совещание, на котором я расскажу о сложившейся ситуации и объявлю о том, что
Восточная Пруссия провозглашается независимым государством. Надеюсь, вы, господин
фельдмаршал, не откажетесь принять на себя тяжкие обязанности министра обороны, а
вы, группенфюрер - обязанности министра внутренних дел и безопасности. Ну а вам, -
Кох повернул голову к не проронившему пока ни слова четвертому участнику совещания,
командующему Первым Воздушным Флотом генерал-полковнику Келлеру, я предлагаю
пост министра авиации и транспорта. Возражения есть?
Возражений не было, хотя по лицу фон Лееба было видно, что предложение Коха ему
не слишком по нутру, но он не видит возможностей от него отказаться.
- Далее, - продолжил Кох. - Я считаю, что боевые действия против Советов
необходимо не просто приостановить, а прекратить. Штабу Группы армий, который
реорганизуется в Министерство Обороны и Генеральный штаб Восточной Пруссии,
следует подготовить организованный отвод войск за линию государственной границы.
Хорошо бы договориться с непосредственным командованием русскими войсками о том,
чтобы этот отход проходил не под огнем противника. Полагаю, что на польском
направлении нам также следует отвести войска за черту, где впервые были встречены
вооруженные пикеты. При этом максимально укрепить оборону на этом участке! Ну а вы,
генерал-полковник, прикажите готовить самолет. Как только позволит погода, я сам
полечу к Сталину... Нам на время придется забыть об идеологических разногласиях, и
снова найти точки соприкосновения. Из правителей этого мира только Сталин является
нашим современником, и только с ним мы можем говорить более-менее на равных. Судя
по всему, ему тоже будет несладко. Но у него в распоряжении все же целая страна, а не ее
осколок... Господа, я надеюсь, что все мы выполним свой долг, и что Пруссия останется
непобежденным островом национал-социализма. И срочно найдите возможность
связаться со Сталиным. Срочно!
Арсений Григорьевич всхрапнул, дернул головой, роняя стоявший на столе стакан с
карандашами, и окончательно вырвался из одолевавшего его сна. Собрав с пола и стола
раскатившиеся карандаши, он посмотрел на часы и мысленно выругался. Полчаса словно
корова языком слизнула. Конечно, если в течение недели спать по два-три часа, а
последние сутки вообще не прикорнуть ни на минутку, то чего же еще следует ждать. Тем
более в кабинете, где стоящий за шторой диван так и манил прилечь, а от обилия бумаг и
спертого воздуха у менее привычного человека мог случиться приступ грудной жабы.
Адмирал с силой потер ладонями виски, посмотрел на лежащие перед ним бумаги,
напечатанные словно в хорошей типографии и еще раз пережил чувство полной
нереальности происходящего. Да ну, какой теперь сон? За эти дни пережил столько,
сколько за всю жизнь не предвидится! А он-то считал, что в Испании нагляделся на
всякое...
Первые полеты 'неопознанных' разведчиков, начавшиеся еще семнадцатого,
приходящие из Москвы приказы, общая политическая атмосфера ясно говорили, всем, кто
хотел это понять, что война на пороге. Вот только готовность к ней была не на высоте.
Главная база только достраивалась, базы в Ваенге и Иоканьге еще только начинали
возводить. Авиация базировалась всего на два аэродрома, а тыловики флота размещались
вообще в Мурманске. Но к войне все же готовились, флот был приведен во вторую
готовность девятнадцатого, а вчерашнее утро встретил в полной готовности к боевым
действиям. Но вместо войны получили вот это...
Сначала 'амбарчики' - разведчики на летающей лодке МБР-2 из сто восемнадцатого
полка, передали об обнаружении неизвестного корабля, следующего к Полярному. Судя
по донесениям, это был как минимум легкий крейсер, что делало положение
