мне заводить с ним разговор, но никто ни разу так и не ответил. Я страшно скучала по квартире Фло, где была счастлива, ничего не делая, только слушая музыку и созерцая вращающуюся лампу. Поскольку делать мне было нечего, в воскресенье утром я пошла с матерью в собор к мессе. Я не почувствовала ни духовного пробуждения, ни чудесного обращения в веру в этом замечательном округлом здании с блестящими синими витражами, но решила прийти сюда еще раз. Потом случилось то, чего я всегда боялась.
Двое мальчишек шли в нашу сторону. Я на них едва обратила внимание, отметив лишь, что им лет по четырнадцать и что они сравнительно хорошо одеты. Когда они поравнялись с нами, один из них прыгнул на маму и сорвал с ее шеи цепочку с буквой «К».
Мама закричала, мальчишки отбежали на небольшое расстояние и повернулись к нам. Сорвавший цепочку насмешливо ею помахал, потом они убежали, пританцовывая и радуясь своему триумфу.
— Это могло случиться где угодно, — сказала мама позже в квартире Фло, успокоившись после чашки чая. — Ливерпуль тут ни при чем. Это могло случиться где угодно в мире.
Между Джорджем и Дианой происходило нечто странное — или, скорее, вообще ничего не происходило. Информацию выуживали по крупицам и потом собирали в единое целое. Вероятно, Джордж предложил Диане вернуться домой, потому что она не поладила с детьми, но при этом не предложил снова переехать к нему после их отъезда. Она провела Рождество одна, в том же доме, где жила со своим отцом. Даже Оливер был вынужден признать, что ему жаль эту измученную маленькую женщину, которая теперь бродила по офису спотыкаясь, словно пьяная. Джордж не обращал на нее никакого внимания, но не потому, что был намеренно жесток с ней, а потому, что был полностью поглощен заботами о новом офисе, который открывался через несколько дней. Казалось, о существовании Дианы он забыл.
Как и Оливеру, мне было жаль Диану. Если я пришла в отчаяние от своего понижения, то уж она, должно быть, чувствовала себя так, словно у нее земля уходит из-под ног. Но я ужаснулась оттого, что увидела в ней себя через пять-десять лет. Может быть, и я однажды буду ждать доброго слова от человека, с помощью которого надеялась спастись от одиночества?
— И это говорит девушка, которая только что отшила парня, который ездит на «астон-мартине»? — смеялся Питер Максвелл, когда я ему позвонила. — Мужчины тоже боятся одиночества, не только женщины. Расслабься, веселись и наблюдай за происходящим. Не ожидай событий, не думай о них, они от этого раньше не наступят. Это как в той песне, которую так часто слушала Фло. Мы все танцуем в темноте.
— Ты очень умный, — сказала я с восхищением. Мы закончили разговор, приняв решение, что если к сорока годам останемся одинокими, то будем жить вместе.
Я думала о Джеймсе, который переживал сейчас такой же период, как и Диана, думала, не была ли я слишком жестокой, слишком резкой. Если бы он не пошел за мной до ванной, я бы все сказала ему более тактично и в более подходящей обстановке. Я вспомнила, как рядом с ночным клубом — казалось, много лет назад, хотя прошло всего несколько месяцев, — он сказал, что ему осточертело продавать машины таким идиотам, как он сам. Он хотел сделать в жизни что-нибудь стоящее. И тот момент у Пиер-Хеда, когда он объяснял мне, как сильно меня любит. Джеймс вступил в социалистическую рабочую партию, чтобы доказать, что он не поверхностный человек. У нас с ним все шло нормально, пока он не решил, что влюблен в меня; с этого момента начались проблемы. Я была уверена, что однажды Джеймс женится на женщине, не столь разрушительной для его чувств. У них появятся дети, он вернется в консервативную партию и по- прежнему будет управлять гаражом отца — а может, и всеми тремя, — забыв о том, что когда-то хотел сделать в жизни что-то другое.
31 декабря я снова проснулась с тем же болезненным чувством утраты, навязчивым ощущением, что в моей жизни чего-то не хватает. Я никогда не могла определить, что это такое, но в темноте спальни в последний день уходящего года знание навалилось на меня с такой силой, что мое тело окоченело.
Через некоторое время я заставила себя встать, убежденная, что могу окончательно замерзнуть, умереть, если останусь в кровати. Я чувствовала себя тяжелой и вялой, пока готовила себе чай. Выпив его, я достала фотографию отца, которую нашла у Фло, и стала смотреть на серьезного пятилетнего малыша, единственного ребенка, который не улыбался. Что было бы, если бы он женился на маме? Появились бы Труди, Деклан, Алисон? Если бы появились, то отличались от тех, которых я знаю, а Тома О'Мара вообще бы не было. Я вспомнила, как где-то читала, что, если путешественник во времени вернется назад и уничтожит маленькую травинку, он может изменить весь ход истории.
