опасности в объекте. Тренированный глаз бывшего спецназовца не мог выделить ни в его фигуре, ни в движениях ничего, что могло бы намекать на возможные неприятности. Брюнет лет тридцати с небольшим, нагулявший себе заметный жирок на талии, нагловатая физиономия, дорогая кожаная куртка… Обычный папенькин сынок из тех, что считают себя баловнями судьбы. Семен просто обожал доказывать таким, что кроме бочек меда по миру разбросаны еще и кучи дерьма.
— Седьмой, я первый, — пробубнило радио. — Вижу вас и объект, все чисто. Подтверждение получено, действуем по основному плану. Приступайте к захвату.
Группе не потребовалось дополнительных команд. Водитель притормозил машину в нескольких метрах перед идущим навстречу парнем. Семен, двинув назад дверцу, неспешно вылез на тротуар, держа в руках карту города. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, затем, как бы заприметив возможного подсказчика, шагнул навстречу папенькиному сынку.
— Слушай, братан, я тут чего-то не пойму, — растерянно сказал оперативник КНП, тыча развернутую карту в нос парню. — Как проехать на Красную набережную? Полчаса уже плутаем, помоги, а?
С этими словами он переместился так, что объект оказался между ним и открытой дверцей машины. Тренированное тело рефлекторно проделало все остальное. Машина слегка качнулась на рессорах, когда Семен нырнул туда вслед за парнем и резко дернул вперед проскрежетавшую дверь. Тонко взвыл двигатель, и машина рванула с места, оставив брошенную карту сиротливо лежать на тротуаре.
Стекла машины тут же потемнели изнутри, закрывая окружающий мир. Вокруг водителя поднялась непрозрачная перегородка. Теперь пассажиры окажутся доставлены в нужное место, даже если в салоне начнут палить из пулемета.
— Извините, но мне кажется, что я не собирался ехать с вами…
Семен, повернувшись, коротко ударил объект кулаком в солнечное сплетение. Благодаря силе и долгой практике оперативника такой удар обычно вышибал весь воздух из легких жертвы, заставляя ее не только заткнуться, но и долго разевать рот, пытаясь восстановить дыхание. Семен особенно любил этот удар, потому что он, как и несколько других известных ему, не оставлял никаких следов на теле.
Но парень почему-то не отреагировал совсем не так, как другие.
— Вы, ребята, думаете, что без меня дороги не найдете? — его губы искривила издевательская ухмылка. — Так вы бы хоть обзор открыли, а то я окрестностей не вижу. Или ваш водила одним моим присутствием вдохновится?
Малость ошалевший от такой наглости Семен еще раз ударил задержанного. Вернее, хотел ударить. Правая рука у него странно онемела и отказалась повиноваться. Левой он попытался выхватить пистолет (быть левшой – иногда просто незаменимое качество!), но и она безжизненно упала на колено. В глазах у оперативника потемнело, и последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание – искаженное ужасом лицо бессмысленно пялящегося с переднего сиденья Пшеминского.
Отпихнув от себя безжизненное тело оперативника, задержанный наклонился вперед и взялся за плечо майора, двумя руками вцепившегося в спинку своего сиденья.
— Сиди спокойно и не дергайся, — сказал объект, немигающе глядя в глаза командира группы. — Жив твой подчиненный, выспится – проснется. И с тобой ничего не случится, если поведешь себя по- умному. Понял?
Он резко тряхнул майора, так что тот прикусил себе язык и от боли наконец-то пришел в себя.
— Д-да, понял, — выдавил Пшеминский, пытаясь отодвинуться от захваченного как можно дальше. Под взглядом задержанного офицер, два десятка лет прослуживший в оперативной службе КНП, затрясся мелкой дрожью. Затем мир словно вздрогнул и повернулся вокруг своей оси, но тут же снова обрел резкость. По всему телу разлилось приятное тепло. И что он так нервничает? Объект, кажется, вполне душевный парень. И совсем не страшный.
Вполне душевный парень удовлетворенно кивнул.
— Так уже лучше, — сказал он. — Какие-то ты нервный, дружище. Расслабься и сядь нормально. Едем, как ехали и куда ехали. Когда доберемся, сдашь меня куда следует, и свободен. Вот и вся программа действий.
