Руссо, изложенные в его труде «Общественный договор». Лишь в середине XIX века, в ходе Гражданской войны, в США президент А. Линкольн применил насилие для утверждения демократии на Юге.
Демократия в главных европейских странах формировалась через целую цепь революционных потрясений, экспорта демократических завоеваний путем войн, иных форм политического насилия. Демократию в Европе отвоевывали у носителей отживших порядков. Россия не знала на протяжении всей истории демократии, кроме давно забытых вечевых республик Новгорода и Пскова. Короткий период демократии между февралем и октябрем 1917 года только подчеркнул нежизнеспособность этой модели государственного устройства в России, которая в результате перескочила одним прыжком из абсолютной монархии к диктатуре пролетариата. 90-е годы прошлого века, когда распахнулись ворота для «демократии», ознаменовались самым диким разгулом беззакония, когда власть цинично глумилась над народным волеизъявлением, Достаточно вспомнить подавляющую победу сторонников сохранения СССР на мартовском референдуме 1991 г. и сепаратистскую деятельность Б.
Ельцина, приведшую к распаду великой державы. Прибавьте расстрел из танковых орудий в октябре 1993 г. Верховного Совета, избранного по самым чистым правилам демократии. Освежите в памяти события 1996 года, когда безнадежно больного Б. Ельцина удержали у власти путем открытого запугивания общества и прямой фальсификации результатов выборов.
Все усилия В. Путина по строительству «вертикали власти» не встретили отторжения или тем более сопротивления со стороны широких кругов общественности. Основная доза критики шла со стороны оппозиционных политических партий и движений, не располагавших поддержкой большинства населения. Рейтинг президента все время рос.
Можно сделать вывод, что Россия, к сожалению, пока не созрела для настоящей демократии.
Когда-то один из видных политических деятелей Латинской Америки в беседе с автором сказал: «Ваши руководители в Москве вовсе не коммунисты по своему сознанию. Они похожи на людей, которые не побывали в бане, а лишь надели свежее белье на потное тело!». Жизнь показала правоту его слов, которые, увы, применимы в такой же мере, как ко вчерашним коммунистам, так и к теперешним демократам. Наши руководители не готовы к демократии, потому что к ней не готов и народ.
Гражданская сознательность наших даже наиболее продвинутых в этом отношении соотечественников сразу дает течь, как только ее пробуют оценить в денежных купюрах.
Помнится, как несколько лет тому назад Владимир Жириновский поехал в г. Брянск на собрание избирателей, большинство которых было настроено прокоммунистически. В ту пору губернатором Брянской области был коммунист Ю. Лодкин, а в Государственной думе неизменно привлекал к себе внимание прессы единственный депутат-рабочий (от Брянской области), коммунист В. Шандыбин. Так вот, войдя в зал под шиканье и улюлюканье собравшихся, «сын юриста» вместо политической дискуссии со своими оппонентами, сказал: «Вот я получил зарплату депутата, я знаю, что вы живете трудно. Моя зарплата – это ваши деньги, деньги простого народа!». И с этими словами он стал бросать в зал заранее размененные пятидесятирублевки. В задних рядах ему стали помогать помощники. Народ кинулся собирать бумажки, тщательно организованный коммунистами митинг был сорван, превращен в потасовку из-за мятых купюр. Точно так, как описана похожая сцена М. Булгаковым в его романе «Мастер и Маргарита». Прошло время, и 12 апреля 2005, когда «Родина» проводила митинг студентов – своих сторонников – на Горбатом мосту (около Белого Дома в Москве) В. Жириновский повторил этот же самый трюк, чтобы привлечь к себе внимание и расстроить ряды противника. Это были уже не коммунисты, а патриоты-государственники, и не рабочие, а студенты высших учебных заведений Москвы. Жириновский только повысил плату; он стал раздавать пятисотрублевые купюры, но эффект оказался прежний. Около него столпились митингующие, забывшие про ораторов.
