страстно разомкнулись. Медленно, осторожно он протолкнул в нее палец. Тугая, такая тугая плоть.
— Останься, — взмолился жарким шепотом Тао. Та же самая просьба, что и прошлой ночью. Единственная мольба, когда-либо слетавшая с его уст.
Суинь встряхнула головой, потянулась к нему и обвила пальцами его возбужденный член.
Терпению его пришел конец. Он жаждал взять ее прямо сейчас.
Затуманенными пеленой желания глазами она смотрела, как Ли Тао скинул свою одежду и склонился над ней всем телом, готовясь войти в нее. Он ощутил, как напряглись ее члены, предчувствуя его вторжение, приготовившись к боли.
Ли Тао поцеловал ее шею, резко направляя бедра вниз, потом вперед. Ее плоть медленно разошлась и сомкнулась вокруг него, гладкая, упругая и пылающая. Суинь издала приглушенный горловой крик, и он замедлил движения, чтобы провести рукой по ее волосам.
Она прижалась губами к изгибу его шеи:
— Не останавливайся.
Ли Тао крепко обнял ее и проник глубже. Колени ее раздвинулись, принимая его. Он остановился на мгновение и полностью вошел в нее.
Боль не ушла, однако стала иной, скорее даже приятной. Она наполняла ее новыми ощущениями, делала удовольствие острее. Ноги ее обхватили его бедра, она вонзила пальцы в его мускулистые, тугие ягодицы. Суинь закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться и ощутить его внутри себя. В поэмах совокупление описывалось загадочными, символическими метафорами. Реальность оказалась далека от поэзии. На самом деле это — влажная плоть и разгоряченная кожа, пот и соль, грубость и красота.
Мышцы на его шее судорожно натянулись.
— Суинь, — прорычал он.
Ей доставляло наслаждение доводить такого сильного мужчину до беспамятства и беспомощности своим телом. Суинь наслаждалась и тем, что он делает с ней то же самое так страстно, что она готова была просить пощады. С приближением оргазма Ли Тао уже не был столь осторожным. Он входил сильнее, глубже, его бедра врывались в нее с едва сдерживаемой яростью, словно он жаждал отдать ей себя столько, сколько она сможет принять.
Ли Тао двигался в отчаянном ритме, сжав пальцами ее бедра. Она взмывала вверх, устремляясь вслед за ним. И на гребне этой волны страсти мужчина над ней перестал существовать. Все, что осталось, — это чувства, которые он пробудил из глубины ее, горячий, пряный запах его плоти и звук тяжелого, прерывистого дыхания у нее в ушах.
Ее внутренние мышцы пульсировали, судорожно сжимая его плоть, пока он не испустил мучительный крик и наполнил ее. Она присоединилась к нему, и вместе они слились в единое целое. Казалось, это никогда не кончится. Суинь крепко сжимала его в своих объятиях. Ли Тао продолжал входить в нее. Так они и погрузились в сон — его плоть оставалась в ее лоне, их руки переплетены. Кожа Ли Тао блестела в приглушенном свете первых солнечных лучей, и Суинь не смогла удержаться от соблазна провести рукой по его гладкой спине, чтобы убедиться, что в этот момент его великолепное, волшебное тело по-прежнему принадлежит ей.
Дождь пролился из высоких облаков, и небеса отверзлись. Она испытала все это и значительно большее.
Суинь, истощенная и пресыщенная, спала, ворочаясь в чужой постели. Ощущение того, что Ли Тао рядом, проникало к ней сквозь беспокойный сон. Один раз наместник потянулся и прижал ее к себе. Она задремала, уткнувшись в его плечо, однако им не удавалось устроиться так удобно, как хотелось. Во сне их снова разметало в разные стороны, и, когда Суинь наконец открыла глаза, она была одна.
Слабый запах сандалового дерева и мыла, смешанный с особым ароматом кожи Ли Тао, оставался на подушке. Она провела пальцами по смятому одеялу, под которым он недавно спал. Его отсутствие было почти физически ощутимым.
Ее любовник. Суинь думала, что состарится и поседеет, так и не узнав, что это значит. Но его утренняя страсть и ее необузданный ответ ему оставили у нее в душе еще больше вопросов. Она не должна была позволить одурачить себя его добротой. Восхищение и притяжение между мужчиной и женщиной естественны. В этих чувствах нет ничего особенного. Ничего.