Задержанный внезапно рассмеялся.
— Да не дрейфь, майор, не нужен ты мне. Ни ты не нужен, ни твой… резкий подчиненный. И начальство тебе за проваленную операцию люлей не навешает, обещаю. Просто купились вы на подставку, как и задумано. Дошло?
— Так точно, — уже четко ответил майор. Он заранее знал, что нынешний объект весьма странен. Разномастное высокое начальство, самолично трепавшее нервы мокольскому оперативному отделу КНП в течение последних трех дней, вело себя настолько загадочно и нервозно, что и ежику было понятно: дело очень нечисто. Напряжение усугублялось гуляющими по оперотделу странными слухами о чуть ли не привидениях, пакостящих в самых неожиданных местах и совершенно неуловимых. Но убивать его сейчас, кажется, никто не собирался.
— Так точно, понял, — повторил он. — Едем как ехали. Все нормально.
Командир группы сел прямо и уставился прямо перед собой, как и положено законопослушному седоку на переднем сиденье. Он точно останется жив, в чем еще недавно сомневался. А остальное не его ума дело.
На дальней окраине города, во дворе здания, обнесенного высоким бетонным забором с колючей проволокой, к машине подошли трое. Двое из них держали массивные электрошокеры со снятыми предохранителями, третий же что-то судорожно сжимал в кармане пиджака, вероятно, пистолет. Сочетание строгих деловых костюмов с уродливым оружием казалось до того несуразным, что задержанный, выбираясь из машины, растянул губы в улыбке.
— Вам бы, ребята, в «Солдате пустыни» сниматься, — сделав серьезное лицо, заявил он. — Или снимок сделать, а под ним подпись нарисовать… — он на секунду задумался. — «Орангутанги на тропе войны» назвать, например.
Один из «орангутангов», поймав едва заметный кивок командира, нажал на спуск шокера. Затем на его лице появилось озадаченное выражение, и он нажал на спуск еще раз. Он взглянул на предохранитель, двинув его вниз большим пальцем для пущей уверенности, но оружие упорно отказывалось срабатывать. Парень со снисходительной улыбкой наблюдал за его усилиями, затем повернулся к третьему костюмированному.
— Утихомирь своего вояку, — лениво процедил он. — Его пушка все равно не сработает. Вы меня сюда зачем привезли? Поговорить, что ли? Вот и пошли к твоему шефу, да побыстрей. У меня сегодня еще дел до крыши.
Растерянный костюмированный оглянулся на выбравшегося из машины майора. Тот пожал плечами и отвернулся. Я, мол, его привез, а дальше ваше дело.
— Иди… — командир поперхнулся. — Идите за мной… — он опять поперхнулся. — П… пожалуйста.
Орангутанги растерянно переглянулись между собой. За то время, что они здесь работали – а работали они давно – их шеф не снизошел до обращения на «вы» даже к замминистра, арестованному, разумеется. А уж слово «пожалуйста» от него вряд ли слышала даже родная мать в детстве.
Парень поощряюще улыбнулся орангутанговому начальству и хлопнул его по плечу.
— Веди давай, кнопарь, — язвительно хмыкнул он. — Пожалуйста…
Аверенко сидел в крутящемся кресле спиной к двери, рассматривая великолепный вид на осенний парк, открывавшийся у него из окна. Сейчас он намеревался прибегнуть к методу, изобретенному им еще в бытность сопливым лейтенантом. В соответствии с ним прежде всего допрашиваемого следовало подержать в напряженном ожидании несколько минут, чтобы у того начали сдавать нервы. Генерал- полковник наслаждался тем, как арестант переминается с ноги на ногу, покашливает, неуверенно озирает кабинет, в общем, киснет в томительном ожидании. Когда Аверенко минут через пять-десять все-таки разворачивался и начинал допрос, многие, что повпечатлительнее, уже созревали до стадии чистосердечного признания.
Но сегодня обычная процедура дала сбой.
Аверенко подозревал, что что-то неладно с нынешним делом. Привычный порядок пошел прахом. Ему приказали не пропускать задержанного через обычные для ареста процедуры – установление личности,
