11 интимных вопросов. Секс большого города

Возвращаемся к стратегии № 1. Желанный товарищ, не отвечающий взаимностью, подходит время от времени к тоскующей по нему даме — по делу или так… Почему бы, в таком случае, не отвернуться: «Фу, какой дурак пришел!» (разумеется, в зависимости от уровня IQ этого мужчины форма подобного «отворота» сильно варьирует).

Этот неожиданный отказ способен вызвать интерес («ориентировочный рефлекс», по И. П. Павлову): «Я ни о чем и не просил, а мне отказали. Интересненько…» И далее с большой вероятностью последует осада. Но осаждающий, учитывая слабость тылов «сопротивляющейся стороны», очень быстро возьмет эту крепость. Поскольку же интрига с самого начала строилась исключительно на изгибах и вывертах, то интерес объекта, скорее всего, угаснет столь же быстро, как и возник.

Стратегия № 2 — страдательно-сочувственная — тоже из песни: «Милый мой, хороший, догадайся сам». Тут нужно ходить с немного трагическим видом, угождать, заставить проникнуться доверием. И вполне есть шанс добиться этого мужчины, взять его, так сказать, измором — не мытьем, так катаньем, закрывая бреши эмоционального вакуума и затем отдаваясь страстно. Но и тут, конечно, есть проблема. Дело в том, что в подобной ситуации его мотивацией обратить внимание на нашу героиню станет жалость, или сочувствие, или пресловутое «вечер свободен, а коротать не с кем».

В этом случае женщина вступает в отношения в статусе заведомо ущербного персонажа. И в каком-то смысле должна быть даже благодарна за то, что ее вообще взяли пару раз прокатиться в лодке любви. Но тут подводный камень — стоит мужчине подобрать нашу героиню, как начнет происходить следующее: она захочет потянуть на себя одеялко (даром она, что ли, старалась?), сказать ему, что она тут тоже присутствует и не «тварь дрожащая», а потому — «право имеет». Тут человек и впрямь удивится, потому что взял несчастную (она же была с трагическим видом) в буквальном смысле этого слова — из сострадания, оказывая гуманитарную помощь. И при таком заходе уж точно на ее последующие притязания, какие бы то ни было, никак не рассчитывал.

— Что-то подозрительны мне твои варианты. А есть еще какой-нибудь способ кроме этих двух?

— Да. Но это будет неожиданно.

— Спасибо, что предупредил. Я готова.

— Итак, женщина поняла, что влюбилась. Она перед выбором: или стать шелком, который вьется вокруг этого божественного Аполлона, или вызвать его на дуэль, потому что сердце у нее заходится и жарко бьется, а он — подлец и сволочь — холоден и бесстрастен.

…

И еще дурак! Потому что только настоящий идиот не может понять, какое счастье на него свалилось.

Но я не перебиваю Курпатова — он, наверное, слышал эту реплику уже не один раз.

— Так вот, она перед выбором и… нельзя допустить ни того ни другого! Сказать себе: «Стоп, мамаша, смотрим правде в глаза! Во-первых, это ты влюбилась, а не он. Во-вторых, это тебе надо, а не ему. Более того, это ему совершенно ни к черту». Конечно, сложно признаться в этом себе самой, потому что все женщины живут с этой великой жертвенной мечтой — осчастливить мужчину своей любовью. Иногда это, правда, и у мужчин случается, но значительно реже.

Вот, откровенно говоря, мне именно так и кажется, что моя любовь — это Ему настоящее счастье. Потому что как можно меня не любить? Я даже переживаю, что где-то ходит Он и не знает, что упускает потрясающую возможность полюбить меня и стать моим любимым.

Если честно, то в моей жизни случился однажды такой печальный опыт: я любила больше, чем он. И два года надеялась, что все получится. Потому как «он что — слепой и не видит, какое ему тут счастье?!»

Мне кажется, я очень старалась, но он меня разочаровал — упустил праздник своей жизни.

