до семидесяти трех человек от сотни, предстояло отправиться в новый марш-бросок. Долго на месте оставаться нельзя, с каждым часов возрастает опасность обнаружения, да и кто-то мог все же попасться и под пытками, или под воздействием сыворотки правды, проболтаться о точке сбора.
Но для таких случаев имелись свои контрмеры – оставить на обозначенном месте пару человек, что будут проверять прибывших и отправлять их на действительное место сбора, находящееся в другом месте в паре десятков километров от заявленного. Собственно этим Куликов, Бардов и основной наблюдатель Дюнкун, засев в заросшей кустарником расщелине на горе, и занимались.
— Все, пора сваливать, — посмотрев на часы, сказал Юрий и продемонстрировал хронометр остальным. — Все равно уже шесть часов никого нет, значит и не будет.
Куликов кивнул. Время действительно вышло.
— Верно. Жаль только, что почти тридцать человек потеряли…
— Двое на восемь часов…
— Всего двое? — удивился Вадим. — Раньше, меньше чем вчетвером не приходили…
— Да, двое. Больше не вижу, — ответил Дюнкун, не отрываясь от прицела снайперской винтовки.
— Ну ладно, двое так двое, все лучше, чем вообще никого.
— Тоже верно.
— Пойдем с нами, больше действительно высиживать нечего.
Снайпер кивнул и тоже стал собираться.
— Привет, — произнес Куликов и вышел из кустов, возле которых остановилось и озиралось два мужика из их отряда, не зная, что делать дальше.
Двоица вздрогнула от неожиданности и развернулась на звук.
— Уф, вы нас напугали… — облегченно выдохнул один из них.
— Вам повезло, — сказал Бардов. — Мы уже собирались уходить.
— Да, повезло… — глухо произнес второй, тяжело кивнув.
— Как дошли?
— Нормально.
— Хвоста не было?
— Нет.
— Ну и хорошо, — легко согласился Юрий. — Идемте с нами.
Куликов же поднял правую руку, останавливая начавшееся движение, а другой приложил палец к губам.
— Ни звука, — одними губами прошептал Бардов, тоже прикладывая палец к губам.
Двоица выразила недоумение, один из них уже собирался открыть рот, но показательно нацеленный Дюнкуном ствол снайперки в грудь, заставил его захлопнуть рот.
— Снимайте одежу, — так же беззвучно потребовал Вадим от двоицы и дополнительно показал, что от них требуется. Такая процедура применялась ко всем прибывшим, следовало страховаться всеми возможными способами, в том числе проверкой на возможные маяки если кто-то все же побывал в плену и им развязали рот пытками ли или же спецсредствами типа сыворотки правды.
Те возражать не стали и переглянувшись, начали снимать верхнюю одежду. Вадим с Юрием быстро ее обшарили, а потом проверили самих мужиков, тщательно охлопав их тела.
— Снимайте обувь, — все также беззвучно требовал Куликов.
Вот тут-то один из них занервничал. Похоже это увидел не только Вадим, потому как к проверяемому стремительно приблизился Дюнкун и врезал прикладом по голове.
Вадим быстро снял ботинки вырубленного мужика и, без особого труда, заметил, что каблуки у них какие-то не такие. Сковырнул ножом и увидел то, что ожидал увидеть – маяк с мигающим красным светодиодом.
Бардов рассвирепел в одно мгновение, но, надо отдать ему должное, без единого звука, он как медведь налетел на второго, остающегося в сознании и с силой его встряхнул за грудки, припечатав к дереву.
— Это просто маяк, — сказал досматриваемый. — Можно говорить…
— А нам разговаривать с вами незачем, сейчас шлепнем и все дела! — зарычал на него Юрий. — Твари! Своих подставить захотели, лишь бы свои шкуры жалкие спасти!
— Что же вы не сказали-то? — удивился Куликов. — Ведь уже все, на свободе вроде бы…
— Так получилось… У него отец в плену остался, — кивнул предатель на своего напарника. — У меня – сестра. Мы вместе уходили, да попались…
— Понятно. Китайцы далеко?
— Не очень. Километрах в пяти.
— Много?
— Нет. Всего десяток. На вертолете прилетели… нас привезли.
— Ну и что нам теперь с вами делать?
— Да в расход их, ублюдков! — снова вспылил Бардов и даже взвел автомат.
От звука передергивания затвора очнулся 'клиент' Дюнкуна.
— Подожди. С нами, вы понятное дело пойти не сможете…
— Да уж ясно.
— Но вы можете искупить свою вину, — продолжил Вадим. — Не только выжить, но и помочь своим товарищам.
— Это как же?
— Пойдете в другую сторону и уведете китайцев за собой. При известной ловкости спасетесь сами, хотя ни его отца, ни твою сестру, это не спасет. Как она вообще с тобой пошла, а не с остальными?
— Испугалась…
— Ясно. Итак или мы сейчас кончаем вас и тогда вообще никто не спасется, ни мы, ни вы, ни ваши родные. Что выбираете?
— Мы уведем их… обещаю.
— И ты им поверишь?! — удивился Юрий.
— А у нас есть выбор? Убьем, это только отсрочит нашу поимку. А так, они нам обеспечат хоть какую-то фору. Они также должны понимать, что раскрыты, шансов на спасение родных нет и остается действовать только правильно, то есть как можно сильнее насолить китайцам.
— Ну… дело твое, — отступил Бардов.
— Идите на северо-запад.
— Хорошо… Можете на нас рассчитывать.
'Надеюсь', — подумал Вадим, глядя в спины удаляющейся двойки.
Шли быстро, до конца не доверяя раскаявшимся предателям, но ничего плохого не произошло. Троица спокойно добралась до основного отряда.
— Уходим, — сказал Вадим ожидавшим их людям. — И побыстрее.
О том, что двое оказались предателями и из-за них всех чуть не переловили, они решили никому не рассказывать. Незачем и без того непростую ситуацию обострять до предела. Если эта информация станет известна широкому кругу, нервозность среди людей значительно возрастет, из-за чего возможны нелицеприятные инциденты с взаимным подозрением, обвинениями, а это уже прямой путь к распаду, и без того сильно поредевшего, отряда. А его нужно сохранить, во что бы то ни стало.
— Просто больше никого не было, — сказал Вадим Бардову и Дюнкуну.
Они понятливо кивнули, соглашаясь с его доводами.
— Вот и отлично.
Отряд партизан, не задерживаясь дольше, чем необходимо на сборы, двинулся на север догонять вторую группу, состоящую из женщин, детей, безоружных мужчин и пожилых. Они также должны были уже собраться в одну группу после сложной системы перепроверок. Оставалось только надеяться, что ни в одном пункте проверяющие не дали сбоя, иначе китайцы уже всех вяжут.