Бедная Марта

Мистер заказал и оплатил комнату на эту ночь в Честере, а дальше ей придется искать ночлег и платить за него самой. Марта начала экономить деньги еще с Рождества — пенни здесь, пенни там, — заложив чудесное зеленое платье, принадлежавшее сестре Кейт, и, в который раз, свое обручальное кольцо. Учитывая то, что было припасено у нее для вечеринки в честь возвращения Джо домой, сейчас Марта располагала без малого двадцатью пятью шиллингами.

У нее в хозяйственной сумке лежал список мест, в которых она планировала сделать остановку, а также карта Англии, на которой Мистер соединил эти точки лиловыми чернилами. Он предупредил ее о том, что на пути в Лондон ей встретится много, очень много приметных путеводных знаков.

— Ты уверена, что сможешь проходить по пятнадцать миль в день? — спросил он.

— Когда я была маленькой и жила в Ирландии, то каждый день ходила в школу за три мили, — хвастливо ответила Марта, забыв, что иногда подолгу пропускала занятия. — И три мили обратно. Так что пятнадцать миль до Честера за целый день — не так уж и много.

— Но ты же в положении, — возразил он, и его большие карие глаза скользнули по ее животу. Мистер явно смущался и не мог сказать прямо, в каком именно положении она оказалась. — И ты уже не маленькая девочка.

— Но еще и не старуха.

Марта попыталась прикинуть, сколько она уже прошла. На дорожном указателе не было написано расстояние ни до Биркенхеда, ни до Честера.

— Ты видишь меня, Джо? — громко спросила она. — Я делаю это для тебя, мальчик мой. Прости меня за то, что меня не было рядом, когда ты умер и попал на небеса, но сейчас я стараюсь исправить то, что можно. — Марта подавила всхлип и вытерла нос рукавом, взять с собой носовой платок она забыла.

Впереди показалась дряхлая повозка, на которой стояла клетка, битком набитая рассерженно кудахчущими курицами. Возница, крупный мужчина с подбородком, усеянным бородавками, коснулся полей шляпы и приветствовал Марту коротким «Добрый день».

— Добрый день, — столь же кратко ответствовала она. По ее мнению, засовывать куриц в клетку так, что они едва могли дышать, было жестоко. Поэтому неудивительно, что они так сердито кудахтали. Марта встревоженно подумала, что не все птицы доживут до конца поездки.

Она двинулась дальше, делая глубокий вдох и выдыхая воздух с громким стоном:

— Ааах!

Спустя некоторое время Марта сняла шаль, сложила ее и сунула в хозяйственную сумку, ручки которой она удлинила, чтобы ее можно было нести на плече. В сумке лежали полотенце, махровая салфетка, мыло, расческа, пара дамских панталон, список, составленный Мистером, который он написал крупными печатными буквами, и еще пара мелочей. Кошелек покоился в кармане серого платья.

Ей повстречалась еще одна повозка, на этот раз груженная небольшим плугом. Возница разговаривал сам с собой и не обратил на Марту никакого внимания. Она ощутила себя чуточку уязвленной и даже сбавила шаг. Глупо раньше времени выбиваться из сил.

Еще через некоторое время она спросила себя, а не вернулись ли уже из школы Лили и Джорджи. Карло пообещал приготовить им чай. После Рождества, когда она рассказала ему о ребенке, они с Карло стали гораздо лучше ладить друг с другом. Теперь им иногда случалось разговориться, и он перестал бродить по улицам, любуясь некогда созданными им мозаичными фресками, хотя по-прежнему много времени проводил в барах.

— Ты должен найти работу до того, как появится ребенок, — предупредила мужа Марта. — Я не смогу брать малыша с собой на фабрику; Мистер никогда не позволит мне этого, а ты не сможешь ухаживать за ним в одиночку, верно?

— Да, Марта, — согласился он. — Я найду себе какую-нибудь работу. Не волнуйся.

— Если ты этого не сделаешь, мы окажемся в работном доме. — Это была пустая угроза; ни за что на свете она не позволила бы своим детям и близко подойти к этой добровольной тюрьме.

Если верить следующему указателю, до Честера оставалось еще одиннадцать миль.

