обращении с ребенком и в страстном стремлении завладеть Нормандией. Норманн Осмунд, воспитатель Ричарда, тайком похитил его из Лана и с помощью датчанина Бернарда спровоцировал волнения в Нормандии (944). Они даже привлекли себе на помощь могущественного норманнского вождя по имени Гарольд. Гарольд назначил Людовику Заморскому свидание в устье Див (13 июля 945); но то была западня. Герлуин, граф Монтрейский, один из самых верных вассалов Людовика, был убит там с семнадцатью другими вассалами, королю же с большим трудом удалось бежать и скрыться в Руане, Но от этого он ничего не выиграл, поскольку жители города выдали короля врагам. Людовика постигла та же участь, что и его отца двадцать два года назад. Но Карл Простоватый, попав в плен, не получил помощи. Напротив, Людовик многим был обязан активным действиям своей жены Герберги, принявшей судьбу мужа близко к сердцу, и участию короля Германии, англосаксонского короля Эдмунда,[28] а также герцога Франции. У последнего, правда, был свой интерес; во время войны в Нормандии он не прекращал переходить из королевского лагеря на сторону Ричарда и, наоборот. Теперь же герцог, исходя из своих интересов, выгадал удобный момент, чтобы взять на себя такую же роль при Людовике Заморском, какую Герберт де Вермандуа играл при Карле Простоватом. Он добился у норманнов, чтобы они отпустили короля на свободу при условии, что тот отдаст им в качестве заложников своего второго сына и епископа Суассона, Ги Анжуйского.[29] Но едва несчастный Людовик IV, вырвался из рук норманнов, как оказался во власти Гуго Великого. На самом деле Гуго, вместо того чтобы вернуть королю свободу, заточил его в темницу, поручив охрану Людовика IV своему вассалу Тибо, графу Шартра.[30]
Около года Людовик Заморский находился под стражей. Гуго согласился его отпустить только в обмен на город Лан. столицу королевства, последнюю крепость, которая оставалась у Каролингского короля. Едва вырвавшись из плена (1 июля 946), Людовик бросился просить отмщения у своего шурина Отгона I. Объединившись с Конрадом, королем Прованса,[31] они были полны решимости раздавить непокорных. Три короля, к которым присоединился Арнульф Фландрский, вторглись во Францию с тридцатью тысячами человек, огромной армией для того времени, и в течение нескольких месяцев (август-ноябрь 946) разоряли владения Гуго Великого и Ричарда Нормандского. Они взяли Реймс, но потерпели неудачу под стенами Лана и Руана.
Кроме того, ситуация осложнялась непрерывными распрями из-за Реймского архиепископства. После смерти архиепископа Сеульфа (1 сентября 925), Герберт де Вермандуа приказал назначить на это место своего сына Гуго, которому было всего 5 лет.[32] Рауль и Гуго Великий не могли допустить столь возмутительное вмешательство; в конце 932 г. они назначили реймским архиепископом Артольда, монаха из Сен-Реми де Реймс.[33] Герберт пытался отстоять интересы своего сына. Но напрасно; король Рауль завладел Ланом, Амьеном, Хамом, Сен-Кантеном и в какой-то момент принудил его бежать в Германию (933–934). В 940 году Герберт, на сей раз в союзе с Гуго Великим, отвоевал Реймс у Людовика Заморского и его верного советника Артольда и снова восстановил своего сына на архиепископской кафедре.
Мы видели, что в 946 году Оттон и Людовик вернули себе Реймс. Естественно, они поспешили опять сделать архиепископом Артольда, который и был восстановлен на своем прежнем месте Робертом, архиепископом Трирским, и Фридрихом, архиепископом Майнцским. Гуго де Вермандуа протестовал и решил, что их с Артольдом тяжбу следует разрешить на соборе. С того времени события в Реймском архиепископстве и мятеж Гуго Великого были тесно связаны, причем герцог отныне мог рассчитывать на поддержку дома Вермандуа. Гуго начал с того, что отказался предстать перед двумя соборами, которые заседали в Вердене и в Музоне (17 ноября 947 и 13 января 948), где присутствовали только немецкие и лотарингские прелаты.[34]
Тогда вмешался папа Агапит.[35] Он отправил своего легата Марина, чтобы возглавить третий собор, который проходил 7 и 8 июня 948 в Ингельхейме на Рейне. На собор прибыло не только множество прелатов из Германии, но, помимо легата Артольда, Рауль, епископ Лана, и, наконец, короли Оттон 1 и Людовик IV. Последний долго жаловался на ущерб, причиненный ему герцогом Франции Гуго, и предложил, в случае если тот осмелится оспорить его обвинения, разрешить их поединком. В свою очередь Артольд выдвинул свои претензии к Гуго де Вермандуа.
