коротышке дородный мужчина ростом в шесть футов и четыре дюйма, коротко, по-военному, постриженный.
— Мы — Бены, а вы нет — так что уматывайте! — проскулил кто-то еще, но пустился наутек, как только это сказал; никто не пытался его остановить.
Опять наступила тишина, потому что никто не знал, что будет дальше. Но передышка длилась совсем недолго.
— Он умер! Умер! — закричал кто-то, и все снова пришло в движение.
Бен, Фатер и Лоцман быстро побежали на крик. То, что они увидели на земле, не могло их не взволновать: мужчина в темно-коричневом костюме и прической под Элвиса Пресли лежал на спине, уставившись в небо стеклянными безжизненными глазами. Бен прошел вперед и присел на корточки рядом с телом. Он поднес раскрытую ладонь ко рту мужчины, проверяя, дышит ли тот. Никаких признаков дыхания. Посмотрев на Фатер, он помотал головой.
— Ты знаешь, кто это, Бен? — спросила она.
— Да. Он был той частью меня, которая никогда по-настоящему не верила, что ты меня любишь.
— Как ты это понял?
— Просто сейчас, увидев его мертвым, я его сразу узнал.
Мистер Шпилке стоял вдали вместе с другими пассажирами из машины. Они смешались с новыми знакомыми Фатер, которые прибыли на помощь Бену. Ее старый учитель двинулся вперед, но по пути остановился поговорить с привлекательной негритянкой. Немного его послушав, она кивнула и что-то коротко сказала в ответ. Шпилке благодарно коснулся ее плеча и продолжил свой к путь к распростертому на земле телу.
— Видели женщину, с которой я только что говорил? Она заняла место этого человека, как только он умер. Она возникла рядом со мной, так что я ее сразу заметил.
Бену потребовался всего один взгляд на чернокожую женщину, чтобы поверить Шпилке. Он узнал в ней свою новую тревогу, вошедшую в его сознание через несколько мгновений после того, как Фатер доказала, не оставив никаких сомнений, как велика ее любовь к нему. Иногда страхи умирают — или нам удается их перерасти, но они всегда замещаются новыми, совершенно новыми страхами, последними, усовершенствованными моделями.
Он подумал о своем покойном дяде, долгие годы тщетно сражавшемся против рака. Сначала врачи обнаружили у него рак кожи и прооперировали его. Несколькими годами позже рак появился у него вновь, на этот раз в простате. Ее вырезали, но через полгода рак объявился у него в печени и съел дядю живьем. Перед смертью этот мертвенно-бледный человек сказал: «Какой был смысл в этой борьбе с болезнью? Я потратил столько времени и сил, я так страдал. Неужели я должен был выстрадать свою смерть?»
Вторя этому чувству, Бен теперь в отчаянии сказал:
— Мы никогда не сможем совладать с собой, верно? Нам не дано знать покоя. Как только что-то дурное уходит из нас или же у нас хватает сил это преодолеть, оно мгновенно замещается чем-то еще более изощренным и опасным.
— Это вопрос или утверждение? — спросил мистер Шпилке.
— Утверждение, — сказал Бен и повернулся к толпе. — Это правда, не так ли? Я преодолею некоторые из своих слабостей и страхов, но их заменят другие, разве нет? У вас всегда найдется пополнение. — Сказав это, он увидел нахального Помело, взявшего на себя ответственность за создание Стюарта Пэрриша. Он обратился к нему: — Что ты собираешься делать? Мы должны жить вместе, нравится нам это или нет.
Тот с подавленным видом озирался среди друзей Фатер и собак Лоцмана, окружавших его. Теперь у положительных качеств Бена, которые любили в нем другие, имелся значительный перевес над его дурными чертами. Как ни ненавистно было ему это признавать, Помело понимал, что конфронтация в лучшем случае приведет к ничьей.
— Ты уже говорил что-то о переговорах… Похоже, нам придется их вести.
— Ты голоден? — ни с того ни с сего спросил Бен.
— Голоден ли я? Странный вопрос, но поесть я, разумеется, не отказался бы.
— Может, приготовить тебе что-нибудь? Я не могу принять вас всех, потому что мое жилище недостаточно велико. Но если бы вы выбрали пятерых представителей, мы могли бы пойти ко мне на квартиру. Я приготовлю что-нибудь поесть, и мы сможем поговорить. — Он повернулся к Фатер. — Твоих возьмем тоже. Пусть они выберут нескольких человек, и мы все славно побеседуем.
