— А тут такое случилось…
Он замолчал, растерянно хлопая глазами.
— Потерял он! — прорычал сержант. — Давай, лепи тут горбатого! Я тебя, паскуду, у магазина запомнил. Твой дружок мне кастетом в морду заехал. А ну, к стене, руки за голову, ноги расставить! Живо, чего уставился как баран?
— Какой… какой дружок? — поразился Михась. — Я один стоял… в смысле…
— Вот именно, в смысле! — передразнил его сержант. — Эй, Занеев! — Он махнул подчиненному, равнодушно наблюдавшему за сценой. — Видишь, тут паренек не понимает, как приказы выполнять надо. Объясни-ка очкастому, что к чему.
Тот шагнул к Михасю, вытаскивая дубинку из петли на поясе. Михась медленно попятился назад, но наткнулся спиной на столб и замер, с ужасом смотря на приближающегося. Улица словно вымерла, немногочисленные окна, выходящие в сторону винного магазина, плотно занавешивали шторы. Помощи ожидать явно неоткуда.
Плюгавый мужичок, ругавший таинственных «их» в очереди, неслышно вывернулся из-за угла. Он взмахнул рукой с надетым кастетом, и полицейский, коротко хрюкнув, отлетел и ничком упал на асфальт. Еще на лету мужичок подхватил выпущенную им электродубинку и развернулся к сержанту.
Теперь уже тот сам оказался в роли загнанной жертвы. Он со страхом переводил взгляд с мужичка на Михася и обратно.
— Так, значит, тебе одного раза мало показалось? — ласково спросил мужичок. — Теперь на моего кореша бочку катишь? Еще добавить надо, чтобы ума прибавилось? — Он коротко ударил сержанта дубинкой по скуле. Блеснула голубая вспышка, сержант взвыл и грохнулся на спину. — Мало? Могу еще добавить, я долгов не забываю! — мужичок еще раз ткнул сержанта дубинкой, на сей раз в пах. Сержант скорчился и завыл, его глаза остекленели, с губ закапала пена.
— Не могу смотреть, как человек мучается, — покачал головой мужичок и неожиданно с силой пнул сержанта в голову. Тот дернулся и затих. Мужичок какое-то время смотрел на него, затем покачал головой. — Ладно, если сдохнет – сам напросился…
Он аккуратно протер рукоять дубинки полой замызганного пиджака, бросил ее на землю и сунул кастет в карман. Потом посмотрел на замершего в ужасе у своего столба Михася.
— Ну что… корешок, — он ухмыльнулся, — пора рвать когти, как думаешь?
Алконавт-кастетоносец цепко ухватил Михася за рукав и потащил за собой. Тот не сопротивлялся. Жестокая расправа над ментами привела его в состояние ступора, и он уже плохо воспринимал окружающую действительность, полностью сосредоточившись на том, чтобы не запнуться, поспевая за спасителем. А тот целеустремленно тянул его за собой, пробираясь какими-то вонючими переулками, о существовании которых Михась, неплохо знавший окрестности, даже не подозревал. Мелькали одноэтажные покосившиеся домики, на заборах сушилось белье, пьяный мужик валялся в канаве, пуская слюни, мыча и бессмысленно уставившись в голубое небо. Наконец после очередного поворота они как-то сразу оказались неподалеку от панельных девятиэтажек, где жил Михась.
Поводырь остановился, выпустил его рукав, достал из кармана папиросы и закурил. Казалось, он даже не запыхался.
— Тебя как зовут-то, очкарик? — Он выпустил изо рта клуб вонючего дыма. — Я вот, например, Васян. Ну, колись быстрее! Или совсем уже соображать перестал без стакана «Гречишной»? Так нет ее у меня, в одной очереди стояли. Ну?
— Я Михась, — машинально ответил Михась. — То есть я Михаил, но все зовут Михасем… Жена у меня из Краковской области, она и придумала… Только я не пью. Вы, значит, Василий? А по отчеству вас как, я извиняюсь?
— Ну-ну… Михась, значит, — добродушно ухмыльнулся Васян, ловко цыкая слюной в сторону. — Ладно, пусть Михась. А я Васян, а не Василий, без всякого отчества. Усек?
Он опять цыкнул слюной.
— Постой, как «не пью»? — вдруг удивился спаситель, с интересом уставившись на Михася. — А чего тогда в винном делал?
