«Тов. Шестакова срочно откомандировать в Москву к Главному маршалу авиации А. А. Новикову», — гласил ее текст.
В тот же вечер Лев Львович отправился в столицу нашей Родины.
Ехал и ломал голову: зачем он понадобился Главному маршалу? Что послужило причиной его вызова?
Однако сколько ни гадал — ничего придумать не мог.
В гостинице — новый радостный сюрприз: встреча с другом по Испании Платоном Смоляковым. Он тоже был уже подполковником. В последнее время перегонял из Якутска на фронт «аэрокобры».
— Так это ты, Платоша, оказывается, поставляешь нам этого норовистого «американца»?
— Приходится… А, кстати, чего ты сейчас в Москве? Я-то на фронт отпросился, жду назначения. А ты вроде бы с фронта?
— С фронта, Платоша, с фронта. К Главному маршалу вызвали…
— Да ну? Это зачем же?
— Сам не знаю…
Они проговорили почти до рассвета. День за днем вспоминали свое пребывание в Испании, рассказывали друг другу о судьбах своих знакомых.
Утром Лев отправился в штаб ВВС. Его без промедления принял А. А. Новиков. Главнокомандующий держал в руках блестящую модель какого-то нового истребителя.
— Вам знакома эта машина?
— Наверное, Ла-7? Слыхал о ней, но не видел.
— Очень интересная машина и перспективная. — Главного маршала перебил телефонный звонок. Пока он с кем-то переговорил, Шестаков успел подумать: «К чему он клонит? Уж не хочет ли доверить мне испытание Ла-7?»
Положив трубку, А. А. Новиков продолжил:
— У немцев нет машины, равной этой. Скорость — около 700 километров в час. Вооружение — три пушки калибром 20 миллиметров и 200 килограммов бомб. Не откажетесь воевать на таком истребителе?
— Конечно, нет, товарищ Главный маршал!
— Другого ответа я от вас и не ждал. Ну что ж, тогда принимайте 19-й гвардейский особый полк, переучивайте людей и в бой на самых ответственных участках. Никаких других задач, кроме воздушного боя, у вас не будет.
— 19-й? Почему этот, а не свой, 9-й? Дайте туда Ла-7, и будет 9-й особым!
— Так вы им уже не командуете?
— Прошу вернуть меня обратно.
Главком внимательно посмотрел на Шестакова:
— Что, не по сердцу штабная работа?
— Мне дорог мой полк…
— Понимаю. Только вернуться вам в него больше не придется. Нам нужен еще один такой полк, даже лучший, а вы сколотите его. 9-й пока что будет работать на «кобрах». Кстати, кто им сейчас командует?
— Временно Морозов.
— А если и его заберем, кому, на ваш взгляд, можно доверить?
Лев Львович на минуту задумался, перебирая в памяти фамилии Алелюхина, Амет-хана, Ковачевича, а потом вдруг вспомнил о Смолякове.
— Платону Смолякову, — сказал он твердо. — Командиру полка перегонщиков «аэрокобр». С Испании его знаю — отличный летчик, волевой командир, да к тому же и «кобры» прекрасно освоил…
— С Испании, говорите? Действительно, кандидатура подходящая. Хорошо, подумаем. Ну, а коль друга прочите на свой полк, значит, согласны принять 19-й гвардейский?
— Выходит, что так. Очень уж соблазняют меня Ла-7…
— Считаем, что с этим вопросом все улажено. А теперь скажите, семью давно видели?
— Последний раз — при прощании в Одессе.
— А знаете, где она сейчас?
— В Башкирии.
— Что ж, даю вам десять суток. Поезжайте, найдите семью, посмотрите, как она устроена, побудьте с родными, а затем уж приступайте к делу. 19-й полк ждет вас под Москвой…
Распрощавшись с Платоном, обрадовав его известием, что он может быть назначен командиром 9-го гвардейского, Лев Львович отправился в путь к далекой Туймазе.
Убыл Лев Львович в Москву — и мы на время потерями его из вида.
Узнали о его дальнейшей судьбе от прибывшего к нам подполковника Платона Ефимовича Смолякова. И вообще его перевод в наш полк был кстати.
Морозов, которому сначала намечалась должность заместителя командира дивизии, по не известным для нас причинам остался на своем месте. Смолякова определили к нему в качестве стажера. Но тот недолго пробыл у нас. Впоследствии его назначили командиром 85-го истребительного полка. Но и за то короткое время, которое он провел с нами, мы очень многое узнали от него об испанском периоде в жизни Льва Шестакова.
Вскоре меня постигла большая неудача: после столкновения с «Фокке-Вульфом-189» мне пришлось воспользоваться парашютом, приземлиться на оккупированной территории. Я попал в плен. Бежал. Партизанил. Потом снова вернулся в полк.
Я ни на минуту не терял веры в то, что вернусь к штурвалу истребителя. Эта вера в конце концов и вернула меня в свой родной полк. Не было предела радости моей и моих боевых товарищей. Я заметил Золотые Звезды Героев у Павла Головачева, Ивана Борисова и вторую звезду у Алексея Алелюхина. 1 ноября 1943 года он стал нашим первым дважды Героем Советского Союза. Участник обороны Одессы, он достойно продолжал школу Шестакова.
Ребята обрадовали меня и письмом от Льва Львовича. Оно было небольшое, но очень теплое. В нем сообщалось о поездке в Туймазу, о встрече с семьей, о 19-м гвардейском особом маршальском полку, который он уже принял.
19-й гвардейский после переучивания под Москвой на Ла-7 в составе 2-й воздушной армии громил врага над Южным Бугом в направлении Проскурова по личному заданию Главкома ВВС, как и было положено особому маршальскому полку.
Правда, на первых порах пришлось трудновато — летчики прибыли из разных мест и ранее не были знакомы. Но общительный характер, доброжелательность, простота и душевность Льва Львовича, сочетаемые с его строгим спросом, позволили ему сравнительно быстро завоевать в полку авторитет, повести за собой людей.
К тому же Льву Львовичу совершенно неожиданно пришла помощь в лице Анатолия Комосы. Летчик-инспектор 2-й воздушной армии, он большую часть своего служебного времени проводил в 19-м гвардейском, оказывая всяческое содействие Шестакову. Вдвоем они без осложнений раньше намеченного срока переучили полк, доложили Главному маршалу о его готовности к отправке на фронт.
Командарм 2-й воздушной генерал С. А. Красовский очень обрадовался такому пополнению. О Шестакове он уже давно был наслышан как о настоящем асе, возлагал на него большие надежды. И они оправдались.
БЕССМЕРТИЕ