— Существует в подсознании человека такая иллюзия, что его чувства — это кому-то огромный подарок, — в очередной раз доктор словно читает мои мысли. — К тому же, надо заметить, того «некто», которого мы хотим осчастливить своим подарком, в реальности не существует: мы же его придумали таким — от «А» до «Я». Это воображаемая конструкция — образ, который нам удобно любить.

«В-третьих, — я возвращаюсь к внутреннему монологу влюбленной женщины с самой собой, — моему объекту мои чувства «до лампочки» и «по барабану»». Ну и напоследок, вдогоночку, она честно и строго говорит себе: «В общем, мамаша, сейчас ты будешь вести себя как круглая дура!»

Следовательно, берем большой трактор, цепляем к нему нашу машину, затопшую в любовной гати. И пусть этот трактор волочет нас от нашего героя. Потому как движение к нему сейчас равносильно фатальному фиаско нашего стратегического плана. Надо отъехать! Любыми способами! Титаническими усилиями и каленым железом. Загрузить себя работой, улететь в командировку, поехать к бабушке на дачу копать картошку — и желательно, чтобы эта дача находилась на целине.

Там, в ссылке, снова возникнет альтернатива — провести ли это время в мечтах о нем или — в страданиях по себе. И снова не годится ни то ни другое. Время надо потратить в работе над собой.

Итак, предстоит признать несколько очевидных вещей. Пункт первый: «Я нахожусь в состоянии болезненного сумасшествия — естественного, приятного, замечательного, но безумия». Пункт второй: «Можно, конечно, исхитриться и уложить его в койку каким-нибудь немыслимым способом, но…» Пункт третий: «То, каким он мне кажется, и то, каков он на самом деле, — это две разные вещи». Почему? Смотри пункт один — про безумие. Значит, нужно сделать этот любимый образ максимально объективным, без ретуши и приписок, а главное — в фокусе. Наконец, пункт номер четыре: «У меня никогда не будет того будущего с ним, о котором я мечтаю. Будущее с ним, может, и состоится, но совершенно другое».

После этого задача состоит в том, чтобы справиться с собственным чувством, привести его в причесанное состояние, убрать всю экзальтацию и всю очарованность и зачарованность своей влюбленностью: «Если он поймет, как я его люблю, он растает тут же!» А-ха… Три раза.

— «Никто не любит вас, как я люблю, никто, как я, любить не сможет…» — напеваю я. — Очень люблю этот романс, красиво и так трогательно, и очень про нас, про теток.

…

Хорошо, что мы сидим дома: я могу в полный голос спеть отрывок из романса. В ресторане пришлось бы нашептывать, и не получилось бы так красиво. Кстати, это такая очень женская фантазия: спеть Ему и все в этой песне про свои чувства рассказать. Но, по-моему, мужчинам не сильно нравится, когда мы поем.

Вот я редко пою — друзья категорически запрещают мне это делать. Один из них все время повторяет сомнительную цитату: «Хорошая музыка, — сказал Незнайка, — громкая!»

Ну ничего, у меня в планах уроки вокала: я их всех еще удивлю.

— Да, да, — торопится согласиться со мной Курпатов — наверное, чтобы я поскорее перестала петь. — «Когда она на сцене пела, Париж в восторге был от ней…» В общем, вся эта очарованность и зачарованность — ужас! Поэтому убираем экзальтацию и начинаем восстанавливать образ человека, в которого влюбились. Первым делом принимаем за данность, что у него, как и у любого другого человека, есть недостатки, а есть и достоинства. Причем недостатки — это именно недостатки, а не «просто он немного любит выпить, но когда он влюбится в меня и поймет, как я его люблю, то бросит немедленно». Да, вот этого всего не надо. И вот так, шаг за шагом, возвращаемся к будничной реальности. Вернулись? И можно ехать домой из ссылки.

Оказавшись дома, начинаем строить с ним отношения, причем со всей той огромной внутренней силой, которая в нас наличествует, со всей той внутренней симпатией, которая и есть любовь, очищенная от истерии. Без всякой идеализации, розовых очков и шапкозакидательства — трезво, без щенячьего восторга. Акцентируясь в отношениях с ним на его достоинствах, поддерживая и одобряя их —