Черт возьми, как похоже по ощущениям, только болот нет по которым полз герой песни, а трупы были раньше, при штурме высоты под Красноярском, на Линии Бородино…
Мина.
Куликов понял, что положил на нее руку, да так и застыл. Казалось, даже сердце перестало биться. Активировалась ли она? Рванет ли, если он уберет ладонь? Что делать?
Вадима прошиб пот. Потом пробил озноб и сердце застучало с бешеной скоростью словно собираясь выскочить из груди и убежать…
Ему ничего не оставалось, как отстраниться всем телом на длину руки, не убирая ее с мины и не меняя давления. Он отодвинулся так далеко, что появилась опасность слезть с тропинки и выползти на полноценное минное поле. Он, вжимаясь в землю, уже собирался резко убрать руку, как подумал: 'А что если это лягушка?! Сейчас выпрыгнет на полметра и нашпигует осколками так, что мало не покажется'.
'Это наверняка 'лягушка', — обреченно думал Вадим, — по-другому и быть не может… Это просто закон подлости в действии: если что-то плохое может случиться, оно обязательно случится в наихудшем варианте'.
Сзади что-то кричал Коржаков, видимо выражая свое неудовольствие остановкой и требуя чтобы Вадим полз дальше. Но Куликову на все его крики было глубоко плевать. Наступить на мину, это не шутка.
И еще, стоит только грохнуть мине, будь она даже простой, а не лягушкой, этим обстоятельством тут же заинтересуются китайцы: а что это у них на полпути между их дотом и противником взорвалось?
— Ползи!!! — сквозь шум боя долетел до него крик старшего сержанта.
— Да пошел ты…
Что ж, делать действительно что-то нужно. Не до рассвета же на поле куковать.
Собравшись с духом, Вадим подобрался и отдернув руку в какую-то невообразимую малую долю секунды принял позу эмбриона, поджав под себя ноги, скрестив на груди руки, а голову наоборот приподнял вверх, чтобы край каски перекрывал бронежилет и ему не посекло шею. В общем он спрятал под спинную часть бронежилета все мягкие ткани словно черепаха, в надежде что бронник выдержит осколки.
Мина действительно оказалась 'лягушкой'. Она с хлопком взлетела вверх и рванула. По спине больно ударило, пришлось пара ударов по голове, взрывная волна повалила его. В голове зашумело, в глазах стали вспыхивать разноцветные круги.
Как он и предполагал китайцы действительно заинтересовались взрывом и попытались сосредоточить весь огонь на данном участке. Несколько очередей прошлось в опасной близости, одна вспахала почву в полуметре от головы. Уйдя дальше, детонировала еще несколько мин, но они взлетели далеко и осколки не достали Вадима.
Потом прикрывающие усилили огонь и китайцам пришлось укрыться. Вадим понимая что это ненадолго, промедление смерти подобно, кое-как восстановив пространственную ориентацию и от вспышек света в глазах, подхватив гранатомет почти не скрываясь рванул к цели. Все равно он уже обнаружен.
Оступившись в какой-то ямке он упал. Но дальше бежать уже не было смысла, он подобрался достаточно близко и, быстро взвалив на плечо противотанковый огнемет, начал прицеливаться. Но этому мешала не до конца прошедшая дезориентация. В глазах немного мутило и двоилось.
Несмотря на усилившийся огонь десантников китайцы осознав всю опасность сложившегося своего положения решились на ведение более плотного ответного огня. Вадим видел как в его сторону разворачивается пулемет. Но в этот момент его зрение совместилось точно прицельная планка у пилотов и он нажал на пуск.
Мгновение и из всех бойниц китайского блокпоста факелами рванул огонь, а крышу второго этажа и вовсе сорвало. Потом там внутри начали взрываться боеприпасы, частыми петардами трещали пули, хлопали гранаты, но к счастью блокпост был поставлен на совесть, его не разорвало, что могло бы плохо кончиться, в частности, для Вадима.
На другой стороне моста бой шел еще минуты три прежде чем и второй опорный пункт также выгорел изнутри.
— Молодец, — похлопал его по плечу старший сержант. — Уверен, товарищ лейтенант представит тебя к награде. Как тебе медаль 'За отвагу'?
— У меня уже есть…
— Ну да, — кивнул Коржаков, — подзабыл. Тогда Медаль Суворова или даже цельный орден того же полководца! Или Георгиевский уже третьей степени?
— Да идите вы… со своими наградами… тем более крестами. Лишь бы креста в голове не было.
Коржаков только хохотнул.
Бой не обошелся без потерь, и взвод поредел еще на одного бойца. Солдата, что полз с гранатометом ко второму доту, ранило, но он все же сумел сделать выстрел и подорвался на мине, оступившись при возвращении назад, когда уже все было кончено. Нелепая смерть.
Как только сопротивление было подавлено, солдаты тут же начали минировать мост. Следовало поторапливаться. Они едва укладывались в расчетные сроки.
— Побыстрее, мы начинаем выбиваться из норматива! — поторапливал солдат лейтенант устанавливая детонаторы.
'Интересно, а потери тоже укладываются в норматив выполнения боевой задачи? — невольно подумал Куликов. — Как это может выглядеть? Штурм высоты взводом, норматив потерь десять человек. Дота – двадцать. Моторизированной колонны до десяти единиц с живой силой или поезда, еще столько-то человек…'
Взрывчатки заложили с запасом. Почти всю что принесли из тайника.
Грохнул взрыв, солдаты наблюдали за действом уже издали, мост дрогнул и обрушился. Буквально в следующую секунду 'радар' закричал:
— Воздух!
— Уходим! — приказ лейтенант и солдаты, избавившиеся от основной массы взрывчатки и половины боеприпасов, ушедшие на бой, легко, точно кузнечики, рассредоточиваясь, чтобы в них труднее было попасть, побежали прочь.
Вадим спиной чувствовал, как на него заходит самолет. Казалось, пилот из всех выбрал именно его одного.
— Расходимся! Расходимся! — кричал он своим подчиненным.
Шестое чувство настойчиво требовало, чтобы он укрылся, более того в какой-то миг оно взяло управление телом на себя и Куликов сделав еще пару зигзагов между деревьями прыгнул в небольшой овражек, оставленный стекающей с горы воды во время прошлогодних дождей.
И тут же совсем недалеко раздался мощный взрыв. Несколько деревьев разлетелись в щепки, еще штуки три с треском повалились сбитые осколками и ударной волной, а уж сколько веток пообломало и унесло вообще не счесть.
Самого Вадима подбросило в своем убежище, а потом его осыпало землей, ветками и хвоей.
Самолет прошел дальше, а Куликов поднявшись и, посмотрев на широкую и глубокую воронку, невольно подумал:
'А что если мне каску бросить подальше? Решат лейтенант со старшим сержантом, что меня взрывом испарило или нет?'
Бухнуло еще несколько взрывов и Вадим не додумав, бросать ему каску или нет, побежал прочь. Чуть в стороне ярко вспыхнуло. Сомневаться в том что кого-то поджарило напалмом не приходилось. Вопрос только в том, кого. А точнее, как много бойцов попало под удар.
