рекламодатели помогают друг другу продавать свою продукцию… Погодите-ка! Есть отличная мысль! Надо привлечь группу производителей и сделать что-то вроде групповой рекламы.
— Это называется кооперативная реклама, Хлоя, и мы постоянно пользуемся такими приемами. Идею новой не назовешь.
Чем это Руфь занялась? Чуть не с головой нырнула в сумочку. Вытаскивает зеркальце, несколько резинок и самую жесткую круглую щетку для волос, которую я когда-либо видела. Неудивительно, что у нее такая перхоть. Эдакой штукой можно содрать всю кожу с головы. Боже, Руфь заплетает косички! Это ведь некрасиво, неужели она не понимает?
Мне казалась, что моя начальница закончила объяснять, чем занимается наш отдел, но, видимо, она только начала. Эх, сейчас бы газировки…
— Вот тебе еще пример. Предположим, один из наших менеджеров хочет встретиться с представителями компании, производящей средства для ухода за волосами, «Звериный инстинкт». В таком случае мы сделаем красивую папку леопардовой расцветки и разместим на этом фоне снимки шампуней и прочего. Внутри скорее всего мы приведем рейтинги выпуска, посвященного уходу за волосами, и результаты исследования предпочтений наших читателей в этой области. На обратной стороне папки мы дадим фотографию одной из наших моделей, применяющей перед работой средства ухода за волосами. В таком случае у рекламодателя создастся образ читателей, пользующихся их продуктами. Можно даже вложить внутрь маленький подарочек — косметичку леопардовой расцветки. Разумеется, эта идея — чистой воды экспромт.
— Или, — перебиваю я, — мы могли бы написать собственную статью про правила ухода за волосами, назвать ее, например, «Волосы до и после» и напечатать ее в журнале. Можно оформить ее как другие статьи в журнале и показать удивительные прически, которые делают ведущие парикмахеры Нью-Йорка. Можно даже напечатать фотографии стилистов, применяющих продукцию наших рекламодателей. В статье будет рассказываться, как правильная прическа, аксессуары для волос и средства укладки способны полностью изменить внешний вид. Мы можем пойти и дальше, и написать о том, как меняется отношение к человеку на работе в зависимости от прически.
Только молчи про косички. Продолжай говорить и забудь о них.
— Я уверена, если предложить рекламодателю вроде «Звериного инстинкта» возможность упомянуть их продукцию вместе с именами лучших парикмахеров страны, они купят тонну рекламного места.
Руфь приподнимает бровь. Я облажалась.
Неужели я все же сказала слово «косички»?
— Вообще-то ты не первая, кому пришла такая идея, Хлоя. Многие рекламные блоки оформляют как статьи. Разумеется, редакторы не любят такие вещи. Они считают, что текст на правах рекламы нарушает целостность журнала, потому что смущает читателей. Но рекламодатели готовы много платить за эксклюзивные разделы. Совсем недавно мы как раз сделали такой блок. Не оттуда ли ты позаимствовала эту идею?
— Вряд ли. Я почти уверена, что она родилась у меня в голове. Но не беспокойтесь, теперь я все поняла. А стоит мне понять, идеи начинают рождаться одна за другой. Я бы с радостью написала сейчас такую рекламную статью.
— Вряд ли ты готова взяться за такой крупный проект. Для такой работы у нас есть профессионалы. Этим занимаюсь я, а новый копирайтер будет мне при необходимости помогать. Впрочем, меня радует, что ты мыслишь в этом направлении. Идеи у тебя неглупые, и я приму их к сведению. Главное, сообщай их мне лично, чтобы избежать путаницы. В моем отделе заведен особый порядок. Мы не пускаем идеи на ветер. Проекты постепенно зреют и обретают форму. Когда они находятся на стадии формирования, мы держим язык за зубами, пока не приходит время представить идеи начальству. Таким образом мы никогда не оказываемся в дураках.
— Полностью согласна. Пожалуй, и правда лучше не делиться нашими идеями с редакторами, — подмигиваю я.
Понятно! Значит, мы с редакторами в разных лагерях. Получается, мы с Руфь сообщники. Естественно, редакторы хотят полностью контролировать все материалы в журнале, но я на стороне Руфь. Рекламодатели имеют равное право с редакторами выразить собственное мнение и рекомендовать свою продукцию.
