выяснила, что пани Буковской не существовало на свете, мой дальнейший след потеряли. Тело Ларисы забрала ее дочь.
Я порадовалась, что Люда жива, хотя, признаться, ожидала от Оливье чего угодно. Внимательно вслушиваясь в интонации Кристофа, я не обнаружила ни малейшего намека на панику. Ничего он не сказал и о покойнике, найденном в шахте лифта, видимо не зная о произошедшем. Иначе он наверняка намекнул бы об этом.
– Когда ты приедешь? – спросила я под конец разговора.
– После новогодних праздников, – ответил он. – Твой пес начал нормально питаться, но не ложится спать, пока его не укроют одеяльцем. Мой ветеринар говорит, что у Бакса стресс. Он скучает… и я тоже.
Я попрощалась с Кристофом и даже немного поревела в подушку. Но какое-то время спустя мне стало легче. Парижский кошмар закончился, и я, распрощавшись с чужой страной, была готова начать жизнь заново.
Жизнь в Москве меня оглушила. Я отвыкла от соотечественников, и теперь они казались обезьяньей стаей, от которой можно ожидать чего угодно. Отправляясь днем на прогулку я шагала среди равнодушной толпы, нервно озиралась по сторонам и вздрагивала, когда кто-нибудь толкал меня. С непривычки слышать отовсюду русскую речь было тяжело. Я ловила себя на том, что напрягаю слух, дабы уловить привычные французские переливы. На пятый или шестой день я шарахнулась от старухи, задавшей какой-то глупый вопрос. Сейчас воспоминание о случайной прохожей вызывает у меня смех, но тогда я почти побежала, оборачиваясь каждую минуту. Старуха смотрела на меня, приложив сложенную домиком ладонь к глазам.
Нет, так жить нельзя…
Из гостиницы я быстро съехала, сняла меблированную квартиру в спальном районе и ежедневно занималась самоистязанием: бродила по московским улицам, привыкая к новой жизни, хотя привычка все время быть одной визжала недорезанной свиньей, умоляя забиться в привычную щель.
Время шло, а я, ежедневно штудировавшая прессу: французскую и российскую не нашла даже намека на подозрения в свой адрес. Кристоф звонил еще дважды, и ни разу в беседе не прозвучало имени Оливье. Возможно, его до сих пор не нашли, хотя, вероятно труп лежит в морге, среди таких же неопознанных покойников. Успокоившись, я накупила себе одежды, а потом, поддавшись внезапному желанию, приобрела в автосалоне «Рено Клио», как воспоминание о Париже. Малолитражка изрядно скрасила мою жизнь. Я гоняла по столице, знакомясь с ее улочками, и даже вечное проклятие трех транспортных колец – пробки – не отравляли мою жизнь. Мне некуда было спешить. Я даже всерьез задумывалась о выходе на работу, не денег ради, разумеется. Работа давала иллюзию общения и там, вполне возможно, я могла бы завести новых друзей. Останавливали два фактора: Москва уже была охвачена предновогодней суетой, не самое хорошее время для начала карьеры, к тому же я все еще опасалась открываться перед новыми знакомыми. И потом: куда я могла пойти? Снова в актрисы?
Бред. В Москве актрис и актрисочек разного пошива сколько угодно. Даже в моем родном городишке на место статистки были дикие очереди, а уж тут за место под солнцем будут биться насмерть. Даже если каким-то чудом мне удастся пробиться на кастинг, там встанет вопрос о прошлых ролях. А актерский мир, как это ни парадоксально, довольно узок. Не хватало еще получить нож в спину в самый неподходящий момент. Нет уж, лучше устроиться секретаршей, менеджером, продавцом – подальше от публичности и телекамер…
Вечером я заскучала. Моя квартира располагалась на двадцатом этаже новостройки. Район был новым, толком не обжитым. Поблизости возводили торговый центр, но пока он не функционировал, жителей обслуживал крохотный магазинчик с крайне скудным выбором продуктов. Погода была отличная. Сырая оттепель, превращавшая снег в шоколадную кашу, сменилась приятным морозцем. Стоя на балконе, я видела как на улицу высыпал народ, а кто-то, в экспериментальных целях, запустил в небо ракету. Она взорвалась прямо над моим окном, рассыпавшись на тысячи огненных брызг. Люди внизу что-то радостно кричали и улюлюкали, а я, мрачно смотря вниз, подумала, что этот новый год вновь встречу одна.