Церковный собор (8 июня) приговорил Гуго де Вермандуа к отлучению от церкви. Гуго Великому грозила та же участь в случае его неявки на следующий собор. Герцог там не появился, и церковный собор в Трире предал его анафеме. В своих интересах Людовик взял на себя исполнение соборного приговора. С помощью лотарингского войска герцога Конрада,[36] предоставленного королем Отгоном, он вернул Музон, Амьен, Монтегю в Ланской области, а вскоре и сам Лан, благодаря военной уловке одного из своих вассалов, Рауля, отца историка Рихера[37] (к. 948 – н. 949).
Теперь удача отвернулась от Гуго Великого, попытка захватить Суассон не удалась, а приговор об отлучении его от церкви был подтвержден папой Агапитом. Война всех утомила, и оба лагеря договорились о мире в начале 950 г., главным образом, благодаря вмешательству Конрада герцога Лотарингии, Гуго Черного,[38] графа Бургундского, Фульберта, епископа Камбре и Адальберона, епископа Меца.[39] Гуго Великий вернул королю крепость Лан, которую он все еще удерживал. Так, благодаря своей энергии, Людовик Заморский выбрался из бездны, в которую, казалось, безвозвратно пал пять лет тому назад. Свои успехи он закрепил на следующий год походом в Бургундию. Карл Константин,[40] сын Людовика Слепого, короля Прованса,[41] и граф Летольд[42] признали себя его вассалами. Возможно, что Людовик Заморский даже прибыл к Летольду в Безансон.[43]
Последние годы Людовика IV не были столь беспокойными как в начале и середине его правления, но абсолютно безмятежные времена для него так никогда и не наступили. Мир с герцогом Франции и домом Вермандуа всегда оставался несколько хрупким.[44] И словно не хватало междоусобных войн, чтобы причинить горе Франции, два венгерских вторжения, в 951 и в 954 гг., завершили опустошение.
В начале сентября 954 года Людовик Заморский возвращался верхом из Лана в Реймс и был уже недалеко от Эны, как вдруг перед ним выскочил волк. Людовик пришпорил свою лошадь; утомленное животное, не выдержав, рухнуло, и при падении король тяжело пострадал. Его отвезли в Реймс, где вскоре же скончался в присутствии жены, детей и Гинкмара, аббата из Сен-Реми де Реймс (10 сентября 954). Его смерть была настолько неожиданной, что на похоронах, по-видимому, не присутствовал никто из знати. По желанию, король был похоронен в Сен-Реми де Реймс, справа от главного алтаря.
Внезапная смерть Людовика Заморского поставила династию Каролингов в полное тревог и опасностей положение. Людовик не принял мер предосторожности, чтобы еще при своей жизни назначить наследником престола своего старшего сына Лотаря. Если бы даже он это сделал, то все равно потребовалось, чтобы знать признала Лотаря королем. Герберга развила бурную деятельность для сына, так же как десять лет назад для захваченного в плен мужа. Начала она с того, что известила о своем печальном положении своих братьев Брюнона[45] и Оттона I. Но на тот момент они не могли оказать ей реальной поддержки, поскольку король Германии был занят в Баварии, сражаясь со своим мятежным сыном Людольфом.[46] Брюнон, год назад назначенный своим братом на пост архиепископа Кельна и герцога Лотарингского, в свою очередь боролся с герцогом Конрадом. Герберга поняла, что настоящим арбитром в этой ситуации может быть только Гуго Великий; она поторопилась разузнать его намерения, попросив через посланников у него совета и помощи. Таким образом, Гуго в третий раз после смерти Роберта I[47] распоряжался короной. Как и раньше, по-видимому, он не пытался ее присвоить. Для этого у него было достаточно оснований. Без сомнений, он опасался, что, посягнув на трон, может вызвать недовольство не только французских сеньоров, но еще и Германии; на опыте Людовика IV, Рауля, своего же отца, он представлял, каким опасностям подвергается обладатель королевского титула ради сомнительной выгоды.[48] Наконец, быть может, Гуго Великий стал лоялен к династии Каролингов, которую он столько раз предавал. Мнения людей той эпохи настолько изменчивы и противоречивы, что последняя гипотеза вполне правдоподобна. Но что бы то ни было, Гуго дал благоприятный ответ на просьбу Герберги и, когда она отправилась к нему по его приглашению, принял
