— Ты должна отпустить свою прошлую жизнь.
— Деметрий, я же говорила вам, что не умирала, это наказание, — тихо произнесла она, не поднимая головы.
— Что ещё за наказание? — спросил мужчина, садясь рядом, и посмотрел на сына. Максимилиан радовал отцовское сердце, он стал прекрасным царём, и сейчас без устали носился по полю, по всей видимости, проводил учения солдат и демонстрировал непревзойдённый талант полководца.
— Я ослушалась Афину. Она запретила мне вмешиваться в судьбу Алкмены, она предупреждала меня, что своими действиями могу нанести колоссальный вред этому миру, а я не послушалась.
— Алкмена? Я не понимаю, причём тут моя дочь? Она умерла недавно…
— В том-то и дело, что она умерла! — закричала Лина и из её глаз потекли слёзы. — Всё было зря!
— Что зря? Лина не кричи, объясни мне, что ты имеешь в виду? — очень настойчиво произнёс Деметрий.
— Я узнала, что Алкмена снова беременна, мальчиками, двойняшками, — улыбнулась Лина, — но Афина сказала, что она умрёт родами, так же как и мать Максимилиана. Ой, простите, — поспешила добавить она.
— Ничего страшного, продолжай.
— Афина сказала, что это её судьба, что её сын станет великим… А Афина и Арес, они требовали прекратить мои попытки спасти Алкмену. Но я не могла просто дать ей умереть. Я люблю её как сестру, Максимилиан её любит, Валерий…
— Валерий? Македонец? — засмеялся Деметрий. — Да ты что? Он проклял тот день, когда согласился взять в жёны Алкмену.
— Нет, нет. Я не знаю что в этой ненормальной реальности, что я вижу сейчас в этом озере, но Валерий очень любит Алкмену. Я видела его глаза, и когда он узнал о нападении на Афины…
— О боги, Лина, я не понимаю тебя, — взмолился мужчина. — О каком нападении ты говоришь?
— Здесь этого не было, но в той другой реальности, когда римляне пошли войной на Фракию, Максимилиан собрал армию и отправился помогать Кастору. А в это время на Афины напали… А Алкмена тогда беременная была и я тоже, но это не важно. Так получилось, что Максимилиан забрал всех, и город защищать было некому… ой, Деметрий, можно я не буду всего пересказывать? Это было давно, и то сражение оказалось тяжёлым для меня, — жалостливо попросила Лина и, увидев утвердительный кивок мужчины, продолжила. — Мы каким-то чудом отбились, я… я собрала армию по соседним городам, народное ополчение, но римлян было слишком много и они всё-таки вошли в Афины. Часть города была разрушена, Пирей уничтожен. Но суть не в этом, Валерий очень любит Алкмену, действительно любит. Она подарила ему дочку Фотину, и снова забеременела, — затараторила Лина. — А я из своего мира принесла много медицинских книг…
— Из своего мира? — нахмурившись спросил Деметрий, стараясь из сбивчивого рассказа девушки вычленить основное и понять о чём она говорит.
— Да, я не из этого мира. Меня Афина прислала… но это сейчас не важно! — резко сказала она. — А важно то, что я ослушалась приказа не вмешиваться в судьбу, и спасла Алкмену. А это наказание.
— Как же ты её спасла, если она умерла? — недоумевающе спросил Деметрий, игнорируя резкие выпады девушки.
— Не знаю, но она была жива, когда я была там. Всё было хорошо, я засыпала в постели с мужем, а сейчас я тут… и смотрю на этот странный мир, и меня там как будто никогда не было. Сражения, которые были выиграны с моей помощью, проиграны, Греция разваливается, Византий захвачен персами… это ужас какой-то, — прошептала Лина, закрыв лицо руками. Она всё время, проведённое здесь, изучала этот мир, и не могла поверить, насколько всё изменилось. Греция была совершенно другой страной, маленькой и слабой. Её дни были сочтены.
— А у тебя было как? — заинтересовано спросил Деметрий.
