фатальных решений. В среде армейских офицеров процент самоубийц является, пожалуй, рекордным. Ежегодно сводят счеты с жизнью 500 человек. А сколько отчаявшихся удалось спасти в последнюю минуту или в госпиталях после неудачных суицидальных попыток?
Каждый раз приходится оговариваться, что в России сейчас нет профессиональной и политически корректной статистики. Многих данных просто не существует, а многие лакируются по вкусам власти. Но в печать все-таки просачиваются леденящие душу сведения о тех «новшествах», которые характеризуют ситуацию с самоубийствами в нашей стране. Во-первых, у нас теперь чаще кончают с собой именно в деревнях, чем в городе, хотя во всем мире дела обстоят как раз наоборот. Речь не идет об абсолютных цифрах самоубийств, а только о пропорции их к численности населения. В течение века власти всех мастей разоряли русское село и российское крестьянство, которые сейчас доведены до катастрофического положения. Деревня, жизнь и работа в ней, стали синонимом крайней маргинализации, концом всех жизненных надежд на успех. А ведь именно село было корнями нашей нации, здесь производилась веками не только основная часть ВВП, но и создавалась самобытная культура, складывался наш особый уклад жизни. Здесь рождались наш фольклор, национальный костюм, формировался русский национальный характер. Теперь эти корни сгнили, дереву не устоять.
Россия с ее несчитанными брошенными и беспризорными детьми стала лидером по числу детских самоубийств. Мир знаком с этим явлением по единичным случаям, а у нас гибнет в среднем в год таким образом около 2,5 тыс. детей.
Только у нас формируется общественное движение с требованием к правительству организовать пункты по эвтаназии, где можно было бы добровольно уйти с помощью медиков из жизни. Этого просят, например, чернобыльцы, которые получили тяжелые болезни в результате облучения и не могут рассчитывать на помощь со стороны правительства.
Все факторы, которые определяют неблагополучный социальный фон, толкающий людей на добровольный уход из жизни, сохранялись во все годы администрации В. Путина.
Поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина, сама покончившая с собой в августе 1991 года, написала последние строчки: «…Как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть».
Лично меня потряс один эпизод, описанный в журнале «Наш современник», где рассказывалось об одном из защитников Брестской крепости, написавшем своей кровью в 1941 году слова «Умираю, но не сдаюсь!», но чудом оставшемся в живых. Прошли годы, и в 1993 году этот ветеран, впавший в полное отчаяние, уехал из своего родного города Усть Кута в Брест, поклонился святым для него развалинам, а потом пошел навстречу мчавшемуся поезду. В гостинице нашли его записку, в которой говорилось: «Не хочу умирать от унижения, на коленях!»
Среди писателей и публицистов широкое хождение получила формула «Время лемминга» применительно к эпидемии самоубийств в России.
Этими словами определяется странное природное явление, когда мелкие грызуны-лемминги собираются в плотные массы, движутся строго в направлении норвежских фьордов и там кончают самоубийством, бросаясь с ледяных круч в холодные воды океана. Не так ли и мы, стараясь уйти от жизни, не слышать, не видеть, не знать, не чувствовать окружающего нас мира, становимся на путь леммингов? Беззащитная, брошенная на произвол судьбы нация кончает самоубийством.
Когда мы говорим о «реформах» времен В. Путина, мы неизменно приходим к выводу о несоответствии заявленного с полученным итогом.
«Реформаторы» совершенно очевидно плохо знают страну, ее население, которые избраны в качестве объектов реформы. Сами «преобразования» продиктованы волюнтаристскими клановыми интересами, они не вытекают из назревших, естественных потребностей страны. Предлагаемые нововведения учитывают интересы только финансово-бюрократических кланов, которые ловко прикрываются словесными лохмотьями об общественной пользе.
Возьмите жилищную проблему, которая в нашей стране является, пожалуй, одной из самых острых и больных для простых людей.
