– Так разбиты его войска уже? – Андрей недоуменно уставился на друга, не понимая, отчего боярин уверен в обратном.
– Нет, это только начало, – Костя вернул ковш виночерпию. – Пошли уже, наши строятся.
Словно предчувствуя беду, а может быть, хорошо зная правила сражений, резанский князь повелел своим боярам быть готовыми к конной сшибке. Андрей вертел головой, пытаясь разглядеть, что происходит в сражении, но не видел причин для беспокойства. Противник разбит и бежит. Конница далеко обогнала пеших воинов и рассыпалась у леса, в котором засели стрельцы вятчан. Пехота растянулась по всему полю, усталость давала о себе знать, да и пешему в куяке или юшмане бежать за убегающим противником тяжеловато будет.
Бояре и боярские дети в полном доспехе становились в первую шеренгу. Многие из них повелели холопам принести кожаные ремни и накрепко привязывали себя к лошадям. Маслов, усмехаясь, поведал, что таким образом бояре пытаются защитить себя от риска быть стоптанными под копытами второй шеренги. Даже если вражеская рогатина пройдет мимо или слегка заденет по доспеху, риск вылететь из седла очень высок. Действительно, русские стремена короткие и нужно обладать огромной ловкостью, чтобы не вылететь из седла при лобовом столкновении.
Пока бояре строились, из леса вылетела конная лава личной дружины мятежного князя, до поры до времени не принимавшая участие в битве.
Вообще-то воинов князей и бояр называли княжьим или боярским двором, но Андрею больше нравилось слово 'дружина'. До атакующей конницы врага версты четыре-пять. До сих пор личная дружина князя Василия не принимала участие в битве, и, вот когда победа уже была так близка, мятежный князь готов был вырвать ее из рук московского государя. Московское войско совершенно расстроилось, преследуя бегущих вятчан. Фланговый удар конницы уничтожит московское войско за считанные мгновения. Собрать воинов для отражения удара не получится, зря тревожно били набаты, отзывая войска. Войско, порядком подуставшее, не успевало собраться для отражения конной атаки противника. Андрей видел, как многие всадники поворачивали коней и спешно удирали с поля боя. Пешие воины на бегу скидывали брони, бросали щиты и мечи, пытаясь быстрее убежать, выйти из-под направления вражеского удара. Лишь немногие смельчаки собирались в небольшие отряды по десятку-другому человек, становились на пути латной конницы. Но эти островки не смогли бы остановить противника.
Снова затрубил боевой рог резанского князя, Андрей не разбирался в сигналах, но действовал, глядя на остальных бояр. Единственная сила, которая могла предотвратить катастрофу – личная дружина Резанского князя и его исполченные бояре и боярские дети. Князь принял единственно правильное решение, победа или смерть – другого решения быть не могло.
Конная дружина Резанского князя выстраивалась для безнадежной атаки. Костя проклинал все на свете, усаживаясь в седло. За несколько минут боярин успел объяснить другу, в какую беду они попали.
Резанские бояре и их тяжеловооруженные воины на легких и быстрых татарских лошадках, а противник – тяжелые всадники, то есть тяжеловооруженные всадники на тяжелых немецких конях. К тому же у врага преимущество, он атакуют с возвышенности и в столкновении просто всей массой сметет резанскую конницу. То, что часть личной дружины резанского князя тоже сидит на тяжелых боевых конях, дела не меняло. Пять сотен всадников не смогут противостоять в лобовом столкновении почти вдвое превосходящему в численности противнику. Тут или бежать без оглядки, или умереть с честью, другого не дано. Разве если только чудо случится.
Времени взять разбег для конной сшибки оставалось в обрез. Бояре, кто мог еще держаться в седле, становились в строй.
Старый боярин Давыд Таптыков, служивший еще отцу нынешнего Резанского князя, вместе с сыновьями возносил молитву богу. Внешность боярина, чистокровного татарина, отец которого татарин Таптык в крещении названный Даниилом перешел на службу Олегу Резанскому, мало чем отличалась от внешности остальных Резанских бояр. Все они, дети, внуки и правнуки выехавших из Орды татар, верно служили своему князю.
Снова надрывно протрубил рог. Конная масса сдвинулась с места, постепенно набирая разгон, забирая влево, чтобы встретить врага в лобовой атаке. На пути конницы, как на грех, оказались бегущие резанцы. Бояре взяли еще чуть левее, но все равно правым своим крылом конная рать прошла железным катком по бегущим резанским воям, оставляя после себя искалеченные тела.
