Она не выдержала и была готова уступить.
— А я вас не обижу? — тем же робким голосом спросила она.
— Я не из обидчивых. Да что такое, скажите вы, ради бога!
Она помолчала, с надеждой взглянула на Шелонина.
— Ой, не знаю, как и говорить!
— Да говорите, не стесняйтесь, все говорите! — умолял Иван.
— Из русских… — Она снова умолкла. — Среди русских могут быть плохие люди?
— Могут, — не задумываясь, ответил он. — Нас очень много, а когда много, то и плохих окажется больше.
Елена несколькими словами поведала о недавнем происшествии. Иван побагровел от ярости.
— Вот подлец! — свирепо, срывающимся голосом проговорил он, — Это барин! Привык обижать своих, ему и тут неймется. Проучить бы его, скотину! Вот Егор придет, он все может придумать, он у нас что твой габровец! — уже с улыбкой заключил Шелонин.
— Ой, не надо придумывать! — испугалась Елена. — Этот, барин мог и пошутить, ведь правда?
— Хороши барские шутки! — зло бросил Шелонин.
Вернулся дядя Димитр, бодрый и счастливый.
— Переведи, племянница, все, что я скажу, — попросил он Елену. Она покачала головой. — Приглашал меня к себе сам генерал Скобелев! — радостно сообщил он, — Ах, какой человек, какой человек! В кресло посадил, стаканчик водки велел налить. От лица, говорит, русской армий обнимаю тебя, отец, и благодарю за большую Помощь. Я отвечаю: я тут ни при чем. Это Йордан Минчев… — Старик смахнул с глаз слезу. — Накрывай-ка, племянница, на стол, обедать сейчас будем. Ракийкой, вином угощу… День-то какой: сам русский генерал дяде Димитру руку пожал, да еще и расцеловал, будто я ему родственник или друг дорогой и близкий!..
III
— Ну и краса девица! — воскликнул Егор, когда Елена унесла грязную посуду. Неболюбов успел отведать и ракии, и красного вина, и болгарского сала, и перца, и кашковала [15] и всякой иной всячины, о которой в его Новгородской губернии не приходилось даже слышать. Он сидел на длинной скамейке, прикрытой мягким ворсистым ковриком, и с улыбкой смотрел на Шелонина.
— Красивая! — быстро подхватил Иван, — Возьми да и женись, — весело предложил Неболюбов. — Будешь тогда болгарским зятем!
— Тебе бы только зубы скалить! — рассердился Шелонин.
— Шутить люблю, — признался Егор. — Хлебом не корми, а пошутить дай. А что она краса девица — это уже и не шутка, Ваня!
— Знаешь, Егор… — Шелонин задумался: он пока не решался посвящать его в тайну. Махнул рукой, — Расскажу, так и быть!
— Отлупить его надо! — кратко рассудил Неболюбов, выслушав рассказ о наглом русском чиновнике.
— Я тоже так думаю! — подхватил Шелонин.
— А если… если твоей Елене предложить назначить нахальному барину свидание?.. — нерешительно спросил Неболюбов.
— Нет! — с жаром перебил Шелонин. — Не согласится, не такой она человек!
— Почему? — удивился Егор.
— Несмелая она! — вздохнул Шелонин, Елена вернулась в комнату. Взглянула на Егора, на Ивана, застенчиво улыбнулась и спросила:
— А еще вы кушать не желаете? Это дядя Димитр велел спросить. Он скоро придет сюда сам, вот только полежит немножко.
— Накушались на целую неделю, благодарствуем, Елена, — ответил Неболюбов. — Такой обед мы долго помнить будем!
— Следующий обед у нас в Габрове, — сказала Елена.
— В Габрове мы так не поедим! — улыбнулся Шелонин.
— Почему? — не понял его Неболюбов.
— Да вот Леночка рассказала мне про своих габровцев, что они… — Шелонин хотел повторить анекдоты про их жадность, но тут же передумал. — Бережливые они очень!
— Для нас не поскупятся! Ребята мы хоть куда! — пошутил Неболюбов.
— Последнее на стол выложат! — заверила Елена. — Вот увидите.
— Скоро вы будете в своем Габрове, — сказал Егор.
— Скоро? — встрепенулась Елена.
— Я не генерал, барышня, — уже строго продолжал Егор, — но понимаю так: к. этому идет дело. К горам приближаемся. А Габрово, насколько мне известно, у гор стоит!
— Совсем близко! — подхватила Елена. — Габрово находится рядом со Старой Планиной, с нашими милыми старыми Балканами!
Егор увидел, как засветились карие глаза Елены, как расцвело в улыбке ее милое личико. Бедная девочка! Благодаря этому личику ей нужно было жить на чужой стороне. Конечно, русские люди любят болгар, пожалуй, даже покрепче, чем самих себя. Но в гостях не дома. Вон Егор уходил на заработки в близкий Петербург и то не чувствовал себя так, как в своей деревне. Родные места всегда остаются родными местами, никакая столица, даже красавец Санкт-Петербург, с ними не сравнится!
— Освободим мы Габрово, — повторил Егор, — вернется туда Елена, эх и обрадует же она родителей.
— И Косту! — воскликнула Елена. — Братец там у меня! Как я хочу их видеть!
— Заранее радуюсь вместе с вами! — улыбнулся Егор.
— Вы, русские, такие добрые…
— Я рассказал Егору про того подлеца, — пояснил Иван.
— Не надо больше говорить про этого человека, — промолвила Елена упавшим голосом, — Может, он еще пошутил. Может, он тонко шутить не умеет!..
— Елена, милая барышня! — осторожно прервал ее Неболюбов. — Мы ведь бар-то своих знаем куда лучше, чем вы! — Он укоризненно покачал головой и нахмурил белесые брови. — Перед нашим братом он стыдится быть хорошим, потому как считает, что кость у него белая, а у нас черная. Вот и ведет себя так.
— Может быть, — неохотно согласилась Елена.
Егор встал, прошел к небольшому окну, посмотрел на улицу.
— Нам пора, — сказал он.
— А ночевать нельзя? — с тревогой спросила Елена.
— Нельзя, барышня, — ответил Неболюбов.
— Тогда я потороплю дядюшку.
Елена быстро вышла из комнаты, но вернулась не сразу. Первым шел дядя Димитр, за ним Елена, в руках у нее был порядочный сверток.
— Свинско месо, — пояснил старик. — И хляб.
— Спасибо на этом, добрый вы человек! — сказал Иван.
— Добри вы, — ответил старик. — Живот не щаде! Елена, проведи ребяток да покажи им близкую дорогу, — сказал он племяннице.
— Я готова, дядюшка! — печально отозвалась Елена.
Старик подошел к Шелонину, обнял. Обнял он и Егора.
— Елена, — обернулся он к племяннице, — скажи им: пусть не забывают мой дом, пусть никогда не проходят и не проезжают мимо него, двери в нем всегда открыты. И душа моя тоже для них настежь!
