из недружелюбного гомона выбились слова:
— Нет, вы поглядите, что делается! Корова в очках! Что-то с миром стряслось!
— Никак подслепая: видать, надели, чтоб по ошибке «коровью смерть» не сожрала.
— Коровья смерть сейчас не из земли растет, а из неба!
— И человечья тоже…
— Последние времена настали!
— Это уж точно! Кругом знамения! Помните, вчера наши-то везли парня с зеленой бородой — а борода лиственная… Я листок сорвала — попробовала…
Ваня с Шишком, — который тоже понял, про что говорят, — переглянулись, и домовик заговорил на новом наречье, дескать, а что бабоньки, куда этого парня с зеленой бородкой повезли, не слыхали часом?
Женщины, узнав по языку своих, побросали окурки и окружили команду: дескать, куда вас несет, айда с нами… Уходить надо, нехорошо тут сейчас, мол, в их колонну бомба натовская угодила — так человек сорок на обочинах осталось, бомба-то ведь не разбирает, серб ты или албанец! И Хашим уходить велел, — листовки OAK разбрасывала, — идите, дескать, в Албанию али Боснию, там уж все для приема готово. А как НАТО сухопутные войска введет — тогда уж и будем вертаться, Америка сербам покажет, где раки зимуют!
Но Шишок объяснил, мол, они за своими идут, потерялись по дороге, а после уж, дескать, и они — того… А плотная толпа темных женщин напирала… Вот-вот сомнут! Места для отступленья не было. Кое-кто из беженок уж покашивался на слишком светлые волосенки Яны Божич… Девочка, ощутив недобрые взгляды, спрятала лицо на Златыгоркином плече, а Ваня в ужасе думал: а ну как дитёка закричит по- сербски — и их раскусят! Женщины, похоже, из тех, что разорвут в клочки — и не оглянутся. Хорошо хоть желтые кудри Златыгорки спрятаны под малахаем. И хорошо, что Гордана была черна, как галка. Умная цыганка тоже помалкивала, выставляя руку, дескать, но-но, не напирай!
Корова Росица Брегович только мычала, сдавленная со всех сторон, даже хвостом не могла отмахнуться. Обеспокоенные птахи метались над людской толпой, соловейко высвистывал, мол, надо звать воронов на подмогу, иначе от этих лярв не отбиться!
А Шишок добродушно бурчал на родном для женщин языке, дескать, а вот все ж таки: куда ваши-то нашего повезли, то есть, тьфу, наши этого парнишку по кличке Зеленая Борода… в какую местность, интересно бы знать, не в Приштину?
Кто-то отвечал: через Приштину они поехали в Призрен, а оттуда на Белый Дрим, туда, где базы OAK. Кто-то уточнил, дескать, в село Горня. А вам зачем? И кто-то заворчал: а чего это, мол, вы все выспрашиваете да выпытываете?.. И чья-то дерзкая рука сорвала завесистую шапку со Златыгоркиной головы — так что желтые кудри девушки рассыпались по плечам, и чей-то голос ядовито спросил: а чего это, дескать, ваши бабы молчат, да и парень не больно говорлив?! Но посестрима тут открыла рот и такое загнула на новом для себя наречье, что женщины отшатнулись от нее, после почесали в головах, ну-ну, сразу видать — албанка, и разошлись по детям.
Некоторое время шли в полном молчании. Потом Шишок проворчал в пространство:
— А про что эти ведьмы говорили? Что это за OAK такой? — и покосился на корову Росицу, которая наверняка про OAK знала, да сказать не могла! Но ответ все ж таки получил — откуда и не ждал: цыганка Гордана ответила, пожимая плечами:
— Кто ж этого не знает? OAK — Освободительная армия Косово… Это террористы, ОАК-то… А Милошевич с ними борется, да не больно удачно. А тут еще «томагавки» всюду летают — воду мутят, всех путают. Я ж говорю: меня они ищут! Вон колонну разбомбили — думали, я там… А я — тут… Опять обознались! Попробуй, попади в цыганку: Гордана-то маленькая — а страна большая! Мы еще посмотрим — кто кого: Гордана тоже не проста, Гордана слово знает!
