попало одежды, ничего лишнего на каминной полке. Она восторженно смотрела на белый карниз над выложенным бледно-голубой плиткой камином. Трудно было себе представить, чтобы кто-то посмел даже пальцем прикоснуться к этому сооружению, разве что смахнуть пыль с мраморных часов и двух розовых ваз с изображениями дам в старомодных нарядах. Сара оглянулась и увидела пианино. Инструмент тоже не был заставлен – всего две фотографии по углам. На обеих красовались мальчики, один из них – Дэвид в возрасте лет шести. Она узнала его по глазам и по улыбке. Ее охватило теплое чувство, быстро сменившееся страхом: ведь она собралась за него замуж!
Дверь открылась, и Сара поспешно обернулась. На пороге стоял мужчина, таращивший на нее глаза. Закрывая дверь, он по-прежнему не сводил с нее взгляда. Потом, покачав головой, воскликнул:
– Боже всемогущий! Что ж, приятно с вами познакомиться!
Сара вскочила. С этим человеком она прежде не встречалась. Она догадалась, что это и есть Джон, брат Дэвида, хотя он совершенно не был на него похож. Подобно тому, как она была крупновата для девушки, он был очень крупным для молодого человека.
– Ну-ну… – Он протянул ей руку. – Джон, ваш будущий шурин. – Его рукопожатие было очень крепким. – Я много лет подряд встречал вас на улице. Вот, оказывается, кого выбрал в невесты Дэвид! – Он кивнул. – Что ж, должен признать, у него хороший вкус.
Сара промолчала. Она едва улыбалась, думая про себя: трудно поверить, что они братья, разве что голоса похожи. Впрочем, даже здесь требовалась оговорка: Джон говорил с такой интонацией, что его можно было принять за жителя ее проклятой улицы. Это был, конечно, не голос чумазого углекопа, однако в его речи, в отличие от Дэвида, не слышалось утонченности.
Он выпустил ее руку, указал на диван и предложил:
– Садитесь. Почему у вас такой взволнованный вид? – Он подался к ней, как заговорщик. – Пройдет несколько недель – и вам самой будет странно, что вы волновались. Вам будет смешно вспоминать свои страхи. – Он подбоченился, поднял одно плечо и склонил голову набок. – Отвечайте же! Вы ведь не глухонемая?
– Да… То есть нет.
Оба прыснули.
– Я… Я сказала Дэвиду, что если переживу этот вечер, то проживу до ста лет.
Он некоторое время не отвечал ей. Его широкое лицо приняло странное, почти агрессивное выражение, но потом, низко наклонившись к ней, он проговорил:
– Зарубите себе на носу: вам некого бояться – ни в этом доме, ни в любом другом месте. Если вы настроены бояться, то так всю жизнь и протрясетесь. Если показывать людям, что они способны нагнать на вас страху, то жизнь превратится в пытку.
– Да-да, вы совершенно правы!
Что еще она могла сказать? От его физиономии исходил жар. Рот у него был большой, красиво очерченный, но совсем не такой, как у Дэвида. Он совершенно не походил на Дэвида – его она с легкостью назвала бы красивым мужчиной. Чувствуя на себе его взгляд, она ерзала от волнения.
Наконец дверь отворилась. Появился Дэн.
– Здравствуйте.
Дэн подошел к Саре, не обращая внимания на Джона. Она глубоко вздохнула и улыбнулась. Ее мышцы расслабились, словно с ее плеч сняли неподъемную тяжесть. Она поприветствовала Дэна.
– Понятно, вы уже знакомы, – буркнул Джон.
– Да, парень, – ответил Дэн и подмигнул. – Тут я тебя обскакал.
– Должен вас предупредить, – обратился Джон к Саре, стоя спиной к камину и все так же упирая руки в бока, – с этим субъектом надо держать ухо востро. Наш семейный Казанова! Постоянно в поисках свежатинки.
– Уймись, Джон!
Сара заметила, что Дэн слегка покраснел, но не разгневался, а только немного смутился или обиделся.
