никого не пускать. Я доказывал им, что, вероятно, где-нибудь да учрежден карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду, и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета.
Гости съезжались на дачу…
…..
Четырнадцати лет она была прекрасна и писала любовные записки своему танцмейстеру.
…..
Вольский, богатый молодой человек, привыкший подчинять свои чувства мнению других, влюбился в нее без памяти, потому что государь, встретив ее на Английской набережной, целый час с нею разговаривал. Он стал свататься. Отец обрадовался случаю сбыть с рук модную невесту. Зинаида горела нетерпением быть замужем, чтоб видеть у себя весь город. К тому же Вольский ей не был противен, и таким образом участь ее была решена.
Участь моя решена, я женюсь…
Участь моя решена. Я женюсь…
Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством – боже мой – она… почти моя.
…..
Я женюсь, то есть я жертвую независимостью, моею беспечной, прихотливой независимостью, моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством.
…..
Если мне откажут, думал я, поеду в чужие край, – и уже воображал… морской, свежий воздух веет мне в лицо; я долго смотрю на убегающий берег… Подле меня молодую женщину начинает тошнить; это придает ее бледному лицу выражение томной нежности… Она просит у меня воды. Слава богу, до Кронштадта есть для меня занятие…
Отрывок
Когда находила на него такая дрянь (так называл он вдохновение), то он запирался в своей комнате и писал в постеле с утра до позднего вечера… Это продолжалось у него недели две, три, много месяц, и случалось единожды в год, всегда осенью.
Из записной книжки
Только революционная голова, подобная Мирабо и Петру, может любить Россию так, как писатель только может любить ее язык.
Все должно творить в этой России и в этом русском языке.
…..
В миг, когда любовь исчезает, наше сердце еще лелеет ее воспоминание.
Зависть – сестра соревнования, следственно из хорошего роду.
О русской словесности
Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости…
Переводчики – почтовые лошади просвещения.
1831 год. Петербург и Москва. Свадьба
Письма
О Польше не слыхать. В Англии, говорят, бунт… В Париже тихо. В Москве также.
(из письма П.А. Вяземскому, 13 января 1831 г.)
Душа моя, вот тебе план жизни моей: я женюсь в сем месяце, полгода проживу в Москве, летом приеду к вам. Я не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь – как тетки хотят… То ли дело в Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, независимо…
…..
Кабы я не был ленив, да не был жених, да не был очень добр, да умел бы читать и писать, то я бы каждую неделю писал бы обозрение литературное – да лих терпения нет, злости нет, времени нет, охоты нет. Впрочем, посмотрим.
Деньги, деньги: вот главное, пришли мне денег. И я скажу тебе спасибо. Да что же ты не пишешь ко мне, бессовестный?
(из письма П.А. Плетневу, 13 января 1831 г.)
Все, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и против женитьбы, все уже много передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого.
Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе, как обыкновенно живут. Счастья мне не было. 'Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах'.
Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет мне неожиданностью.
(из письма Н.И. Кривцову, 10 февраля 1831 года)
Через несколько дней я женюсь: и представляю тебе хозяйственный отчет: заложил я моих 200 душ, взял 38 000 – и вот им распределение:
11 000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь ее была с приданым – пиши пропало.
10 000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные.
Остается 17 000 на обзаведение и житие годичное.
…..
Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния – я в состоянии, но входить в долги для ее тряпок – я не в состоянии.
(из письма П.А. Плетневу, февраль 1831 года)
Я женат – и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился.
(из письма П.А. Плетневу, 24 февраля 1831 года)
Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши – старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо.
Вздор, душа моя; не хандри – холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы.
Кстати скажу тебе новость… царь взял меня в службу – но не в канцелярскую, или придворную, или военную – нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем, чтоб я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли? Он сказал: 'Раз он женат и небогат, надо заправить его кастрюлю'.
(из письма П.А. Плетневу, 22 июля 1831 года)
Знаете ли вы, что в Новгороде, в военных поселениях, произошли волнения? Солдаты взбунтовались все под тем же бессмысленным предлогом, что их отравляют. Генералы, офицеры и лекаря были все перебиты с утонченной жестокостью.
Император отправился туда и усмирил бунт с поразительным мужеством и хладнокровием. Но нельзя допускать, чтобы народ привыкал к бунтам, а бунтовщики – к появлению государя.
(из письма П.А. Осиповой, 29 июля 1831 года)
Царское Село может свести с ума; в Петербурге гораздо легче уединиться.
(из письма Е.М. Хитрово, сентябрь 1831 года)
Поэтические произведения
Евгений Онегин
Роман в стихах