Я ощущала это всем сердцем. Если думать об этом достаточно долго, то можно расплакаться и не остановиться. Я долго стояла под душем, приготовила для разнообразия нормальный завтрак, потом пошла на работу, чувствуя себя не намного лучше.
В «Сток Мастертон» стояла суматоха. В вултонском офисе уже сделали ремонт, полностью обставили его; он был готов принять сотрудников завтра. Чтобы отметить открытие, было решено угощать клиентов закусками и бокалом вина. В местной прессе прошла реклама, но о еде и выпивке не упоминалось, иначе обязательно пришло бы много людей, которые и не думали продавать или покупать дома.
Все файлы скопировали, подготовили копии настенных диаграмм. Содержимое столов Оливера и Дианы перевезли. Постоянно вбегали люди, забирали бумаги и снова убегали. Я сидела за своим столом в каком-то оцепенении. Должна ли я перевезти свои вещи в Вултон? Джордж, казалось, забыл, что я должна стать клерком в приемной, так же как забыл о существовании Дианы. Я напечатала свое заявление несколько недель назад и положила ему на стол, но он так и не подписал его. Вчера он попросил меня договориться о встрече в начале января с фирмой, которая строила небольшую усадьбу в Сифорте и хотела, чтобы «Сток Мастертон» занялась его продажей.
— О встрече с вами?
— Нет, с тобой, конечно, — раздраженно ответил он. Поговаривали, что в новом офисе будет работать некая Сандра, но чем она будет заниматься, никто не знал.
Оливер ничем не мог мне помочь. Он жаловался, что его держат в полном неведении, что он с Джорджем сейчас «на ножах», хотя сам Джордж этого и не замечает, что Дженнифер обходит агентства коммерческой недвижимости и каждый день, когда он приходит с работы, заваливает его рекламой сдаваемых в аренду офисов.
— Она обратилась к своему отцу с просьбой одолжить денег, — сообщил он вскоре после моего прихода. — Я сказал ей, что Диана сейчас как проколотый воздушный шар, но она говорит: «Нельзя ни в чем быть уверенным, все может начаться сначала». Ты пойдешь ко мне, Милли? — попросил он жалобно. — Боюсь, я сам не справлюсь.
— С удовольствием, — сказала я ему уже в сотый раз. Даже если в конечном итоге с работой будет все в порядке, я не смогу больше доверять Джорджу.
Мое замешательство усилилось, когда подошел Барри Грин и внимательно посмотрел на меня, будто раньше никогда не видел. Затем он вполне одобрительно хмыкнул.
— Тесс предложила мне пригласить вас на ужин — как-нибудь вечером, на следующей неделе, — весело сказал он. — Она попросила вас позвонить, если вы согласны.
Я сказала, что согласна, и даже обрадовалась. Тесс мне очень понравилась, как и весь дом Гринов, и мысль о том, что я приглашена к ним на ужин, приятно взволновала меня.
Оливер снова отправился в Вултон. Джордж сидел в своем кабинете, громыхая ящиками и разговаривая сам с собой. Остальные сотрудники либо ушли на обед, либо уехали в Вултон, кроме Даррена, который повез клиента осматривать старый дом Нэнси О'Мара на Клемент-стрит. Я серьезно думала о том, чтобы самой купить этот дом, на треть уменьшив свою ипотеку. Подумав с полминуты, я решила, что это неправильно, — это все равно что идти назад вместо того, чтобы двигаться вперед.
Я оперлась на стол и подумала о Фло, которая навсегда останется загадкой, хотя я так много узнала о ней. Была ли она счастлива в своей квартире на площади Уильяма со своими воспоминаниями о Томми О'Мара? Фло, ее тайный возлюбленный, тайный ребенок, уик-энды, проведенные с мистером Фрицем на острове Мэн…
Театрально морща лоб, вышел Джордж и объявил, что идет в «Виг энд Пен» — выпить пинту пива и испытать очередной приступ паники. Джун уже ушла на обед.
Раньше я уже много раз оставалась в офисе одна, но когда Джордж хлопнул дверью, мне показалось, словно я заперта в незнакомом месте. Я с тревогой огляделась вокруг, будто привыкая к новой обстановке. Задержалась взглядом на со вкусом подобранных украшениях: серебристой елке с «подарками» — дюжиной