Стоит ли говорить, что в далекой провинции такой прием «политической» борьбы дал бы еще более сокрушительный эффект.
В этих условиях гражданской незрелости нашего общества приходится признать, что всякая демократия превращается в разнузданность, свобода вырождается во вседозволенность, выборы в бесстыдное соревнование денежных мешков, а все мы начинаем страдать от вопиющего несоответствия слов делам. Усиление власти Центра, строительство «вертикали власти» при В. Путине можно было бы считать в принципе позитивным для России, если бы не одно обстоятельство, если бы это строительство не проводилось в интересах одного класса – новой российской буржуазии, той самой олигархическо- чиновничьей «элиты», которая привела его в Кремль.
Жесткая государственная власть в «варианте Путина» ставит своей задачей создать максимально благоприятные условия для процветания только этой узкой социальной группы. Она, эта власть, никак не нацелена на решение настоящих крупных государственных задач, на создание современной научно- технической базы, на сохранение и приумножение русского народа, повышение его творческих способностей.
Экономическая «стратегия» и промышленная
Политика В. Путина
В 2000 году, когда В. Путин в первый раз занял пост президента страны, он хотя бы внешне, как многие из вновь попавших на высшую руководящую должность людей, озаботился тем, чтобы разработать некую целостную программу экономического развития страны на ближайшее десятилетие. Это нормальное здоровое желание, но сам он не имел, по-видимому, сколь-нибудь определенного взгляда на этот комплекс проблем, поскольку сам никогда ранее не занимался серьезно экономикой. Мелкая приватизационная активность и полупрозрачные сделки с иностранными клиентами в бытность заместителем мэра Санкт- Петербурга не идут в счет.
Поручение заняться разработкой такой программы было дано министру торговли и экономического развития Герману Грефу, одному из самых своих ранних питерских друзей, выходцу из семьи высланных в Сибирь в 1941 году немцев Поволжья. Г. Греф подготовил вариант такой программы и представил ее президенту в том же году. Документ был основан на крайне либеральных взглядах ее автора, отрицавших какую-либо серьезную роль государства в экономике страны. По существу это было продолжением той линии, которая в начале 90-х годов исповедовалась недоброй памяти Егором Гайдаром, наивно полагавшим, что рынок автоматически наведет новый «естесственный» порядок в экономике страны.
Память о разрушительных итогах прошедшего десятилетия была слишком свежа, чтобы автоматически полагаться на прежние концепции.
Программа Г. Грефа была подвергнута экспертизе в структурах исполнительной власти, в течение года в нее вносились бессчетные поправки, но она так и не получила официального одобрения со стороны главы государства. Более того, президент поручил группе экономистов во главе с губернатором Хабаровского края, членом-корреспондентом Российской Академии наук Виктором Ишаевым подготовить альтернативную программу. 22 ноября 2000 года новый разработанный документ был представлен на первом заседании только что сформированного президиума Государственного совета, на котором собрались представители кремлевской и региональных администраций России во главе с В. Путиным. Программа В. Ишаева, изложенная на 100 страницах, была признана «значительной и важной». Но В. Путин не был бы самим собой, если бы твердой решительно высказался в пользу одного из двух предложенных вариантов развития. Документ, подготовленный группой В.
Ишаева, предусматривал совершенно иной путь для России. Он основывался на необходимости решающей роли государства в преодолении разрухи и выводе страны на дорогу устойчивого развития. Предлагалось сконцентрировать все усилия на возрождении реального сектора экономики, мобилизовав для этого все ресурсы и сохранившиеся мощности российской промышленности. Государство должно было стать основным инвестором в инфраструктурные сферы экономики (энергетику, транспорт и т. д.). Говорилось о неотложной необходимости расширить внутренний рынок путем повышения уровня жизни населения. Если программа Г. Грефа предусматривала сокращение социальных обязанностей государства, то вариант В. Ишаева исходил из необходимости сохранения социальной компоненты государственной политики.
В какой-то мере политический курс, предложенный группой под руководством В. Ишаева, можно
