Солженицын. Прощание с мифом

Москву». Во-вторых, очень странно, что в Новочеркасске «московский гость» взял его с собой на операцию, ведь даже самый неопытный убийца понимает: чем меньше свидетелей преступления, тем лучше. В-третьих, совершенно невероятно, чтобы профессиональный киллер в присутствии постороннего человека стал делиться своими впечатлениями о совершенном им покушении. В-четвертых, В. С. Рогачев, который фигурирует в рассказе Б. А. Иванова, как руководитель покушения, действительно был сотрудником АПН и поэтому никакого участия в покушении принимать не мог. В-пятых, совершенно невероятно, чтобы сотрудники КГБ, занимавшиеся подобной деятельностью, не только отправлялись на операцию с подлинными документами, но и называли свои настоящие фамилии первому попавшемуся им человеку, даже из органов КГБ.

Очевидно, что история рассказанная Б. А. Ивановым — это «газетная утка». Если бы Александр Исаевич верил в нее, он не ограничился бы ее пересказом в своих мемуарах и потребовал от прокуратуры расследования.

Очень странно КГБ боролся с ним, когда появился первый том «Архипелага». Вскоре после его высылки за границу Агенство печати «Новости» издало сборник статей под названием «В круге последнем» (11). Статьи имели своей целью дикредитацию не только книги «Архипелаг ГУЛАГ», но и ее автора. Сборник был подписан к печати уже 13 марта 1974 г. (12), что свидетельствует о необыкновенной оперативности. Однако знакомство со сборником не может не вызывать удивления. Прежде всего это касается совершенно беззубой и непрофессиональной критики «Архипелага». Подобный же характер имели и статьи, направленные против А. И. Солженицына. Но самое поразительное заключалось в другом. Сборник статей был издан на ротапринте тиражем всего в 600 экземпляров (13). Даже сейчас такой тираж считается ничтожным. В те времена обычным изданием считался тираж не менее 15 тыс. экземпляров. Издания массового характера, а рассматриваемый сборник имел смысл только в том случае, если был доступен массовому читетелю, предполагали тираж не менее 50-100 тыс. экземпляров (14). Это означает, что сборник статей «В круге последнем» представлял собою холостой залп, который лишь создавал видимость борьбы с А. И. Солженицыным.

Как мы знаем, в июне 1973 г. АПН заказал Н. А. Решетовской книгу воспоминаний о ее муже. Наталья Алексеевна подчеркивала, что в данном случае инициатива исходила от нее и книгу она писала совершенно самостоятельно. Однако есть одна деталь, которая позволяет усомниться в этом. Обычно после представления рукописи в издательство она передается редактору. Здесь же все было не так. Редактор — им стал Константин Игоревич Семенов — был назначен сразу же после заключения договора и к исполнению своих обязанностей приступил уже летом 1973 г. (15) Это значит, что Наталья Алексеевна с самого начала готовила воспоминания под контролем АПН. К намечнному сроку книга, по всей видимости, была представлена в издательство и к весне следующего года подготовлена к печати. Об этом свидетельствует записка Правления АПН, которую оно направило 17 апреля 1974 г. в ЦК КПСС. В ней говорилось:

«Агенство печати Новости вносит предложение об издании через зарубежные издательства на коммерческой основе рукописи Н. Решетовской „В споре со временем“ (объем — до 15 печатных листов). Написанная в форме воспоминаний, книга бывшей жены Солженицына содержит письма, дневники, заявления бывших друзей и другие документы, свидетельствующие о том, что в „Архипелаге ГУЛаг“ использованы лагерные легенды и домыслы. Кроме того, приводится ряд фактов неблаговидного, аморального поведения Солженицына. В рукописи Н. Решетовской можно проследить эволюцию взглядов Солженицына от троцкизма до монархизма… Крупные буржуазные издательства „Нью-Йорк таймс“, „Пресс де ля Сиде“ (Франция), „Аллен Даво“ (Швейцария) обратились в АПН с просьбой предоставить им права на издание воспоминаний Н. Решетовской. Рукопись воспоминаний Н. Решетовской подготовлена к печати издательством АПН совместно с КГБ при СМ СССР» (16).

В 1974 г. воспоминания Натальи Алексеевны были опубликованы за рубежом (18), а в 1975 г. — в СССР (19). Однако до сих пор их не удалось обнаружить ни в одной отечественной библиотеке, так как тираж был полностью предназначен для заграницы (17).

