуной появляется просвет, — оба самолета один за другим отрываются и круто поднимаются в это голубое окно. Уже через полчаса начинают вырисовываться туманные очертания острова Врангеля, на горизонте все яснее выделяется темный гребень пика Берри». Еще немного — и самолет над бухтой Роджерс. «Самолет делает круг над домами, и уже можно различить людей, которые машут руками и танцуют… Наше появление было неожиданно и эффектно, — мы запоздали против назначенного срока на несколько дней, и к тому же никто не ждал сразу двух аэропланов, которые один за другим спустились в уединенную лагуну, в течение трех лет не видавшую ни одного чужого человека».
Прилет самолетов — исключительный праздник в жизни наших зимовщиков. «Мы провели на острове меньше суток, — пишет Обручев, — и это время протекло и для колонистов, и для нас в состоянии какого-то странного возбуждения, так что трудно дать протокольный отчет о последовательности событий. Из общей массы людей, встретивших нас на берегу, наибольшую энергию проявил начальник острова — тов. Минеев, небольшой человек с рыжеватой бородкой, заботливый и хлопотливый.
