городов манят так, что даже сказки сочинять не придется. Они сами себя уговорят, сами себе голову задурят, тебе такая ересь даже не снилась. Здесь главное поощрение, чтобы энтузиазм не иссяк.
Нетрудно догадаться, что за красивой байкой скрывалась неприглядная реальность. Рик помогал девочкам оформить загранпаспорт с визой и давал деньги на перелет из Чехии в Швецию. Там их сортировал партнер Дамджона — немец по имени Дитер: фамилию Клидеро ни разу не слышал, Дитер и все. Те, кто нравился Дитеру, переправлялись в Лондон.
В Великобритании девушки и исчезали, по крайней мере для официальной статистики, потому что прибывали не самолетом и по поддельным паспортам. Все следы обрывались в Швеции, а Рик возвращался домой в полном одиночестве, не вникая в неприятные подробности.
— Но ведь ты знал, куда их посылают? — спросил я.
Клидеро замялся, а потом коротко кивнул.
— На квартиры, — пробормотал он. — Я ведь не сказал, что горжусь собой. Хотя, с другой стороны, лично я только смазливых девчонок выбирал. Никаких грубостей, Кастор, я пальцем ни одну не тронул!
В квартирах Дамджон предоставлял услуги по доступным ценам, а работавшие в них девушки стали проститутками не сознательно, а «по стечению обстоятельств». «Кесарю — кесарево, слесарю — слесарево», — мрачно пояснил Клидеро. В Уэст-Энде и Сити дерут суперцены за суперпродукт, то есть красивых девушек с характером и воображением, которые относятся к работе с выдумкой: умеют одеваться, разговаривать и играть в ролевые игры. Квартиры — совершенно другой продукт для другого демографического слоя: мужчин с небольшим доходом, но тем не менее согласных платить за секс, если уровень цен будет сравнительно низким.
В клубах девушки забирают половину того, что заплатит клиент, а на квартирах работают за еду. Обманутые секретарши не выбирают, с кем идти и чем заниматься, а просто делают, что скажут.
Не стоит объяснять, что сразу по прибытии в Лондон набранные Риком девушки обслуживать клиентов не могли: сначала требовалась определенная если не подготовка, то акклиматизация. Их нужно было приручить, дисциплинировать, объяснить порядок и правила. Например: никогда не говори «нет», никогда не плачь, никогда не проси о помощи. Еще девушкам следовало иметь хотя бы минимальный словарный запас: названия частей тела и определенных действий. Через некоторое время Рика начали привлекать и к обработке конечного продукта. Тут гламура было куда меньше: ни зарубежных поездок, ни погашения накладных, зато платили здорово.
Сознание Клидеро заполнили образы: плоть, трущаяся о плоть, словно шестеренки фантастического механизма.
— Ты трахал их первым! — озвучил жуткую картинку я. Рика передернуло.
— Нет! — возразил он. — Ну… вообще-то иногда… если желание возникало. По большей части мы просто разговаривали, хотя порой и до практики доходило. Боже, Кастор, они же проститутки! Я лишь пользовался ими за счет заведения. Им куда больше нравилось со мной, чем, скажем, со Шрамом. Я хоть больно не делал!
С этим я спорить не стал, потому что слишком глубоко погрузился в сознание Рика. Постельные сцены с участием Шрама хотелось вычеркнуть из памяти раз и навсегда.
— Одной из них ты все-таки сделал больно, — напомнил я, и Клидеро застонал, пряча от меня глаза.
Дамджон оказался искусителем-виртуозом, каким Рику в жизни не стать. Заманил банальными, — безотказно работающими подачками в виде денег и секса, а затем систематически компрометировал до тех пор, пока Клидеро не мог сказать «нет». Слушая печальный рассказ, я понял: в нем все абсолютно закономерно. Дамджон искушает автоматически, отчасти потому, что это полезно для бизнеса, по в основном ради собственного удовольствия. Он даже под меня клинья подбивал: первый раз так, походя, когда в качестве оплаты навязывал своих девочек. Потом уже сознательно, предлагая сделку, сродни той, что Мефистофель предложил Фаусту. В прошлой жизни Лукаш был доносчиком и провокатором, неужели этим все объясняется? Возможно, он самоутверждается, доказывая себе, что у каждого человека есть иена и у большинства она ниже, чем у него. В случае Рика Дамджон почувствовал: его ахиллесова пята скорее в тяге к надежности и безопасности, чем в сексе. Поставляя девочек в лондонские бордели, он тешил свою nostalgic de la boue,[33] однако Боннингтонский архив бросать не собирался, потому что дорожил стабильным жалованьем и удобным графиком. В эту точку и бил Дамджон, каждую беседу сводя к обсуждению основного рабочего места Рика. Намекал, что сам как-нибудь хочет зайти в архив (Клидеро тут же пугался и начинал отговаривать), спрашивал, во сколько оценивается коллекция, где именно хранится и как охраняется.