— Иными словами, высказывай свои идеи непосредственно мне.
Я заговорщически киваю и улыбаюсь. Наверное, у нее есть печальный опыт в этом вопросе.
Раз-ви-ти-е. Еще немного тренировки, и я перестану ошибаться.
Такое чувство, что Руфь хочет посвятить меня во все нюансы работы журнала, даже в закулисные интриги. Видимо, привлекает как можно больше людей на сторону отдела развития. Она сразу же рассказала про соперничество с редакцией. Наверное, моя преданность общему делу очевидна, и я стану правой рукой Руфь, которой моей начальнице не хватало всю жизнь.
Только бы мне не дали целую тонну проектов в первый рабочий день. И надеюсь, Руфь не рассчитывает, что я смогу прочитать надпись на папке для номера, посвященного книгам. Странные буквы постоянно отвлекают меня. Пожалуй, пора спросить про них…
— Руфь, простите, мне неловко менять тему, особенно рискуя выставить себя неучем, но на каком языке сделаны надписи на папке про книги?
— О! — смеется Руфь. — На греческом.
— Неудивительно, что мне не удалось ее прочитать, — улыбаюсь и я. — Я не знаю ни слова по- гречески. Это для рекламодателей из Греции?
— Нет, на самом деле это не совсем греческий язык. Ты видишь бессмысленный набор символов, собранный, чтобы показать, что здесь потом будут слова или целая статья. Буквы изображают собой текст, который будет использован позже. Мы называем такую заготовку макетом. Когда-нибудь, если ты себя проявишь, тебя попросят написать такой рекламный текстик.
— Что вы, не стоит. Я не дружу со словами.
— То есть?
— Я хочу сказать, что если вы попросите меня помочь написать что-нибудь для этих папок, я с радостью сделаю это, но я скорее люблю придумывать идеи.
— Правда? Ты любишь придумывать идеи? Видишь ли, так уж повелось, что я не прошу моих помощников придумывать идеи. А вот привыкнуть к идее написания статей тебе придется. Нам всегда не хватает рук. Раньше у меня было целых три автора, но все они уволились. Ну и хорошо. Я страшно устала ежедневно заниматься их личными проблемами. Странные люди. Велишь им написать одно, а они приносят совершенно другое. Ты спрашиваешь почему, а у них нет ответа. Казалось бы, что тут сложного?
Наша новая составительница текстов закончила факультет журналистики в Северо-Западном университете. Надеюсь, у нее хватит ума делать то, что велено. Но если она не справится с объемами работы, тебя попросят помочь ей. Она будет одна, а наш отдел производит много рекламных материалов.
— Я очень постараюсь, — отвечаю я, предчувствуя авторский ступор.
— Хорошо, что мы прояснили этот вопрос, Хлоя. Я не собираюсь терпеть неповиновение. У нас общая цель, и каждый должен внести свой вклад в общее дело. Все мы начинали с самых низов, тут нечего стыдиться.
— Спасибо, я согласна, — говорю я, думая, что Руфь, пожалуй, стоит пересмотреть свое отношение к длине юбок. Пока что я видела только две, и обе слишком короткие. Я могу понять, что красные колготки подходят ко всей цветовой гамме, но двухцветные туфли ставят меня в тупик. Стоп. Поняла! Она оделась как болельщица! Как я раньше не догадалась? Наверное, сегодня ей было весело. Веселиться не грех. Нельзя назвать такое поведение ребячеством. Просто ей хотелось взбодриться. С кем не бывает. Отлично ее понимаю. Я сегодня в том же настроении.
— Руфь, хотите, пойдем сегодня вместе обедать?
Она молча смотрит на меня. Такое впечатление, что я сильно ее удивила.
Начальница раскрывает рот, но тут звонит телефон. Она поднимает палец, обещая быстро покончить с разговором, однако я не такая глупая, чтобы снова наступить на те же грабли. Знаю, стоит ей поднять трубку, и мне придется прождать не меньше двадцати минут. Лучше пройти к себе и убрать кое-какие