— Понимаете… — начал Михась, и смущенно замолчал.
— Ну-ну, — подбодрил его странный мужичок. — Колись дальше, чего уж там.
— Понимаете, тут жена опять уволилась с работы… — Он нервно оглянулся по сторонам. — Ну, на новое место устраивается. А бывшие коллеги потребовали, чтобы она… как там… проставилась, ага, — он машинально похлопал себя по боку и вдруг почувствовал под ладонью твердый прямоугольник. — А, вот он где!
— Кто – он? — не понял Васян.
— Ну паспорт, паспорт, — нетерпеливо отмахнулся Михась. — Я думал, что посеял его в суматохе, а он за подкладку завалился. Ну и морока бы вышла… Ну вот, завтра она последний день работает, отмечаться надо, — он виновато улыбнулся. — Мы с женой не пьем, даже по праздникам, и я года три в винный не заходил, не знал даже, что такое творится. Думал, только с сахаром и колбасой так… с мылом… Ладно, — он махнул рукой, — одним чаем обойдутся. Жена торт испекла…
Он взглянул на часы и осекся.
— Вы извините, мне домой пора. Я уже три часа как ушел, она, наверное, волнуется. Ну и… Спасибо, что выручили, — он неуверенно протянул Васяну ладонь. Тот внимательно посмотрел на Михася, но руку пожал. — Я пойду, ладно?
— Ну, иди, — равнодушно махнул тот рукой. — Только ментам не попадайся.
— Что? — опешил Михась. — Каким ментам? Почему не попадаться? — Голова у него опять пошла кругом.
— Ну как, — охотно откликнулся Васян, — представь, тот козел с нашивками в себя придет в больнице – или где там их лечат? — а его следак спрашивает, что там произошло? Как отвечать? Что какой-то прыщ – я, то есть – в одиночку вырубил его на пару с подчиненным? Обидно! Опять же, хер у него еще долго не встанет, он еще и из-за этого озвереет. Нет, конечно, он вякнет на дознании, что мы с тобой заодно действовали, и кастеты у обоих были, и тот, второй, подтвердит. Получаем групповое вооруженное нападение на представителей власти при исполнении, оно же террористический акт, статья пятьдесят восьмая у-ка, пункт десять, от десяти до пятнадцати особо строгого либо вышак при отягчающих. Усек?
— Усек, — пробормотал Михась. На его лице проступило глухое отчаяние. — Ну, называется, сходил за водочкой…
Он бессильно оперся о забор, тут же испачкав рукав какой-то склизкой дрянью.
— Да не шугайся ты так, — вдруг загоготал Васян. Эмоции Михася явно доставляли ему удовольствие. — Уж и пошутить нельзя! Зуб даю, тот мудила и лица-то твоего не запомнил как следует, а что запомнил, вышибло, когда с палочкой своей поцеловался. Думаешь, зря я ему по кумполу первым делом заехал? Электричество – оно от лишней памяти хорошо помогает, да и кастет тоже. Так что вали домой, к жене, и не парься. Только не забудь, что без Васяна ты бы сейчас в КПЗ с переломанными ребрами валялся или следаку объяснял, что за дружок твой на представителя власти напал. Ты, кстати, кем работаешь? — Васян неожиданно перешел на деловой тон.
— По машинам вычислительным, — вяло ответил Михась. Как-то незаметно он впал в состояние ступора и теперь мог ни за грош выдать все государственные тайны резиденту сахарской разведки. Разумеется, если бы знал их, эти тайны. — Ну, там программу написать, шкафы друг с другом связать, чтобы почту запустить… Сисконом… системным контролером, в общем.
— По машинам, значит, вычислительным… — задумчиво протянул Васян, что-то прикидывая. — Программист, значит. Ну, хорошо, что по машинам. Платят, говорят, неплохо. Или врут? А живешь где? Может, двести до дома на всякий случай? А то вдруг опять менты привяжутся!
Он гыгыкнул.
— Спасибо, не надо. Я тут недалеко, вон в той панельке, — Михась поспешно махнул рукой в сторону своей девятиэтажки.
— А, ну ладно тогда. Ладно, бывай, программист. Свидимся еще.
Мужичок сунул руки в карманы и пошел расхлябанной походкой, насвистывая что-то сквозь зубы. Михась тупо смотрел ему вслед. Затем оттолкнулся от забора, как мог почистил извоженный рукав и