Однажды Рик рассказал о странных комнатах, притаившихся в стороне от главного входа. Он сам нашел их, можно сказать, случайно тихим августовским вечером, когда Элис с Джеффри отдыхали на Норфолкских озерах, посетителей не было и работа в архиве текла сама собой. Умирая от скуки, Рик считал дни до очередной поездки в Восточную Европу. От нечего делать он прогуливался вокруг здания, подбирая ключи к дверям, которые при нем ни разу не открывали, и в процессе обнаружил исчезнувший кусок первого этажа. Выяснить, что там внутри, особого труда не составило.
Едва услышав о находке Клидеро, Лукаш пожелал увидеть комнаты. Рик снова попытался отговорить, но разве такому человеку можно сказать «нет»? Дамджон донимал просьбами, пока однажды ночью Клидеро не привел их со Шрамом к заброшенному крылу и не открыл дверь. Они осмотрели каждый квадратный сантиметр комнат, а стоило Рику отойти, перешептывались. Потом его услали в сам архив, чтобы проверить акустику. Шрам ревел как раненый бык, а Рик практически ничего не слышал. Неудивительно: в каждом хранилище двойная кирпичная кладка и современная изоляция — вот очередная ипостась британского стандарта 5454.
Дамджон заявил: у него есть планы относительно этих комнат. Мол, всегда нужны помещения, где на несколько дней, а то и недель можно разместить свежеприбывших в Лондон девочек. Ну, пока их по квартирам не распределили. У самого Дамджона тоже имелась недвижимость в большом, судя по всему, количестве, однако он чуть ли не китайской стеной отгородил законную часть бизнеса от незаконной. Боннингтонские комнаты стали бы отличным местом для укрощения «квартирных» девочек!
Клидеро так не считал и умолял Дамджона передумать. Против девочек он не возражал, но, боже, риск-то какой! Если кто-нибудь узнает, его, Рика, выгонят с работы, возможно, даже в тюрьму посадят. «А вы представляете, мистер Клидеро, куда вас посадят, если выяснится, что вы наживаетесь на торговле людьми и сексуальном рабстве, что несовершеннолетних к проституции склоняете?» Тут Клидеро чуть ли не разрыдался, он ведь даже не знал, что одна из чешек, которую он помог заарканить, оказалась несовершеннолетней. Она соврала ему и паспорт получила по фальшивому удостоверению личности. Сейчас, услышав юридическую характеристику своих деяний, Рик понял, какими ужасными они покажутся черствым, несострадательным людям. Он просил Дамджона отпустить с крючка, исключить из списков, уволить; хотел вернуться к прежней жизни и забыть о тайных глубинах и рифах подводного мира.
Пустое колебание воздуха. Дамджон уже принял решение и отступать не собирался. Очень неприятно обнаружить, что по уши увяз там, где собирался лишь ноги помочить. Той ночью Клидеро заснул в слезах. Увы, у меня услышанное ни капли сочувствия не вызывало.
Естественно, Рик поставил условие: навещать комнаты будут только ночью и держать девушек по одной. А когда Шрам привел молчаливых рабочих с инструментами, чтобы сделать небольшой ремонт, он заявил, что хочет присутствовать, и изводил всех жуткими советами. Зацементированное в пол кольцо было его идеей. Никакая звукоизоляция в мире не поможет, если девушка поднимется на первый этаж и начнет барабанить во входную дверь.
Новый «проект» запустили месяца через два, а Рика поставили в известность, когда первую девушку — хорватку, которую нашел другой агент Дамджона, уже поселили. Поначалу, думая о несчастной дурочке, он очень боялся. Потом стало легче, но Рик постоянно искал предлог оказаться поближе к внутренней стене, что разделяла архив и подвальную комнату (там, в конце коридора, я чувствовал необыкновенно сильную концентрацию страданий и горя), и вслушивался, желая проверить, как работает звукоизоляция.
О спокойном сне пришлось забыть, среди ночи Рика будили жуткие сны: его арестовывают и запирают в камеру, почему-то оказывающуюся подвальной комнатой с матрасом.
Но хорватка провела в тайной темнице всего две недели; потом ее отправили на одну из квартир.