После некоторых колебаний Помело и остальные в его группе согласились. Выждав, пока это дело уладится, Лоцман холодно осведомился, собирается ли Бен оставить собак на улице. Может, им тоже подкинуть немного еды, если останется после обеда за столом переговоров? Смутившись, Бен сказал: нет, конечно, нет, собаки приглашаются тоже. Лоцман окинул своего хозяина долгим испытующим взглядом, а затем отправился совещаться со своей сворой.
— Бен, я решила вернуться в «Лотосовый сад», но сначала хочу тебе кое-что сказать.
Даньелл подошла к нему вместе со Стэнли. По пути Ангел тщетно пытался убедить ее остаться здесь и посмотреть, на что будет похожа ее жизнь. Ведь теперь она обладает совершенно новыми возможностями. Даньелл наотрез отказалась, сказав, что хочет только поговорить несколько минут с Беном, а потом всех их покинет. Остановить ее Стэнли был не в силах.
Когда они подошли к Бену, Даньелл взяла его за рукав и отвела в сторону, чтобы никто другой не слышал ее слов.
— Я не могу сделать того, что ты, Бен, только что сделал, даже если бы захотела. Как ты передал свои силы Фатер и собаке? Как ты добился, чтобы Лоцман понимал по-человечески? Я этого не могу. Не знаю как. Кое о чем я догадываюсь, но все же не представляю, как тебе это удалось.
— Я тоже, Даньелл. Это просто произошло, но мне самому невдомек, как именно.
Она кивнула.
— Это как у меня было с тобой. Не знаю как или почему, но я вдруг начала тебя видеть. Ты словно бы появился у меня перед глазами во мгновение ока.
— Может быть, когда ты поняла, что в действительности происходит с людьми вроде нас, ты просто позволила себе меня увидеть? — предположил Бен.
Когда Даньелл услыхала это, ее будто осенило — рискованная гипотеза, но почему бы и нет?
— Но с Фатер и Лоцманом ты, может, ничего и не делал, Бен? Может, они сделали это сами? Может, просто потому, что они любят тебя так же сильно, как ты их, они могут брать у тебя то, чем ты теперь обладаешь, и пользоваться им? Иногда мы любим в других то, чего они в себе даже не подозревают… Ты прав — нам никогда не избавиться от своих пороков и слабостей, потому что всегда появятся новые. Но порой другие могут спасти нас от самих себя, когда это не в наших силах. Не всегда, но время от времени это может получиться. Фатер и Лоцман тебя любят. И своим присутствием в их судьбах ты придаешь им силы. Они лишь воспользовались этими силами теперь, чтобы спасти тебя от твоих демонов… Иной раз, когда мы любим, мы отдаем любимым нечто такое, о чем даже не знаем, что мы это им отдаем. Мой отец часто говорил, что самая лучшая черта моей матери состоит в том, что она всегда заставляет его чувствовать себя нужным и любимым человеком. Знаешь, что отвечала на это мама? «Я так поступаю? Не может такого быть. Я просто люблю тебя». И она действительно не знала, что любовь — это поступок… Знаешь, что еще говорил мой отец? Жизнь удалась, если тебя любит твоя любимая!
— А что насчет тех, кто одинок? — деликатно спросил Бен.
Даньелл помолчала, прежде чем ответить:
— Вроде меня? Что ж, не все могут быть спасены любовью. Мы оба это понимаем. И вообще, нас не всегда спасает именно любимый человек. Некоторые счастливчики любят играть в футбол!.. Когда-то давно я любила Декстера Льюиса. Сейчас я никого не люблю. Долгие годы я никого не любила по-настоящему. Поэтому я не могу сделать того, что ты только что сделал. И поэтому возвращаюсь к Декстеру: я хочу снова окунуться в тот восхитительный вечер. Не хочется упустить ни единой минуты. Вот что творит любовь — она заставляет обостренно воспринимать все даже самые незначительные события повседневной жизни… А еще она открывает человеку многое о нем, чего он раньше совсем о себе не знал, — как хорошее, так и плохое. И эти знания расширяют границы мира. Это не всегда к добру, но без этого все вообще теряет смысл. — Она снова взяла его за руку. — Не знаю, Бен, что с нами теперь будет, но смотрю на это