Привычные шумы, раздававшиеся по всему дому, свидетельствовали о том, что утро сменилось днем. Все встали и занимаются своими привычными обязанностями. Ли Тао, скорее всего, уже давно уехал по одному из многочисленных дел, требовавшему его внимания.
Она не могла прятаться здесь до его прихода. Сев на кровать, Суинь оглядела опочивальню и стоявшую в ней мебель — простую и неукрашенную. Обстановка спальни лишь подчеркивала таинственную натуру Ли Тао. Он должен был, по крайней мере, ее разбудить. Поиски одежды среди разворошенных простыней заняли у нее какое-то время, еще больше усилий пришлось потратить на то, чтобы привести хотя бы в относительный порядок все ее многочисленные одеяния. Однако с прической уже ничего невозможно было поделать. Суинь разгладила волосы ладонью и стянула их сзади. Пусть слуги шепчутся. Они и так уверены, что их хозяин привез ее сюда как наложницу.
Она открыла дверь и вышла в коридор. И хотя было не похоже на то, что Ли Тао все еще здесь, Суинь остановилась у входа в его кабинет, стараясь различить там какое-нибудь движение. Мысль о том, что она сможет увидеть Ли Тао, взволновала ее.
Пройдя центральную залу, Суинь заметила тетушку, склонившую голову перед алтарем. В небольшом помещении рядом с кухней стоял жертвенный столик, на котором дымилась курильница с тлеющими в ней благовониями. Перед маленькой деревянной табличкой возвышались приношения — чай, рис, фрукты. Впервые Суинь обратила внимание на имя, написанное на табличке. Лэй Хуньхуа — Весенний Цветок. Одно лишь женское имя, без других табличек с именами предков — отца, деда, прадеда.
Тетушка почтительно поклонилась и повернулась к Суинь. Глубокие морщинки в уголках ее рта собрались в улыбку.
— Госпожа Лин, хозяин пощадил Жу Шаня и отослал его прочь. — Тетушка подошла к ней поближе и взяла ее руку, доверчиво прижав к себе. — Тетушка поблагодарила предков хозяина Ли за эту милость и поставила им приношения[19].
Суинь вздохнула с облегчением:
— Спасибо Небесам.
Она знала, что Ли Тао не убьет Жу Шаня. Инстинкт подсказывал ей, что он не похож на бездушного мясника. Однако сейчас Суинь была смущена более чем когда-либо. Прошлой ночью, стоя у края скалистого обрыва, Ли Тао заключил ее в объятия с почти пугающей заботой, обещая защиту. Потом дождался утра, чтобы ублажить ее, подарить неописуемое наслаждение. Ее воспоминания о сегодняшнем утре были одновременно чувственными и опустошительными.
Зачем он хотел оставить ее в своем доме еще на какое-то время? Он не производил впечатления человека, потакающего собственным слабостям. Ли Тао не потакал никому и ни в чем.
— Вы знаете, куда уехал Ли Тао? — спросила Суинь. Тетушка покачала головой. Похоже, никто никогда не спрашивал, где он бывает.
— Вы еще не ели, — нежно проворчала тетушка. — Пойдемте в ваши покои. Тетушка принесет вам что-нибудь.
Суинь разгладила рукой одежды и нервным движением заправила назад волосы. Старушка ничего не сказала о ее внешнем виде. Интересно, держал ли когда-нибудь Ли Тао «госпожу»? И где-то было? Суинь почувствовала укол ревности.
Вместе с тетушкой они дошли до покоев Суинь. Остальные слуги время от времени возникали в поле ее зрения, словно рыбки у поверхности пруда. Они молча спешили. Однако атмосфера в доме изменилась. Внутри дворца теперь стоял отряд воинов, в дополнение к другому — охранявшему внешние границы владения.
Суинь обернулась и посмотрела на вооруженных стражей у входа в сад.
— Тетушка, то, что случилось вчера… Я очень сожалею о боли, которую причинила вам всем.
Тетушка зашикала на нее:
— Хозяин Ли, он так беспокоится. — Голос ее стал таким тихим, что Суинь с трудом разбирала слова. — Всегда охраняет свой дом.
