просто человеком. Я хочу просто жить!
— Прошлое мертво, Кара. Оно ушло. И пора задуматься о будущем. Ты упряма, и тебе в жизни придется нелегко, а я не смогу находиться рядом постоянно. Тебе придется научиться самостоятельно бороться с завистью, страхом и враждебностью. Самостоятельно шагать по жизни. Я не оставлю тебя, но жизнь — твоя собственная. И прожить ее придется тебе самой.
Дзинтон взял ее за подбородок твердыми теплым пальцами и посмотрел в глаза.
— Кара, я предлагаю тебе выбор. Я могу забрать у тебя твой дар, твое проклятье. Я могу забрать у тебя эффектор и сделать так, что он никогда больше к тебе не прицепится. Ты станешь обычным человеком, обычной девочкой. Ты вырастешь, выйдешь замуж или найдешь хорошую работу, или сделаешь еще что-то, но в конце концов проживешь нормальную жизнь обычного человека. Я могу так сделать. Хочешь?
Карина отстранилась. Внезапно ей стало страшно. Забрать эффектор? Избавить ее от невидимых рук, причинивших столько страданий? И он может так сделать? Если он не врет, то… он ведь наверняка мог так поступить с самого начала. Зачем он ей предлагает? Ей никогда в жизни не предлагали выбирать. И она еще маленькая девочка! Как она может решить, что правильно? Так нечестно!
— Вся жизнь — выбор, Кара. Выбор между хорошим и плохим, правильным и неправильным, ленью и чувством долга… Мне жаль, что у тебя не получилось нормального детства, девочка моя, но прошлое не исправить. Ты почти взрослая, и тебе пора учиться решать за себя. Ты уже умеешь решать — ты много раз делала выбор, и еще ни разу он не оказался плохим. Но сейчас я хочу, чтобы ты не просто выбрала. Мне нужно, чтобы ты определила свою судьбу. Я не предложу выбор ни Яне, ни другим детям-девиантам. Они не способны сделать его осознанно. Но ты — можешь. И ты должна сделать его сейчас.
Карине захотелось заплакать. Солнечный свет, проникающий сквозь листву, словно потускнел и посерел. Ее пробрала дрожь. Девочка обхватила себя руками, ежась от ощущения непонятно откуда взявшейся холодной сырости.
Отказаться от эффектора? Насовсем и навсегда?
Выбор… она не может его сделать. Или не хочет? Если не сделать его сейчас, то случится… что? Сможет ли она жить без эффектора так, как жила раньше? Наверное, нет. Да она даже и не помнит, как жила раньше. Два года в Институте, а до того детский дом… Значит, не как раньше, а как обычные люди. Она не знает, как живут обычные люди, но, наверное, не так плохо.
Она обещала, что искупит те смерти. Сможет ли она справиться без эффектора?
— Папа, — тихо сказала она, — я не хочу, чтобы ты забирал эффектор. Я обещала — и я сделаю все, что надо.
— Тогда никогда не жди спокойной жизни, понимаешь?
— Да, понимаю, — Карина подняла голову и твердо встретила взгляд Дзинтона. — Пусть. У меня ее никогда и не было.
— Твое решение окончательно? Если хочешь, я могу дать тебе время подумать.
— Нет. Я решила. Если я уникальна, то… то… то неправильно — становиться обычной. Пусть меня боятся и завидуют, но я не откажусь.
Она гордо вскинула подбородок.
— Ты молодчина, Каричка, — Дзинтон радостно рассмеялся, и девочке показалось, что мир вокруг с новой силой заиграл красками, а по жилам побежало тепло. — Нет, я не ошибся в тебе.
Он схватил ее за плечи и, продолжая смеяться, встряхнул.
— Ты молодчина, и я тобой горжусь! А теперь пошли домой. Нас, наверное, уже потеряли. И у меня в брюхе бурчит.
Он вскочил на ноги и прошелся по поляне колесом. Глядя на него, Карина тоже невольно засмеялась. Она поднялась, отряхиваясь, и потянулась. В конце концов, светит солнце и дует теплый ветер. И папа — рядом. И пусть ей все завидуют, если хотят. Она — не боится!
Цукка, даже не обувшись, суматошно выскочила на крыльцо, едва они вошли в ворота.
— Дзи! — почти закричала она. — Тут такое творится! Такое творится! Все радиоканалы забиты! Все станции с ума посходили — одни репортажи с места событий, все программы отменены!..