Тут у Вани мелькнула мысль: ведь и цыганка ехала с ними в том поезде, когда был разрушен хороший мост, — а ну как?.. Мальчик будто случайно споткнулся и якобы, чтоб не упасть, налетел на идущую впереди Гордану в накинутой на плечи шали, и ладонями нащупал худые лопатки цыганки. Отпрянул: кто его знает — а вдруг это начатки крылушек?.. Цыганка, резко повернувшись, замахнулась, но Ваня успел отклониться, да и сама Гордана свела замах на нет… Конечно, цыганка на роль вилы мало подходит — а все ж…
На очередном привале Ваня уединился с посестримой и попытался выяснить: могут ли, дескать, крылья у вилы пробиться лет этак в сорок?.. Златыгорка отвечала, что крылья могут вырасти и у самой старой старухи… в момент перехода в иной мир. Вот так так! Получалось, что цыганку тоже надо включать в подозреваемые!.. И вон ведь как она к Златыгорке льнет, как изношенная подкова к сладкому магниту!
К вечеру показалась Приштина.
— Это столица Косовского края, — просветила их цыганка. А у Вани слово стало двоиться, отбрасывая лексическую тень: кос — дрозд. Косовский край — край Дроздов!
Город Приштина лежал в низине и дымился, как огромная головешка.
Шли прямо по трассе — редкие машины обгоняли их и со скрежетом тормозов сворачивали в темные улочки, состоящие из глинобитных домов, откуда вылетали пыльные смерчи и выползал смрадный дым. Улицы, заваленные мусором и битым стеклом, были пустынны: город вымер или готовился к смерти. Златыгорка принюхивалась, а Яна Божич говорила, что видела уж этот фильм, там монстры всех жителей съели, а собаки одичали и сбились в стаи, надо, де, беречь нашу коровку от нападения, да и самим поберечься…
На дверях всех магазинов висели одинаковые таблички «Закрыто».
— Какой-то город закрытых дверей, — ворчал домовик.
Комолая корова подбежала к телефонной будке и жалобно замычала. Ну да, бедная Росица Брегович все еще надеялась дозвониться до родных, чтоб не беспокоились о ней. Но куда звонить — корова не могла сказать. Да и телефон, как убедился Ваня, не работал. Связи и здесь не было.
Вдруг из воздушного коридора меж высотками вылетела стая визжащих галок, явно нацелившихся на какую-то добычу… Услыхав дикие птичьи вопли, соловей с жаворлёночком, от греха подальше, метнулись под плащ-палатку хозяйки. А стая галок, похожая на взлетевшее торфяное болото, пронеслась над самыми головами путников и на крыльях воющего ветра скользнула в следующий воздушный коридор.
Шишок вздохнул: дескать, бомбардировщики проклятые, всех с толку сбивают — вон уж и птицы сами на себя не похожи стали!
У случайного прохожего спросили, где тут гостиница, он указал в сторону центра, мол, «Гранд-отель» там, а остальные гостиницы не работают, только вы бы лучше в подвал спустились, подполье нынче лучше всякой гостиницы, бомбить ведь скоро начнут!
Но подвалы домов, как уверял Шишок, — не самое надежное укрытие, дескать, ежели ракета угодит в дом, так все девять этажей, разрушившись в щебенку, курганом насыплются над тем подвалом. Вот радость будет археологам новых времен, как раскопают массовое погребенье! Так что идемте, мол, в «Гранд- отель»!
У портье на стойке стояла свеча, а подле свечки лежала книга «Замок». Оторвавшись от интересного чтения, ночной портье вгляделся в неожиданных посетителей — и лицо у него вытянулось, достав подбородком до страниц.
— Куда, куда, куда?! Вот деревня! С коровами нельзя! Это вам не хлев, а «Гранд-отель»! Да еще и в монокле коровенка, что за фокусы!
Услыхав про фокусы, Шишок призрачной левой рукой мигом сорвал с цыганки Горданы шаль и набросил цветастый покров на белую корову, после чего она, так же, как рука домовика, скрылась из глаз. А постень, облокотившись о стойку, говорил: где, дескать, вы видите корову? Никакой коровы нет, что они не понимают, что ли — с коровами в приличное заведение не ходят!
Портье поморгал и спросил, чего они хотят. Тут вперед сунулась цыганка Гордана, мол, как чего хотят, что он из себя строит: коль в гостиницу пришли — значит, номер хотят, лучший, какой только в этом вшивом отеле имеется! Портье пробурчал, что ночь в «Гранд-отеле» стоит шестьдесят долларов, только ни воды, ни света здесь нет. Да и еще рядом наш военный штаб, который американцы наверняка будут бомбить, может, даже этой ночью!
Путники переглянулись, но выбирать не приходилось. Получив ключи, посетители уехали в грузовом лифте, а портье в могильной темноте долго еще прислушивался: ему казалось, что где-то легонько звенит