Предыдущая советская власть старалась решить ее, развертывая массовое строительство дешевого жилья за государственный счет. Знаменитые «хрущобы» – самая памятная программа. Это потом мы стали ерничать над этими суперскромными жилищами, где были объединенные ванные с санузлами (прозванные в народе «гаванами»), низкие потолки, высокая слышимость и пр. Но в те далекие 50 – 60-е годы XX века они были желанным спасением от жизни в коммунальных квартирах. С годами государство строило больше и лучше, но жилья все равно не хватало, Население росло, особенно в городах, требования к «метражу» т. е. нормативам жилой площади на одного человека увеличивались.
Перестройка и реформы 90-годов опрокинули всю прежнюю структуру.
Надолго строительство почти прекратилось, а затем приватизированная строительная отрасль начала работать на новой коммерческой основе.
По состоянию на 2005 год в стране имелось всего жилья 2,9 млрд. квадратных метров т. е. в среднем по 19 квадратных метров на одного человека. В США это показатель превышает 100 кв. метров, а в Европе колеблется в зависимости от страны от 60 до 80. О качестве не приходится говорить. Только за 90-е годы объем ветхого и аварийного жилья вырос в три раза. Каждая третья семья российского гражданина живет в неблагоустроенных домах. В последнее время стали строить больше, но цены, по которым семье предоставляется право купить жилье, заоблачные и недоступные для подавляющего большинства людей, особенно русских.
Посудите сами: при себестоимости строительства жилья в среднем по стране в 10 тыс. рублей за квадратный метр владельцы домов предлагают квартиры по цене в 30 тыс. рублей и выше. Это чистый грабеж под видом рыночной экономики.
Чтобы заставить людей все-таки платить эти немыслимые для России цены, правительство протащило через Думу Жилищный кодекс, в соответствии с которым навязало населению практически единственный путь приобретения жилья через систему ипотеки, т. е. получения банковского кредита под залог приобретенной квартиры. Все иные формы получения жилья были ликвидированы на практике, хотя слов таких не говорится. Но условия ипотеки нельзя назвать иными словами, как разбойничьи. Любой человек, желающий обзавестись квартирой, должен оплатить 30% ее стоимости сразу, наличными, а затем платить остаток ипотечного займа под банковский кредит в 18 и более процентов годовых.
Получается, что если кредит оформлен на 10 лет рассрочки, то несчастный покупатель будет вынужден в итоге заплатить за квартиру вдвое – втрое большую сумму, чем она реально стоила в момент покупки. Плюс он должен обязательно застраховать приобретенное таким образом жилье, оплатить все сборы по оформлению сделки и т. д.
Банки и строительные монополии потирали руки от удовольствия: теперь людям некуда деваться, и они будут вынуждены раскошелиться.
Власть сознательно пошла на эту социальную аферу, но она не приняла во внимание, что реальный платежеспособный спрос населения не соответствует аппетитам финансовых и строительных дельцов. Депутаты нашего блока «Родина» выступили с категорическим протестом против такого Жилищного кодекса, и все наши депутаты просто покинули зал заседаний, положив на рабочие столы плакаты со словом «Бойкот». Внесенный нами альтернативный вариант Жилищного кодекса правительственное большинство высокомерно отказалось даже рассматривать и включать в повестку дня. Все это происходило весной 2004 года.
Прошел год. Засуетились все те же банкиры и строительные олигархи.
Выяснилось, что закон-то не работает. Построенное жилье стоит невостребованным, за ипотечными кредитами очереди не стоят, а потоки писем со всех сторон об отчаянном положении с жильем текут и текут в администрацию президента, в Думу, в другие властные структуры. 31 млн. российских семей хотели бы улучшить свое жилье, но состоявшаяся «реформа» не позволяет им сделать этого, у людей нет таких денег.
В некоторых субъектах федерации в это же время проводились другие схемы решения жилищного вопроса. В Татарстане, например, та же самая «ипотека» была добавлена словом «социальная», что означало снижение банковского процента до 7% годовых. Для лиц, принадлежащих к бюджетной сфере, и для молодежи в качестве стартового капитала использовались государственные средства из так
