– Ему бы в парламент! Перед ним сам Макдональд не устоял бы. Вот бы мать каждый день варила свое пойло!
Их смех утонул в шуме и громких возгласах. Глядя на свекра, Сара думала: «Забавно слышать от него такие слова! Наверное, он всегда придерживался такого мнения. Они с Дэвидом – два сапога пара. Оба думают одинаково, но, чтобы высказаться, им нужно выпить. Кстати, и тик куда-то подевался…»
– Это случается дважды в год, – просвещал ее Джон. – На Новый год и на День перемирия. На День перемирия он вообще напивается вдрызг.
– Неужели?! – Саре было странно это слышать.
– Так он протестует против войны и против… – Джон показал на глаз.
Сара не могла себе представить Хетерингтона-старшего вдрызг пьяным; впрочем, она тут же вспомнила, как на День перемирия, несколько недель тому назад, он слег якобы от простуды. Она с улыбкой покачала головой. Наверное, она еще многого не знает.
– Осталось всего три минуты. Налей-ка всем, Мэри.
По тону мистера Хетерингтона можно было решить, что он в доме главный. Жена послушалась его и стала проворно наполнять рюмки. Вид у нее был гордый и счастливый.
Сара стояла рядом с Дэвидом. Они обнялись. Перед ними, прямо у камина, сидел Дэн; они положили руки ему на плечи. Сара беспокоилась за Дэна: в его состоянии лучше бы было не засиживаться допоздна, а лежать под одеялом.
Дэвид наклонился к нему, увлекая за собой Сару, и тихонько сказал:
– Шел бы ты наверх.
– Вот настанет Новый год, и я удалюсь.
Сара и Дэвид переглянулись и обнялись еще крепче. В комнате было шумно. Традиционным «первым гостем» в Новом году предстояло стать Рейли, и он уже выскользнул через заднюю дверь, нагруженный углем и хлебом. Мэри никогда не добавляла к грузу «первого гостя» бутылку, нарушая тем самым традицию. Все набились в прихожую.
Завыли корабельные гудки, раздался колокольный звон. Весь мир за стенами дома внезапно ожил. В доме же, напротив, стало тихо – все смолкли. Каждый испытывал первобытный страх и необъяснимую грусть. Сестра миссис Рейли пустила слезу. Выражение всех лиц стало проникновенным. Никто не испытывал горечи либо злости, никто не вспоминал былых горестей. Провожая старый год, люди заглядывали себе в души и не находили там ничего дурного.
Сильный порыв ветра донес до слуха первые удары часов в центре города, и этот звук вывел всех из оцепенения. Лица вновь обрели нормальное выражение, все закричали:
– Ура! Ура!
После двенадцатого удара часов в дверь постучали, и на пороге вырос Рейли.
– С Новым годом!
Все по очереди пожали гостю руку, затащили его в гостиную, где пошли общие объятия, рукопожатия и поцелуи. Сару сгреб в охапку свекор.
– С Новым годом, Сара! Искренне желаю тебе счастья! – Он ткнулся усами ей в щеку.
– И вас с Новым годом… папа!
От этого словечка Стен весело рассмеялся, и они крепко обнялись. Потом она подошла к Дэну.
– Не целуйте меня, а то заразитесь. С Новым годом, Сара! От всего сердца желаю вам в Новом году счастья.
– И вам того же, Дэн! – Они трясли друг друга за руки, как дети.
Потом ее чмокнули в обе щеки все три гостя-мужчины. Наконец она оказалась перед Мэри. Поздравив друг друга с Новым годом, они прочувствованно обнялись и поцеловались.
Ее поцеловала Мэри Хетерингтон! Ее губы скользнули по щеке Сары и произнесли:
– С Новым годом, Сара!
– С Новым годом, мама!
Обе рассмеялись.
Так, по конвейеру, она оказалась перед Джоном.
– С Новым годом, Сара.
– С Новым годом, Джон.
Они смотрели друг на друга, стоя в проходе между прихожей и гостиной, но не соприкасаясь. Он улыбнулся. В его улыбке сохранилась нежность волшебного момента за несколько секунд до полуночи. Он повторил:
– Счастливого Нового года! – и прошел в гостиную.
Она немного погрустнела – ей показалось, что он ею пренебрег. Но огорчение длилось считанные секунды. В гостиную она вбежала с мыслью: «Джон есть Джон, он всегда что-нибудь выкинет». Она принялась бойко составлять на большой поднос тарелки с пирожками, рулетом, беконом, яичным пирогом. Вскоре к ней в кухню заглянула Мэй со словами:
– Дэну не помешала бы чашка крепкого чаю.
– Я мигом заварю.
– Нет, вы несите, я сама.
Даже Мэй была в эту ночь так же мила, как все остальные.
В четверть первого Дэвид сел за пианино. Все запели. Сара наотрез отказалась солировать, боясь навредить только что наметившейся гармонии в ее отношениях со свекровью. Через минуту она вспомнила, что ей пора бежать. Выходя из гостиной, шепнула Мэри:
– Я сбегаю к матери, поздравлю ее с Новым годом.
– Это не опасно? – Вопрос был задан с искренней заботой.
Сара покачала головой.
– Со мной ничего не случится.
Мэй, слышавшая их разговор, дотронулась до ее руки и сказала:
– Неужели вы пойдете туда одна?
– Ничего, я привыкла.
– В такой час все может случиться. Я бы на в вашем месте опасалась ограбления.
– Ничего, на улицах полно людей.
Как все добры! Мэй и та проявила заботу! Она вышла вслед за Сарой, твердя:
– Взяли бы хоть провожатого. Позовите с собой Дэви.
– Нет, пускай играет. Всем хочется, чтобы он играл. Не беспокойтесь, Мэй, ничего со мной не будет.
– Тогда хотя бы дождитесь Джона. Он отлучился проверить наш камин и навестить старую миссис Уотсон, соседку. Он сейчас вернется.
– Не могу ждать, Мэй. Я мигом – одна нога здесь, другая там. Можете мне поверить… – Она широко улыбнулась. – Я привыкла бегать по улицам в темноте. Сколько лет я поздно возвращалась с работы!
Она заглянула в гостиную, вытащила из шкафа под лестницей свое пальто и накинула на голову платок.
За домом она столкнулась с Джоном. Он схватил ее за руку и уставился на нее в тусклом свете дальнего фонаря.
– Куда это вы?
– О!… – Она взволнованно усмехнулась. – Тут недалеко, поздравить мать. Я быстро.
– Одна, без Дэвида?
– Он играет на пианино. Я не захотела его прерывать.
– Вам нельзя идти туда ночью одной. Я с вами.
– Нет-нет! – Почему-то она едва ворочала языком. – Говорю вам, я сама. Не нужно меня провожать, это займет считанные минуты.
– Минута или полчаса – не в этом дело. За кого вы меня принимаете? Что подумает Дэви, если узнает, что я отпустил вас одну, да еще в такой час? Тут что ни шаг, то пьяный. Такие времена, что они дуреют от одной капли.
– Не надо… – умоляла она, смежив веки.