— Тс-с! — Дзинтон приложил палец к губам. — Цу, ты только не нервничай так. Сбавь громкость и отдышись. Я слушаю радиоканалы, и не только.
Карина непонимающе глянула на него. Слушает радиоканалы? А как?
— Там такое творится, такое творится! — продолжала возбужденно тараторить девушка. — Наш Институт человека разгромлен собами, директор и куча руководителей арестованы и помещены в тюрьму, замдиректора Эхира Марга выступала в прямом эфире, прокуратура начала расследование, а десять минут назад выступил сам Президент!.. — Внезапно она осеклась и подозрительно уставилась на Дзинтона. — Дзи, только не говори мне, что вся заваруха твоих рук дело.
— Ну, если не хочешь, то не скажу, — пожал плечами тот. — Ты ведь и сама догадалась, верно?
— Так… — Цукка, как была босиком, сошла с крыльца, прошлепала по дворовой пыли и остановилась перед Дзинтоном, уперев руки в бока. — И еще ты водил с собой Карину! Тебе, конечно, виднее, но мне штурмуемый Институт не кажется самым подходящим местом для сбежавшего оттуда ребенка. Дзи, тебе не кажется, что хватит уже уходить от прямого ответа на вопрос, чем же ты все-таки здесь занимаешься?
— Саматта, — Дзинтон весело взглянул на вышедшего на крыльцо бывшему капитану, едва сдерживающему улыбку, — можно тебя попросить об одолжении? Ты не мог бы взять эту юную нахальную особу под мышку и внести обратно в дом? А то, боюсь, она меня прямо здесь побьет и слова сказать не позволит. Увидит кто — позору не оберешься. А?
Саматта хмыкнул, спустился с крыльца, подошел к девушке и, осторожно приподняв ее за плечи, перенес обратно на крыльцо.
— Ах вот как? — возмущенно фыркнула она, ткнув бывшего солдата кулачком в живот. — Два больших сильных мужика на одну слабую женщину? Справились, ага? Нет, Дзи, серьезно…
— А если серьезно, то потерпи, пожалуйста, три секунды… две… одну… а вот и они!
— Папа! Папа! — во двор ураганом ворвались Яна с Палеком. — Нас из школы отпустили рано! Там Институт человека захватили, директор по школьному радио сообщил! Кара, ты слышала?
— Ша! — Дзинтон поднял руку. — Тихо, мелочь пузатая, большой вождь говорить хочет, однако.
Дети примолкли, ожидающе уставившись на него.
— Вы трое — обедать. Карина, за едой расскажешь Палеку и Яне, куда мы с тобой ходили. Цу, Мати, надо серьезно пообщаться. Пройдемте в парк.
Оставив во дворе Яну с Палеком, с двух сторон затеребивших Карину, взрослые вышли в боковую калитку двора и отошли от дома саженей на тридцать, устроившись в старой каменной беседке, затянутой побегами кидзуты. Дзинтон сел напротив Цукки с Саматтой, закинул за голову руки и вытянул ноги, сладко потянувшись.
— Итак, ребята, время для решительного и бесповоротного объяснения. Дальше держать вас в неведении незачем, эта часть игры завершилась как запланировано, и пора раскрыть карты. Вы оба имеете право знать, что происходит на самом деле.
Он поерзал на скамейке, устраиваясь поудобнее. Потом поднял ладонь, и в беседку ворвался маленький радужный вихрь, заметавшийся по ней, взъерошивая волосы собравшихся. Дзинтон щелкнул пальцам, и вихрь пропал, а в центре беседки зависла та самая фея, которую Цукка видела в день первого объяснения. Девушка ревниво покосилась на Саматту, с широко распахнутыми глазами разглядывающего миниатюрную женщину. Ну конечно, все мужики одинаковые — им лишь бы пялиться на голых баб…
— Визуализация эффектора местной охранной системы, — пояснил Дзинтон. — Вспомогательный интерфейс для общения с гостями. Мне показалось, что придать ему такую видимую форму окажется забавным. Как думаете, имя Фи ей подойдет?
— Охранная система? — недоуменно переспросила Цукка.
— Да. Отель находится под защитой, которая способна отразить любое воздействие планетарного класса. Включая атомную бомбардировку, извержение вулкана и землетрясение пятнадцатого уровня. Ну так что? Кто за «Фи»?
— Дзи, — решительно сказала Цукка, — фея, конечно, забавная, но ты не томи, а? Я ведь от