Воспоминания Натальи Алексеевны еще готовились к печати, когда в Париже на русском языке увидел свет второй том «Архипелага», из которого читатели могли узнать, как в 1945 г. на Калужской заставе А. И. Солженицына вербовали в осведомители. Казалось бы, что еще надо — взять эти страницы да перепечатать, да приложить к ним воспоминания надзирателя «Сенина» (а «Сенин» мог вспомнить все что нужно), да сопроводить все это необходимыми комментариями, да пустить в обращение: за границей — в печать, в нашей стране — в самиздат. Не сомневаюсь, число сторонников А. И. Солженицына заметно бы поредело.

Однако на удивление КГБ ограничился только тем, что организовал киноинтервью у бывшего меньшевика М. П. Якубовича, жившего тогда в Караганде, под названием «Постскрипутм к „Архипелагу“». По имеющимся сведениям, М. П. Якубович поставил под сомнение возможность для человека, согласившегося быть агентом органов госбезопасности, отказаться от сотрудничества. Однако, как признает сам Александр Исаевич, это интервью широко не демонстрировалось (20).

Едва только А. И. Солженицын обосновался в Цюрихе, как к нему обратился с просьбой о встрече уже упоминавшийся эмигрант Василий Васильевич Орехов (1896–1990) (21). Уроженец Орловской губернии, он участвовал в белом движении, эмигрировал в чине капитана, жил в Болгарии. Франции, Бельгии. Был близок к генералам Врангелю и Кутепову. В 1929 г. основал журнал «Часовой». Создал и возглавил «Российское Национальное Объединение». В 1936 г. участвовал в гражданской войне в Испании на стороне Франко, затем сотрудничал с гитлеровцами, а в послевоенный период — с НТС (22).

А. И. Солженицын согласился на эту встречу не сразу. А когда встреча состоялась, В. В. Орехов, по словам Александра Исаевича преподнес ему подарок: «…показал мне… два-три письма моих! моим безусловно почерком, замечательно подделанные, и с моими выражениями (из других реальных писем), да не ленились лишний раз Бога призвать и с большой буквы — а никогда мною неписанные! Подивился я работе кагебитского отдела». И далее: «А плели они эту переписку с 1972 года. Сперва я будто запрашивал у Орехова материалы по Первой мировой войне, и он мне слал их — куда же? а в Москву, на указанный адрес заказными письмами и с обратным уведомлением — и уведомления возвращались в нему аккуратно с „моей“ подписью. Изумление? Да столько ли чекисты дурили! Затем, видимо, для правдоподобности „я“ предложил ему сменить адрес — писать через Прагу, через какого- то профессора Несвадбу. Тот подтверждал получение писем Орехова. А в конце 1973, когда уже завертели полную „конспирацию“, передали Орехову приглашение от „меня“ встретиться нам в Праге, уже не для исторических материалов, а для выработки общего понимания и тактики… да тут меня выслали». «Тут, — завершает своей рассказ А. И. Солженицын, — как раз брал интервью „Тайм“, я дал им и эту публикацию, факсимиле „моего“ почерка, поймал КГБ на подделке… И урок: не надо такие случаи пропускать: эта публикация еще сослужит защитную службу в будущем» (23).

В своем обращении в журнал «Тайм» Александр Исаевич писал: «В 1972 г. Госбезопасность затеяла переписку с руководителем „Русского национального объединения“ Василием Ореховым, редактором журнала Часовой (Брюссель), — переписку от моего имени, т. е. сочиняла письма к нему, подделывая мой почерк. Сперва с невинными просьбами прислать материалы и воспоминания о 1-й мировой войне, потом и с приглашением приехать самому или прислать представителя „для связи“ в Прагу. Поначалу эти фальшивые письма пересылалисьиз Праги с обратным адресом известного писателя и психиатора Иозефа Несвадбы, затем — на конвертах появилось подставное лицо Отакар Горский с „домашним“ адресом на учреждение (Прага, улица Революции, 1, где помещаются Чехословацкие аэролинии и туристические конторы), а телефон — из того района (улица Подкаштани и Маяковского), где расположены советское посольство и чешское ГБ. Как далеко зашла бы эта провокация, если бы меня не выслали, — не знаю. Вероятно, хотели арестовать в Праге приехавшего русского эмигранта и затем вокруг него сплести для уголовного суда мои „связи“ с эмигрантскими организациями» (24).

Откликнулся на эту историю и В. В. Орехов, который прежде всего поделился своими сведениями об этой истории на страницах «Русской мысли»:

«Незадолго до высылки А. И. Солженицына, — писал он, — я, действительно, получил от него