поднял воротник пальто и вышел. На пороге он остановился и произнес про себя: «Кош, милый друг, ты великий журналист!»
III
Последний день Онэсима Коша — репортера
Секретарь редакции «Свет» еще минут пять кричал, суетился и бранился у телефона:
— Алло! Алло! Боже мой! Да отвечайте же!.. Они нас разъединили! Алло! Алло!
Наконец он повесил трубку и с бешенством принялся звонить.
— Алло! Станция! Вы нас разъединили!
— И не думали. Это на другом конце провода повесили трубку.
— В таком случае это ошибка. Соедините опять, пожалуйста…
Через несколько минут послышался голос, но принадлежащий уже другому человеку:
— Алло!
— Это отсюда мне телефонировали? — спросил секретарь.
— Отсюда действительно недавно телефонировали, но я не знаю, вам ли.
— Скажите пожалуйста, с кем я говорю?
— С кафе «Пол», площадь Трокедеро.
— Отлично. Будьте любезны передать господину, говорившему со мной, что нам необходимо продолжить беседу.
— Невозможно, мы сейчас закрываемся, к тому же этот господин, должно быть, уже далеко.
— Можете ли вы описать мне этого человека?.. Вы его знаете?.. Это ваш постоянный посетитель?..
— Нет, я видел его в первый раз… но описать его внешность, конечно, могу. На вид ему лет тридцать, он брюнет с маленькими усами… Кажется, он был во фраке… но я не обратил на это особенного внимания.
— Благодарю вас, простите за беспокойство…
— Не за что. До свидания.
Секретарь редакции недоумевал, как ему поступить. Напечатать сообщенную ему новость или подождать следующего дня. Если известие верно, то было бы обидно позволить другой газете воспользоваться им. Ну, а если все это ложь?.. Необходимо было незамедлительно принять решение.
Подумав хорошенько, секретарь пожал плечами, выбросил несколько строк из иностранных известий и заменил их следующими:
«УЖАСНАЯ ДРАМА
Только что получено известие, что в доме № 29 на бульваре Ланн совершено преступление. Один из наших сотрудников немедленно отправляется на место происшествия.
Сообщено в последнюю минуту нашим частным корреспондентом».
В три часа утра триста тысяч экземпляров газеты направлялись к различным вокзалам, разнося повсюду известие о «Преступлении на бульваре Ланн». В три четверти пятого секретарь редакции посмотрел на часы и велел позвать артельщика:
— Сейчас же отправляйтесь на улицу де Дуэ к господину Кошу и попросите его немедленно приехать. Нам надо переговорить о важном деле.
«Таким образом, — думал он, — я решу все проблемы. Если новость об убийстве окажется ложной, то примечание, что это частный корреспондент, снимает с меня всякую ответственность… Ах, если бы Кош был надежным человеком, я бы его давно обо всем известил. Но он бы тут же разнес новость по всему Парижу! Да и в редакцию не явился именно в эту ночь, как раз тогда, когда был нужен. Ну да что говорить!»
Довольный успешным разрешением сложного вопроса, он закурил трубку и проговорил, потирая руки:
— Бесспорно, я непревзойденный секретарь редакции.
Онэсим Кош крепко спал, когда артельщик позвонил в дверь его дома. Он тут же проснулся, прислушался и после второго звонка поднялся с кровати.
— Кто там? — спросил он, стоя у закрытой двери.
— Жюль, артельщик из газеты «Свет».
— Подождите минуточку. Я открою.
Кош зажег свет, накинул халат и открыл дверь.
— Что случилось, чего вам от меня нужно? — спросил он рассерженно.
— Господин Авио просит вас немедленно приехать.
— Да он шутник, твой господин Авио! Еще и пяти часов нет!
— Извините, уже пять часов двадцать минут.
— Пять часов двадцать минут! В такое время не стаскивают добрых людей с кровати. Скажите ему, что вы меня не застали дома… До свидания, Жюль.
— Что ж, я уйду, — проговорил Жюль, — только дело важное, все насчет этого…
— Насчет чего?
Жюль вынул из кармана еще не просохший номер газеты. Свежая типографская краска пачкала пальцы. Он раскрыл его на третьей странице и показал в самом низу, в отделе последних известий, заметку об убийстве на бульваре Ланн. Пока Кош пробегал глазами строки, артельщик прибавил:
— Это известие передали нам по телефону, когда газета была уже почти набрана. Если оно окажется правдой, то тот, кто сообщил его, заработает за одну ночь двадцать пять франков.
— Двадцать пять франков?
— Ведь не нам же одним он телефонировал. Очевидно, он рассказал свою историю всем утренним газетам и теперь явится в кассу и получит плату. Я сам так сделал во время пожара на рынке. Я стоял на улице рядом… Только тогда я имел дело с вечерними газетами, а из них лишь две платят…
— Конечно… конечно, — проговорил Кош, возвращая артельщику газету. — Вы умный малый, Жюль!..
А сам подумал: «Вот дурак!» Потом прибавил вслух:
— Скажите господину Авио, что я скоро буду. Только оденусь…
Оставшись один, Кош рассмеялся. В самом деле, смешно, что именно ему пришли сообщить эту новость! В первую минуту он и сам удивился. Два или три часа крепкого сна заставили его забыть волнения этой ночи. Он пришел в недоумение, для чего его зовут, и понял только тогда, когда Жюль развернул газету. Положительно, все устраивалось как нельзя лучше. Он опасался, что это дело поручат другому. Теперь же все карты были в его руках.
Продолжая раздумывать, он одевался. В нетопленой комнате было холодно; репортер надел фланелевую рубашку, твидовый костюм и кожаное пальто. Застегнув пуговицы, он ощупал карманы, проверяя, не забыл ли чего. Проходя мимо комнаты швейцара, он крикнул, чтобы ему отворили, и услышал сонный голос, проворчавший за дверью:
— Когда же закончится это шатание?..
На улице Кош остановил извозчика, сказал ему адрес газеты «Свет» и снова погрузился в думы.
Ему предстояло разыграть в редакции полное неведение. Кроме того, не лишним будет притвориться рассерженным и проявить недоверие. Таким образом он заранее снимал с себя всякое подозрение. Вдобавок ко всему Кош слишком хорошо знал людей вообще, в частности журналистов, и понимал, что, если хочешь достигнуть своей цели, нужно оставить им частичку успеха во всяком предприятии: это своего рода кураж. Авио особенно заинтересуется этим делом, если сможет сказать: «Я был прав. Никто не хотел слушать меня. Кош уверял, что меня провели. Но я стоял на своем. Я чувствовал, что это не утка; меня не обманешь, я стреляный воробей».