Одиннадцать! Это означало, что она прошла всего четыре мили, хотя ей казалось, что она преодолела уже восемь или даже десять.

— Проклятье, — пробормотала Марта. Полусапожки начали натирать ей пятки, даже несмотря на то, что она подложила внутрь стельки из оберточной бумаги, а в животе неприятной тяжестью ощущался ребенок. — Проклятье. — Марта пнула носком подвернувшийся камешек, обхватила живот руками и приподняла его.

Теперь она шла уж очень медленно, едва переставляя ноги. Ей было жарко, но после того, как шаль очутилась у нее в сумке, больше снимать с себя было нечего, если не считать соломенной шляпки. Поколебавшись, Марта все-таки сняла ее и сунула в сумку; может, теперь ей станет легче.

— Я делаю это для Джо, — напомнила она себе, расправляя плечи и изо всех сил стараясь выдерживать взятый темп на тот случай, если ее сын сейчас смотрит на нее с небес и видит, что она начинает выбиваться из графика. Она доберется до Честера сегодня, пусть даже ей придется всю ночь ползти на коленях.

У следующего указательного столба она присела передохнуть, жалея, что не догадалась взять с собой бутылку воды и что-нибудь перекусить. Несмотря на прежние клятвы, не было решительно никакой необходимости приходить в Честер именно сегодня. В первой же деревушке, которая попадется ей на пути, можно присмотреть ночлег, а до Честера добраться завтра. Следовало, правда, иметь в виду, что до сих пор ни единой деревеньки Марта не встретила. Время от времени она видела лишь отдельные большие особняки, стоявшие вдали от дороги, но это было совсем не то.

Марта уже собиралась с духом, чтобы встать и двинуться дальше, как вдруг услышала цокот копыт, и на тропинке показалась аккуратная двуколка небесно-голубого цвета со сверкающими спицами. Возница, сурового вида женщина в твидовой юбке, жакете из коричневого вельвета и замшевой шляпке с зеленым пером, закричала:

— Тпру, Нобль! — И повозка остановилась.

— С вами все в порядке? — поинтересовалась женщина у Марты, безуспешно пытавшейся оторваться от столбика.

— Да, благодарю вас. Я просто остановилась передохнуть.

— Хотите, я подвезу вас? Куда вы направляетесь?

— В Честер. — Честер требовал меньше объяснений, чем Лондон.

— Я еду в Торнтон-Хит. Правда, через три мили я сверну, но могу довезти вас до поворота, а дальше вы доберетесь до Честера сами. Залезайте, если вас это устраивает.

Это было не совсем то, что она планировала. Она поклялась дойти до Лондона пешком, а не доехать туда на чем-нибудь. Но, пожалуй, она не рассчитала своих сил. Кроме того, Марта была уверена, что Джо не стал бы возражать. Он бы понял, какие чувства она испытывает.

— Благодарю вас. — Марта приложила сверхчеловеческие усилия, чтобы подняться на ноги и забраться в двуколку. Теперь поверх живой изгороди она увидела вдали, у подножия невысоких холмов, деревушку и коров, пасущихся на полях.

Женщина не представилась и не спросила, как зовут Марту, но при этом оказалась весьма разговорчивой. Она ехала в гости к своей невестке, ленивой и никчемной особе, родом из Манчестера, только представьте себе! Она произнесла «Манчестер» с таким отвращением в голосе, словно хотела сказать «Содом и Гоморра».

— Иногда к ней приезжают подружки из Манчестера, и они курят сигареты и пьют шерри. Эти подружки — молодые замужние женщины, как и она сама, и они приезжают к ней на автомобиле. И вот теперь она требует, чтобы мой сын купил автомобиль и ей, и у меня возникло ужасное предчувствие, что он готов уступить ей.

Марта подумала, что ей бы тоже хотелось проводить дни за бокалом шерри, но не решилась произнести столь крамольные мысли вслух.

— Когда она вышла замуж за моего сына, то даже не могла испечь буханку хлеба, — презрительно продолжала женщина. — Что же касается варенья, то она полагала, будто оно появляется уже в банках, а не варится в кастрюле.