Делать было совершенно нечего. По телевизору показывали какую-то муть. Я заглянула в холодильник и с тоской констатировала, что подъела все запасы. Конечно, кое-что там еще оставалось, голодная смерть мне не грозила, но плохое настроение следовало чем-то переломить. Я подумала о мороженом: большом килограммовом ведерке пломбира с кусочками фруктов и шоколада. А что? Съезжу за покупками, куплю продукты, новую книжку или какой-нибудь фильм и устрою себе маленький праздник. На подкорке сознания зашевелилось напоминание, что надо иметь совесть и съездить к друзьям Кристофа. Но тащиться в загородный поселок вечером не хотелось. Я решила оставить это на выходные. Впрочем, позвонить пожалуй, стоило.
Застряв на перекрестке, я вытащила из кошелька изрядно помятую бумажку с нацарапанным адресом и телефонами друзей Кристофа и набрала первый номер. На другом конце провода ответить не пожелали. Второй телефон, явно мобильный, был написан так неразборчиво, что я сразу отказалась от попытки позвонить по нему. По меньшей мере три цифры были неразличимы. Я вздохнула, посоветовала себе в следующий раз записывать на чем-нибудь более твердом и набрала третий номер.
Ответили мне не сразу. Я уже хотела положить трубку, как сквозь какофонию звуков пробился недовольный женский голос.
– Да, кто это?
– Добрый вечер. Меня зовут Алиса Мержинская. Я могу поговорить с кем-нибудь из семьи Левиных?
– Что?
На заднем плане у говорившей играла музыка, долбя в динамик басами. Я подумала, что ей наверняка трудно меня расслышать и почти прокричала.
– Я ищу семью Левиных.
– Что? Тут ни черта не слышно… Вы кто?
– Алиса Мержинская, от месье Кристофа Д’Альбера!
– Ни фига не слышу… От кого? Вы можете подъехать сюда?
Ехать я никуда не хотела, но автоматически спросила:
– Куда?
Девушка что-то прокричала, похожее на «Мебель на слом» и даже назвала улицу, но я не разобрала название и решила не париться.
– Спасибо, я вам перезвоню, – вежливо сказала я и отключилась. Тащится неизвестно куда совершенно не хотелось.
В торговом центре было многолюдно. Я походила по бутикам, купила два детектива и ужастик Стивена Кинга, закупила продукты и потащилась на стоянку. Настроение сразу пошло в гору. Подпевая приемнику, я поехала домой.
Улицы были перегружены. Спустя четверть часа я прочно завязла в пробке. Проторчав в ней около получаса, я увидела, как справа образовался просвет. Машины узеньким потоком сворачивали на какую-то улицу и лишь те, кому надо было ехать в центр, упрямо торчали на своих местах. Я воспользовалась ситуацией и юркнула в переулок, обскакав намеревавшийся проделать тот же финт «хаммер».
Куда вел переулок, я не имела понятия, но судя по плотному потоку машин, у меня был шанс объехать пробку и добраться до дома. Скоро переулок кончился, а автомобили вывернули на широкий проспект. В окне промелькнула яркая неоновая надпись не то кафе, не то бара «Медленный слон», а сразу за ним практически пустой перекресток. Я обрадовалась и нажала на газ.
Тень рванула к машине, ударившись о капот. Сперва я не поняла в чем дело, а потом испугалась, что кого-то сбила. Тень скользнула вправо и начала рвать дверцу. За стеклом возникло белое, насмерть перепуганное лицо с искаженным криком ртом. Я вдавила в пол педаль тормоза. «Рено» слегка занесло. Я открыла дверь и в салон тут же ввалилась девушка.
– Гони, гони, гони!!! – закричала она, в ужасе оглядываясь назад. Я тоже обернулась, не ожидая ничего хорошего. Из дверей бара вывалились трое молодчиков. Один ткнул пальцем в нашу сторону и побежал. За ним припустились и его приятели.
– Да езжай ты, чего ты ждешь! – заорала девица. Я увидела, что в руке первого молодчика что-то есть