Громовое 'Ура-ааа!' прокатилось над заснеженным полем и смешалось в тяжелом, глухом ударе страшного лобового столкновения двух конных лавин.
Андрей успел подхватить с земли бесхозную рогатину и теперь выбирал себе противника. Им оказался воин в немецкой кирасе и в остроконечном шлеме с маской медвежьей морды. Андрей чуть опустил рогатину, целя в подбородок противника, и в самый последний момент чуть опустил наконечник рогатины. Сила удара была такова, что рогатина проткнула насквозь противника, и Андрей еле-еле успел ее бросить, иначе сам бы вылетел из седла. Сзади Андрея подпирали наскочившие всадники второй шеренги.
Разгорелась рукопашная схватка: всадники кололи, рубили врага саблями, сминали доспехи и шеломы тяжелыми палицами и перначами, отовсюду слышался непрерывный лязг железа.
Боярин Маслов молодецким ударом по локти отсек обе руки боярину Васи Косого. Булатный клинок, перерубив руки и ратовище рогатины, и глубоко вонзился в шею боевого скакуна.
Сенька, насадив на рогатину такого же безусого, как сам Семен, парня, левой рукой выхватил саблю и снес голову наскочившего на него всадника в вызолоченном зерцале и сверкавшем на солнце остроконечном шеломе с пышным султаном на макушке.
Звенигородский боярин, потерявший коня, стоит рядом с убитым скакуном, одним концом уперев рогатину в утрамбованный снег, другим насаживает на рогатину лошадь наскочившего на него резанца. На лицах суматошно мелькавших вокруг Андрея всадников написан был ужас дикого страха и яростного безумия. Именно этот страх заставлял воинов обеих сторон идти до конца, загоняя волны страха в дальние уголки сознания и механически махать саблей, рубя лошадей и людей, отсекая конечности, пока чужой клинок не остановит это безумие.
Андрей старался наносить сабельные удары в голову или плечи противника. Клинок рассекал железо шеломов, головы распадались на две половинки, разрубленные сильнейшим ударом, клинок шел дальше, разрубая туловище. К несчастью, после особенно сильного удара, когда Андрей разрубил до седла очередного противника, клинок застрял в теле врага. Князь еле успел скинуть кожаный ремешок с кисти, оставляя саблю в теле врага. Выхватил свой любимый шестопер и снова бросился в сражение.
Всадники маневрировали, наскакивая на врага. Определить, кто свой, а кто чужой, было просто, резанцы на лицо – чистые . Больше сотни всадников мятежного князя смяли резанских конников и вырвались на оперативный простор, вырубая бегущих пеших воинов Можайского князя. Казалось, что поражение в битве неизбежно. Войска левого крыла и центра совершенно расстроились, правое крыло московского полка, обойдя своим левым флангом противника, прижало его к высокому берегу Каторосли, подставляя свой тыл прорвавшимся боярам Косого. Еще немного, и, вырубив резанскую конную рать, остальные всадники Василия всей мощью ударят в спину правого крыла московского войска. Легкая татарская конница бывшего татарского мурзы Абатура, а ныне резанского боярина Мефодия, не могла спасти положение. Воеводы Ивана Федоровича отчего-то не вводили в бой этот последний резерв из легкой конницы.
Снова призывно затрубил рог, и на сцене появилась личная дружина Угличского князя Дмитрия Шемяки. Воины князя всю битву просидели в засаде в небольшой лощине в четырех верстах от поля боя. Быстрым маршем преодолев это расстояние, всадники, чуть утомив коней спуском и подъемом через неглубокий овражек, вышли на линию атаки. Фланговым ударом конница Шемяки врезалась в клокочившую и бурлящую массу рубившихся всадников, сметая на своем пути всех и вся. Те из воинов, кто рубился на фланге, услышав топот тысяч копыт, перестали убивать друг друга и брызнули в разные стороны. Воины Василия в одну сторону, резанские бояре в другую.
Таранный удар пяти сотен закованных в броню всадников ужасен. Под ударами рогатин падали свои и чужие. Впрочем, резанские бояре для воинов Шемяки своими не были. Конница Косого была в считанные мгновения смята и бросилась наутек. Совсем рядом затрубил рог, две сотни всадников Шемяки, ведомые