– Вы знаете, что это мой дядя? – Джон обнял Дэна за плечи.
Оба смотрели на Сару.
– Для дяди он слишком молодо выглядит, – ответила Сара, посмотрев на Дэна.
– Я тоже не чувствую себя достаточно старым, чтобы быть их дядюшкой. Такая вот нелепая ситуация, угораздило же меня так поздно родиться!
– Какая откровенность! – Джон довольно захихикал.
Дэн прервал его:
– Хватит дурачиться! Хочешь, чтобы Сара решила, будто у тебя не все дома? Она меня отлично поняла. Я был еще малышом, когда Мэри, их мамаша, вышла замуж. Мы росли вместе. Учтите… – Он перешел на доверительный шепот. – Я не сам выбрал себе таких родственничков. Просто меня не спросили. Дэви еще туда-сюда, но этот… – Он попытался вырваться, но Джон продолжал сжимать его в объятиях, поэтому он крикнул: – Оставь меня в покое! Не хватало только устроить возню. Твоя мать живо приведет тебя в чувство. Будет тебе!
Он вывернулся, и оба расхохотались.
– Теперь вы понимаете, о чем я? – Дэн опустился на диван рядом с Сарой. – С виду он великан, а на самом деле – несмышленыш, щенок.
– Щенок? До чего верно сказано! – Джон снова стоял на коврике перед камином, заложив руки за спину, с тем же выражением на лице, с каким его застал Дэн. – И забавно в придачу! Несмышленыш, значит? Это я-то, единственный среди вас, способный трезво смотреть на вещи! Дэви витает в облаках – это не оскорбление, а комплимент. – Он говорил медленно, убедительно, сопровождая каждое слово кивком, адресованным Саре. – Из отца совсем выбили дух… – Он перевел взгляд на Дэна. – А тебе на все наплевать, кроме… – Он осекся, прищурился и громко спросил: – Чего ради ты меня завел?
– Кто же виноват, что ты заводишься с пол-оборота? К тому же Саре не мешает знать все с самого начала. Что вы о нем скажете, Сара?
Сара взглянула на своего соседа по дивану и, прежде чем ответить, подумала: этот годится Дэвиду в братья, в нем чувствуется доброта. С внезапной веселостью она ответила, подражая простецкому выговору:
– Я его сразу раскусила! Такой никогда не просочился бы дальше портовой проходной.
Ответ был рискованным. Она шутила с ними, как с равными, как с обитателями трущоб. Впрочем, последних она никогда не считала равными себе и почти никогда не шутила с соседями, тем более мужчинами. Но если бы она позволила себе подобную вольность, то шутка получилась бы наподобие только что прозвучавшей. Сейчас она со смесью любопытства и опасения наблюдала за своими собеседниками, которые хохотали в характерной для Хетерингтонов манере – запрокинув головы. В благостной атмосфере дома их громкий смех казался неуместным.
– Что за шум?
С этими словами в комнате появилась Мэри Хетерингтон. За ней вошли Дэвид и молодая брюнетка с ребенком на руках.
– Ну, и нахалку ты подцепил! – заявил Джон Дэвиду, продолжая хохотать.
Дэвид с облегчением и с некоторой гордостью ответил:
– Неужели?
– Можешь мне поверить!
– Тем лучше.
Дэвид уселся рядом с Сарой и положил руку ей на плечо. Сара не спускала глаз с миссис Хетерингтон: она опять нервничала и испытывала страх. Матери Дэвида как будто не понравилось, что она застала их втроем в таком веселье. Возможно, она усмотрела в этом развязность. Когда она обратилась к Саре, ее голос звучал напряженно:
– Это Мэй, жена Джона. А это Пол, их сын.
Она взяла детскую ручку в свою. Пока что ее речь звучала официально. Никто не шевельнулся. Сара сделала попытку учтиво приподняться, но Дэн вскочил быстрее ее и бросил:
– Нет, сидите. Мэй сядет вот здесь.
