практику мне еще не приходилось иметь дело с таким загадочным случаем. Все нити, которые я держал в руках, порвались, я продвигаюсь вперед на ощупь. К сожалению, у меня пока нет оснований подозревать кого-либо. Конечно, обидно отказываться от мысли наказать виновного, но еще хуже арестовать невинного.
— Но в таком случае, — горячо воскликнула Мария, — виновный никогда не будет найден! А между тем мой муж завещал мне отомстить за него!
— Да, конечно, и я готов помочь вам в этом, но для начала надо разыскать преступника, а мне кажется, что мы еще не напали на его след.
— Но я вчера прочла в газете, что убийца арестован.
— Эти писаки ошиблись или намеренно обманули читателей. Журналисты хотят показаться осведомленными. Вчера я действительно велел арестовать одного господина, который появится здесь с минуты на минуту. Некоторые улики оправдывают его арест, но они недостаточно весомые. Это скорее догадки, чем улики. Я даже должен прибавить, что до сих пор у меня нет никаких вещественных доказательств. Посмотрите, — сказал он, подходя к письменному столу и перелистывая какие-то бумаги, — вот протокол полицейского комиссара. Из него мы видим, что обвиняемый держался весьма уверенно и очень удивился, когда его арестовали. Если задержанный все это время ломал комедию, то он — выдающийся артист, так как ему удалось обмануть одного из наших лучших служащих. После ареста подозреваемого в его квартире был произведен обыск, но ничего подозрительного там не нашли. Моя последняя надежда на допрос, который я сейчас ему и устрою.
Господин Граднер взглянул на круглые канцелярские часы, висевшие над входной дверью, и Мария поняла, что их встреча подошла к концу. Женщина не удержалась и спросила имя обвиняемого.
— Я уже называл вам его имя. Его зовут Йоши фон Хорфди. Вы говорили, что не знаете его.
— Мне что-то не помнится, чтобы мой муж упоминал это имя.
Несчастная вдова хотела еще что-то прибавить, но вместо этого только поклонилась следователю и уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг кто-то толкнул дверь снаружи. Она отступила назад, чтобы пропустить посетителя. Он подошел к следователю и, что-то шепнув ему на ухо, уселся за стол, чтобы писать протокол.
— Мне доложили, что сейчас сюда приведут арестованного.
— Да-да, я уже ухожу, — пролепетала Мария и направилась к двери.
Но внезапно она остановилась и, приблизившись к следователю, решительно заявила:
— Я хочу его видеть.
Господин Граднер не особенно удивился этому, вероятно, ввиду только что происходившего разговора. Он внимательно посмотрел на Марию и сказал:
— Хватит ли у вас мужества просидеть все то время, которое будет длиться допрос, в смежной комнате и ни звуком не выдать своего присутствия?
— Да, конечно, господин следователь.
— Даже если Хорфди признается в убийстве вашего мужа?
— В этом случае я, наверно, задохнусь от негодования, но уж лучше задохнусь, чем издам хоть один звук, — воскликнула Мария со свойственным ей пафосом.
Следователь подал знак чиновнику, и тот приблизился.
— Значит, вы сделаете все так, как я велел?
— Да, конечно, господин следователь, ваше приказание будет в точности исполнено.
Граднер позвал служащего из канцелярии и велел ему поставить ширмы у входа в комнату, смежную с его кабинетом. Галантно предложив руку фрау ван ден Кольб, следователь проводил ее за ширмы и усадил на стул, после чего занял свое место за столом. Едва он успел покончить со всеми этими приготовлениями, как в комнату вошел обвиняемый.
Господину Хорфди — красивому высокому блондину с прекрасными манерами — на первый взгляд можно было дать лет сорок, хотя на самом деле ему исполнилось тридцать шесть. Возраст давал о себе знать слишком рано, однако легкая седина на висках и немного усталый вид придавали ему своеобразный шарм.
Одет он был просто, но изящно; здороваясь со следователем, держался спокойно и уверенно. Согласно приказу, его никто не сопровождал — проводив арестанта до дверей, жандармы остались ждать у входа. Присев на предложенный стул, господин Хорфди совершенно непринужденно спросил:
— Узнаю я, наконец, почему меня вчера ни с того ни с сего арестовали и почему я сейчас нахожусь здесь, перед вами?
Его голос звучал несколько отчужденно, но очень спокойно.
— Господин Хорфди, — обратился следователь к подозреваемому, — вы находитесь здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы, а не для того, чтобы задавать их мне, как вы, кажется, подумали.
— Мне кажется, что я все же имею право поинтересоваться, в чем, собственно, меня обвиняют. Я спрашивал об этом чиновника, арестовавшего меня, но он упорно хранил молчание.
— Он исполнял свой долг, только и всего. Я отвечу на ваш вопрос, и давно бы уже это сделал, если бы вы, вопреки всем правилам, не заговорили первым.
— Мне очень жаль, но я не знал здешних правил. Мне не часто приходилось бывать в подобных местах.
— С этим вас можно только поздравить. От всей души желаю, чтобы вам больше не приходилось терпеть мое присутствие. Вас обвиняют, — неожиданно прибавил следователь, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, — в преступлении.
— Интересно. И в каком же именно?
— В убийстве Карла ван ден Кольба.
Господин Хорфди, услышав это обвинение, и глазом не моргнул. На лице его не отразилось ни малейшего волнения, он только невозмутимо посмотрел на следователя и вежливо произнес:
— Я никак не ожидал быть замешанным в этом деле, о котором в последнее время столько говорили в моем присутствии. Не сочтите мой вопрос бестактным, — продолжал он, — но почему обвинили именно меня?
— Сейчас я вам все объясню. Теперь, когда ваше любопытство несколько удовлетворено, мы перейдем к обычной процедуре. Итак, назовите ваше имя и фамилию. Записывайте, — обратился следователь к протоколисту.
— Меня зовут Йоши фон Хорфди, — сказал арестованный, с неподдельным интересом рассматривая в монокль чиновника, которого он прежде не заметил.
— Сколько вам лет?
— Тридцать шесть.
— Ваш род занятий?
— У меня нет никаких занятий.
— Как же вы живете?
— Благодарю вас, очень хорошо.
— Позвольте, — довольно строго заметил Граднер, — надеюсь, вы не собираетесь шутить со мной! Если вы не в настроении разговаривать серьезно, как подобает обвиняемому, то я отправлю вас туда, откуда вы пришли, и отложу допрос до следующего дня.
Хорфди молча выслушал это замечание.
— Я повторю свой вопрос, — продолжал следователь, — на какие средства вы живете?
На этот раз обвиняемый ответил серьезно:
— Если под средствами вы подразумеваете государственные ренты, пенсию или же наличный капитал, то ничего этого у меня нет. Я живу, как и многие современные молодые люди, одним днем. Иногда я бываю богат благодаря случаю, иногда — очень беден. Порой мне везет на бирже, порой я выигрываю в карты. Не раз бывало, что десятого числа я имел на руках пятьдесят тысяч марок, а пятнадцатого не мог заплатить ни по одному счету. Согласен, это может показаться странным, но вы хотели знать правду…
— Грустная правда, господин Хорфди. Боюсь, что она только повредит вам в глазах присяжных.
— Присяжных? Надеюсь, что мне не придется познакомиться с ними. Иными словами, я полагаю, что вам будет не трудно убедиться в моей невиновности.
