Вагнер задумался над этими словами. «Спящий в гробе, мирно спи, жизнью пользуйся, живущий!». Пользуйся плодами победы… Победа! Как она была близка… И как недосягаемо далека сейчас. Где и когда встретит он конец войны? Встретит ли? Каким он будет, конец этой войны? «Каким бы ни был, я солдат, солдат великой Германии, и должен сражаться до последнего вздоха во славу империи, это мой долг».
Глава шестая
1
Генерал-майор Ази Асланов прибыл из Москвы на Третий Белорусский фронт. Его бригада входила в состав войск, нацеленных на Оршанско-Витебский укрепленный район немецкой обороны. Прежде чем выехать в свою бригаду, Асланову следовало представиться генералу Черепанову. К командиру соединения он выехал с офицером связи из штаба фронта.
Сидя рядом с шофером, генерал глядел на занесенные снегом поля. Эти места были освобождены еще прошлой осенью, но деревни все еще лежали в развалинах, на полях темнели бесформенные остовы хозяйственных построек, разрушенных бомбами и сгоревших. Вокруг царило полное безмолвие, как на кладбище, и кроме военных машин, везущих на фронт грузы и войска, на дорогах никого и ничего не было. Только галки и вороны, сороки и синицы, густо усеявшие ветви придорожных деревьев, порой оживляли пейзаж.
Шофер увеличил скорость. Мотор дышал жаром, и от жара и запаха бензина воздух в кабине стал невыносимо тяжелым. Ази опустил ветровое стекло и полной грудью вдохнул чистый, пахнущий мокрым снегом воздух. Гомон птиц ворвался в кабину, и Ази подумал: «Скоро весна».
Прибыв в штаб соединения, он нашел Черепанова больным. Генерал, поднявшись с постели, обнял его:
— Хорошо, что ты закончил учебу и вовремя к нам приехал. Честно говоря, я уж немного беспокоился. Думал, по окончании курсов тебя направят в другую часть…
— Кое-кого из моих сокурсников по другим частям и фронтам разослали.
— Да и тебя хотели было послать в другую армию. Как только мне стало об этом известно, мы написали в Москву, командующему бронетанковыми войсками, очень просили вернуть тебя к нам. Спасибо маршалу, уважил мою просьбу. Здесь твое отсутствие чувствовалось, да и скучали мы по тебе.
Черепанов не скрывал, что любил и уважал Асланова, как одного из способнейших командиров, но никогда не хвалил его в глаза, на совещаниях называл Ази официально, по званию и фамилии, однако наедине с ним обращался к нему с ласковым «сынок».
Прошлым летом погиб на фронте сын Черепанова. Его небольшую фотографию, вправленную в рамку, генерал всегда держал на своем походном столе. Во время передвижений, маршев, бросков адъютант брал ее себе, бережно хранил, а по прибытии на новое место, по обыкновению, снова ставил перед глазами генерала. После гибели сына генерал совсем поседел, а морщины на лице углубились, да их и прибавилось.
— Дома знают о получении генеральского звания?
— В тот же день вычитали об этом в газетах и прислали в Москву телеграмму. Много пришло поздравлений.
Растирая колющий бок, Черепанов сказал:
— Я радуюсь твоим успехам, сынок, и мне кажется, что ты рожден командиром.
— Это большая похвала для меня, Евгений Иванович.
— Не скромничай. Скажи лучше, доволен учением? Академия много дала?
— Очень доволен. Это большое счастье: столько месяцев провести в ее стенах, да еще во время войны. На многое глаза открылись. Да и с сокурсниками менялись опытом. Спасибо вам. Если бы не вы, я на курсы не поехал бы. Хорошо, что вы настояли и отпустили. Много важного и нового для себя узнал я там.
— В наше время, когда так стремительно развивается техника, войсковой командир должен быть во всеоружии знаний. Высокообразованный, культурный человек сможет умело управлять войсками, используя всю мощь современного оружия. Жизнь не стоит на месте, идет вперед. В армию приходят новые люди. Продолжая прекрасные традиции старых командиров, следуя им, они говорят и свое слово. Растут сотни молодых, способных, подобно тебе, закаленных в огне и пламени войны командиров. Настанет срок, и ветераны, такие старики, как я, смогут со спокойной совестью поручить армию вам и выйти в отставку. Лично я, как только кончится война, распрощаюсь с военной службой. Конечно, если до той поры ничего не случится, если голову не сложу…
Асланов пододвинул стул поближе к кровати, на которой лежал Черепанов.
— Евгений Иванович, пока фронт стоит, почему бы вам, не лечь в госпиталь, подлечиться? Ваш заместитель мог бы пока заменить вас.
— Командир может отбыть в тыл только тяжело раненным или убитым. Точнее говоря, не отбыть, а быть отправленным. На носилках. Военному человеку не подобает по всякому поводу ложиться в больницу и занимать там чужое место… Причитать, как ваш Солтан-бек из «Аршин мал алана» — тут болит, там болит… — Поднявшись с постели, Черепанов подошел к большой карте, прибитой к стене. — Видишь, сколько сил нагнало сюда фашистское командование? В группе армий «Центр» сосредоточены отборные немецкие части. Сейчас наши разведчики наблюдают, смотрят, ловят «языков» — надо определить число и состав вражеских войск. Как я могу в такое время лечь в госпиталь? Пока дышу, встаю, хожу понемногу, я есть я. А лечение оставим до более спокойных времен.
2
В бригаде Асланова встретили с особой предупредительностью. Командиры батальонов, рот, офицеры штаба собрались вместе с раннего утра, и к моменту появления комбрига в лагере бригада была построена. Едва Асланов, прибывший в сопровождении адъютанта Черепанова, вышел из машины, подполковник Пронин, отдав команду «смирно», широкими шагами пошел ему навстречу.
— Товарищ гвардии генерал-майор, личный состав бригады находится на отдыхе после занятий. Докладывает начальник штаба бригады гвардии подполковник Пронин.
Асланов выслушал рапорт, сказал:
— Здравствуйте, товарищи гвардейцы!
Дружно прогремело ответное приветствие. Асланов подал команду «вольно», пожал руку начальнику штаба, поздоровался с офицерами.
До вечера Асланов обходил подразделения, беседовал с людьми, и с каждым часом успокаивался: он дома, в своей большой боевой семье, где каждому есть свое место и каждый дорожит принадлежностью к воинскому коллективу, а коллектив помнит о каждом.
Адъютант генерала Смирнов с утра прибрал в походной летучке командира бригады, создал максимум удобств, для работы и минимальные условия, для отдыха и под конец поставил в стакан с водой цветок подснежника и водрузил на походный стол. Асланов давно заметил в адъютанте склонность к прекрасному, и на этот раз он не оставил без внимания старания Смирнова.
— О-о… где ты нашел этот цветок? — Генерал взял подснежник, понюхал. — Прекрасный цветок! — И вдруг признался: — Я очень скучал по бригаде, Валя.
— Еще бы, вон уже сколько времени как мы врозь, товарищ генерал!