— Всё было иначе… На момент моего исчезновения Македония и Фракия были в составе Греции…
— Фракия? — воскликнул Деметрий. — Не может быть.
— Почему? Кастор очень хороший человек, правда его старший сын — Лисимах, мне совершенно не понравился, слишком надменный, не видит меры, но сам царь Фракии очень сильный воин и талантливый полководец. Это по словам Максимилиана, я его на поле боя не видела. Он меня похитить хотел, представляете? — засмеялась Лина, — Максимилиан говорил мне, что он давно просился к нему под крыло. Что ему тяжело совладать с разрозненными племенами… Ордана, царя персов, я убила, Византий всё ещё наш, он и довольно большая часть персидской территории.
— Ордана? Ты убила его? — недоверчиво спросил Деметрий, прерывая увлекательный рассказ девушки.
— Да, хотя это было не просто, — улыбнулась Лина. — Он очень хорош. Я до сих пор сомневаюсь в правильности решении вступить с ним в честный бой. Надо было убить его во сне, целее была бы, — пробубнила она. — Почему вы все сомневаетесь во мне? Разве что Хрис уважает.
— Хрис?
— Вы помните его? Максимилиан говорил, что он был вашим другом.
— Разумеется я помню своего лучшего генерала, — возмутился Деметрий.
— Как он справляется со своими оболтусами, по ошибке названными солдатами? — улыбнулась Лина. — Я бы их переубивала уже. Но он удивительно талантливый инструктор и хороший человек, помогал мне бесчисленное количество раз.
Лина задумалась на мгновение, как будто что-то вспоминая, и продолжила:
— Ну так вот Византий Максимилиан решил отдать Евпатору. Не сейчас конечно, а когда правитель их умрёт. Говорят он болеет.
— Фракийцу?
— Да… но это всё не главное. Деметрий, мы совсем недавно покорили Рим. Теперь он наш, — сказала Лина и улыбнулась, наслаждаясь реакцией Деметрия. Он удивлённо открыл рот, и недоверчиво улыбнулся. Но быстро справился со своим изумлением.
— Скажите, а вы действительно Максимилиана, когда он был маленьким, возили с собой на войну? — вдруг спросила Лина.
— Конечно, только так можно было воспитать из него полководца, — уверенно кивнул он, немного откашлявшись.
— Ох, а я когда узнала, что муж собирается взять нашего сына на боле боя, чуть не умерла от страха. Годовалого малыша… да ещё доспехи для него изготовил. Но кажется Деметрию даже понравилось. Он совсем не плакал и внимательно за всем наблюдал. Максимилиан сказал, что это его первая победа, и потом, когда он подрастёт, может рассказывать всем, что взял Рим.
— Но сейчас всё иначе, — сказал Деметрий.
— Да, иначе, — грустно вздохнула девушка и опять посмотрела на водную гладь, в которой отражался Максимилиан. — Даже удивительно на сколько всё по другому… Но он помнит меня.
— Что-то не похоже, — усмехнулся Деметрий.
— Садитесь, — махнула рукой Лина, — скоро учения закончатся, и вы сами всё увидите.
Деметрий сел рядом и в очередной раз поразился этой странной женщине, и тому, как она смотрела на Максимилиана. Лина могла говорить невероятные вещи, в которые было очень тяжело поверить, но то, как она смотрела на полководца, говорило о многом. Она любила его, безумно сильно любила. И он даже не мог представить себе, какую она чувствовала боль.
— Какой он? — вдруг спросил Деметрий.
— Пожалуйста, не спрашивайте, а то я сейчас опять расплачусь, — отвернулась Лина от мужчины. — Я не могу поверить в то, что больше никогда не коснусь своего мужа, не почувствую его сильных рук, аромата сандалового дерева, которым пахнет его тело, — уже сквозь слёзы прошептала она. — Это слишком жестоко наказывать подобным образом. Максим же ни в чём не виноват, ни он, ни Тигран, почему они должны страдать из-за моей ошибки? Лучше бы Афина просто убила меня, но оставила тот мир прежним…
