– Какие у тебя суровые родственники. Жора, значит, Георгий.
– По паспорту Егор Желтов.
– Вот и познакомились, Егорушка. А я Светлана.
– Хоть папа римский. Мне-то что?
– А ничего, – нарочито небрежно пожала плечами Света. – Просто решила общаться с тобой ласково. Мне тут с вами жить, а периметр, – она кивнула в сторону окна, – как я поняла, охраняется. Буду проводить время в спокойной комфортной обстановке и ждать дальнейших указаний вашего шефа.
– И к своему хахалю не побежишь? – прищурился Жора-Жираф.
– А где он? – хмыкнула Света, глядя в окно. – И где он только…
Мимо их дома с коньками наперевес пробежал парень, очень похожий на бывшего жениха.
– Уже мерещится, – поморщилась Светлана и повернулась к Жирафу. – Жора, зачем тебе ехать в город? Отведи меня в ресторан, это будет гораздо дешевле.
– Не в деньгах дело, – задумался тот, – ваш папаша платит. А если вы начнете кричать и просить о помощи? Шеф нас убьет.
– За что это он нас убьет? – К ним присоединился поднявшийся наверх Шкаф. – Привет, кукла! Как спала?
– Шкаф, у тебя такие добрые глаза, – начала Света. – А как тебя мама в детстве звала, идиотом?
– Нет, придурком, – изумленно ответил тот.
– Не говори ей больше ничего, – посоветовал товарищ, – это она так на жалость давит!
– Хитрая рыжая бестия! У-у-у-у, какая хитрая. Ничего я не расскажу.
– А я и так все знаю. Ты Шкафов, или Гардеробов, или Шифоньеров, следуя вашей нехитрой бандитской логике.
– А вот и не отгадала, – обрадовался Жираф, – он Табуреткин!
– Табуреткин?! – опешила Светлана, втягиваясь в игру слов и кличек. – Не могу проследить ассоциативную цепочку. Только – табуретка-стол-шкаф. Но если учитывать ширину плеч и общий размер пустоголового организма, вероятно, с какой-то долей объективности…
– Куда ее понесло?
– Умная, как папаша ейный. Не к слову будь помянут! – У Жирафа опять зазвонил мобильный телефон. Он ответил и внимательно выслушал, кивая. – Шкаф, шеф говорит, что у нее где-то есть мобильник! Она только что ему эсэмэску прислала с поздравлением. Горя всякого пожелала в новом году и крупных неприятностей.
– Ну и детки, растишь их, растишь, воспитываешь, воспитываешь, а потом из них вырастают непослушные рыжие бестии, – хмыкнул Шкаф и пошел на Свету. – Куда спрятала мобильник, кукла?! По- хорошему отдавай.
Телефон зазвонил опять. Жираф внимательно выслушал, кивая.
– Избежать.
– Чего?
– Шефу вторая эсэмэска пришла, в первой все не поместилось. Во второй одно слово – избежать. Он требует, чтобы мы нашли ее мобильник!
– Вот кретины! – вскрикнула Светлана, стараясь не бояться огромного бритоголового парня с хмурым выражением дебильного лица. – Эсэмэска на самом деле прикольная! Это поздравление такое: «Желаю горя и всяческих несчастий и тому подобного и так далее в новом году избежать». То есть на самом деле…
– Когда она успела отправить? – почесал лысую макушку Жираф. – Она же с нами тут разговаривала.
– Операторы сотовой связи тоже люди, – вздохнула Светлана, – и празднуют.
– Вот уроды! – рявкнул Шкаф. – Это они вчерашние эсэмэски только сегодня рассылают.
– Точно, – кивнул Жираф. – А что делать с телефоном?
– Кукла, отдавай по-хорошему.
– Нет у меня ничего!
– А как ты эсэмэски папаше отправляла?
– Голубиной почтой!
– То-то я слышал, – нахмурился Жираф, – ночью что-то курлыкало.
– Ну, ты, идиот, – проскрипел зубами Шкаф.
– Сам придурок!
– Слушайте, мальчики, а не сходить ли нам в ресторан? И выпить за примирение сторон.
– Телефон сначала отдай!
– А если я скажу, где он, то вы накормите меня?
– А, пошло, пошло. Я говорил, что путь к усмирению женщины лежит через желудок. Накормим, говори, где твой мобильник.
Светлане очень хотелось есть, к тому же никакие эсэмэски никому она не посылала, ее выкрали в одном свадебном платье с фатой и шубке с туфлями. Были еще чулочки с подвязочками, которые должен быть срывать зубами счастливый новобрачный Эдик Бочкин, трусики-стринги, лифчик пуш-ап… Телефона не было! Но бритоголовые так настаивали! А есть так хотелось!
– Я выбросила его в окно.
– Зачем?
– Вас испугалась.
– А-а-а! Боится – значит уважает.
Парни подбежали к окну и склонились, изобразив зорких соколов. Под окном снега было – завались, разгребать в поисках мобильного телефона его можно было до самой весны. А еще лучше – просто подождать, пока он растает сам и обнажит подснежники и мусор.
– Будем работать днем, – вздохнул Шкаф.
– И ночью, – подобострастно добавил Жираф.
– Днем, я сказал. – Шкаф дернул окно. – Не открывается!
– Ты же сам их запечатал, чтобы они не открывались! Для того чтобы она не сбежала… Сбежала!
Светлана схватила свою шубку и кинулась на выход. Убежать далеко и надолго ей помешало женское любопытство – в стороне от ее дома, не так далеко, чтобы не разглядеть, но и не так близко, чтобы рассмотреть хорошенько, опять прошел парень – копия Эдика Бочкина. Светлана в изумлении остановилась, пялясь на мираж. Мираж шел не один, на нем висела смазливая девица модельной внешности, карикатурного образа, это когда художник достоверно изображает характер блондинки. Девица звонко смеялась и издали, издевательски задорно, махала рукой Светланиным окнам, полностью игнорируя ее саму.
– Бо-о-очкин, – процедила Светлана, сжимая кулаки. – Это ты?!
– А это мы! – На выходе нарисовались бритоголовые тюремщики, схватившие ее за руки.
– А-а-а, двое из ларца, одинаковы с лица, – задумчиво проговорила Светлана, не сопротивляясь.
– Сволочи лучше, – поморщился Жираф. – Достовернее. Шкаф, а чего она не вырывается?
– Что-то придумала, – набычился тот.
– Мальчики, – обратилась к ним Светлана, когда они вернулись в комнату. – Жорик и Табуреткин!
– Лучше сволочи! – прокричал Шкаф. – Она меня пугает, Жираф.
– Мальчики, папа приказал вам меня охранять? Так ведь?
– Так.
– Значит, вы должны будете ходить за мной везде и, если что…
– Не, ходить нельзя.
– Мы договорились! Я не убегаю больше и не кричу, а вы меня кормите нормальной горячей пищей. Или я папе потом пожалуюсь.
– Потом? Жираф, они потом ведь точно могут помириться.
– Обязательно помиримся, мы же близкие люди, фактически родные – отец и дочь, – подтвердила Светлана. – Так вот. Вы ходите со мной и, если что…
– Даем в глаз! – рявкнул Шкаф.
