– Ты бы ничего не изменил. Женщину интересует мнение только того мужчины, которого она любит. Ты мог бы сто раз признаться ей в любви и дни напролет петь песни о ее красоте, а Лену бы это только раздражало, и все, – буркнул Габриэль. – Вряд ли она тебя любила, извини.
– Думаю, ты прав.
– И как долго такое творилось с Леной? – спросила Варвара.
– Месяцев шесть. Причем с тенденцией к ухудшению. А в последний месяц я заметил на ее коже какие-то пятна, которые она тщательно маскировала, скрывала от меня. А потом произошло страшное – Лена шагнула из окна, с двенадцатого этажа.
– Она умерла так?! – ахнула Варвара.
– Ужас… Прими мои соболезнования, – хлопнул мужчину по плечу Габриэль.
– Спасибо. Да, это ужасно. Просто ужасно.
– Миша, а зачем ты приехал в центр? – осторожно поинтересовался бывший подполковник. – Хотел поговорить с ее лечащим врачом, спросить, почему тот не заметил ее психического состояния? Ты хотел объяснений?
– Сам не знаю, чего я хотел, просто на душе как-то неспокойно. В этой клинике мощнейшая лаборатория, насколько мне известно, вот я и привез сюда ее тело для полного исследования причин смерти, – пояснил Михаил.
– Причина смерти известна – самоубийство. Ты же сказал только что, как она умерла. Или подозреваешь, что Лену довел и до самоубийства? – спросил Габриэль.
– Я хочу все проверить, и если есть виновные, толкнувшие ее на такой шаг, то негодяи должны ответить.
– Пока из твоих слов понятно, что Лена сама себя довела алкоголем и несбыточными мечтами, – отметила Варя.
– А Александр не мог сказать ей, что Лене надеяться не на что, поскольку он – гей? Не могло такое известие ввергнуть Лену в отчаяние и толкнуть на необдуманный поступок? – покачал головой Миша.
– Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю, но могу аккуратно спросить у Саши, – пожала балерина плечами и отодвинулась от стола, держась за живот. – Все, наелась. Аж корсет трещит.
Габриэль закурил третью сигарету и задумчиво произнес:
– В этой клинике работает мой очень хороший друг, и я могу с ним поговорить. Ну чтобы к исследованию тела Елены отнеслись с бо?льшим вниманием.
– Друг работает? – переспросил Михаил. – И кто же, если не секрет?
– Да какой секрет! Он директор платного отделения – Константин Беляев.
И после этих слов с гостем произошла неожиданная метаморфоза – Миша мгновенно изменился в лице, вскочил на ноги и, схватив со стола бутылку коньяка, начал размахивать ею перед собой, не понятно, во что или в кого целясь, одновременно крича:
– Вот оно что! А я все сижу и не пойму, в чем подвох… Дружка покрываете?!
– Миша, что с тобой? – оторопел Габриэль.
– Не подходить! Убью! Сидите, где сидите! Стукну бутылкой! Вы что со мной надумали сделать? Отравить? Опоить? А потом скинуть с высоты? Так же, как Лену?
В глазах хозяина номера и Абрикосовой читалось полное непонимание. Варвара боялась пошевелиться и даже вздохнуть полной грудью.
– Миша, успокойся! Друг, да что с тобой? – Габриэль поднялся с места, пытаясь заслонить собой Варвару, чувствуя, естественно, ответственность за женщину, которая в данный момент находилась у него в гостях.
Но Михаил вконец озверел и набросился на него. Тот, увернувшись от бутылки, вступил с ним в схватку. Завязалась нешуточная драка, быстро, впрочем, закончившаяся полной победой Габриэля. Бывший подполковник превосходил противника в ловкости и технике борьбы, но все равно справиться со столь крупным соперником было делом нешуточным. Габриэль тяжело дышал, а Миша стонал, периодически выкрикивая:
– Сволочи! Ладно, убивайте меня, вы же профессионалы! Вы добились своего! Давайте, не тяните!
Варвара озадаченно подняла брови.
– Что это, Габриэль? Я сплю? Или люди, с которыми мне приходится сталкиваться, заразились каким-то вирусом? Уже второй человек при мне буквально сходит с ума. Один ни с того ни с сего швырнул меня со сцены в оркестровую яму, другой сейчас сидел, вроде нормально с нами общался и вдруг стал кидаться с бутылкой. Хотя Саше, теперь известно, подсунули психотропный препарат. А с Мишей-то что такое?
– А вот пусть он сам нам все и объяснит. Эй, парень, ты с чего взбеленился? – спросил у Михаила Габриэль, сидя на нем и с трудом переводя дыхание.
– Как с чего? Вы же все и подстроили!
– Что подстроили-то? Ну-ка, давай объясняй свои действия!
– Слезь с меня, – крякнул Михаил.
– Не слезу. Сначала – чистосердечное признание, – заявил Габриэль.
– Так ваш Константин… докторишка ваш…
– Ну?
– Он и вкалывал моей Лене непонятно что. Если и подозревать кого-то из медиков, то только его, а вы еще хотите попросить его содействия. Ага, этот посодействует следы замести. Ясное дело – одна шайка!
Михаил снова стал впадать в нехорошее состояние, но теперь со знаком минус – его охватила полная апатия. Тело мужчины обмякло, Габриэль прекратил прижимать его к полу и был даже вынужден помочь ему подняться на ноги, а потом усадить в кресло. Мужчина рухнул в него, как мешок с картошкой.
– Ты, главное, успокойся, – бормотал Габриэль, возясь с гостем. – Ни какая мы не банда, не шайка. Лично я честно отдал государству много лет жизни, имею массу наград, а также отметин на теле. Я в кабинетах не отсиживался, надо было идти под пули – шел!
И тут совершенно неожиданно, особенно для Варвары, Габриэль стянул с себя тонкий трикотажный пуловер, оставшись голым по пояс.
У Вари аж челюсть отвисла, как выразилась бы молодежь. Причем сразу бесповоротно отвисла, назад никак не поднималась. Нет, балерина видела обнаженных мужчин и даже покрасивее Габриэля, но в его фигуре было столько мощи, и, не побоимся этого слова, сексуальности, что лицезрение ее выбило Варвару из колеи. Всего в нем было через край. Во-первых, бросались в глаза выпуклые мышцы, а во-вторых – весьма волосатая грудь, так и притягивавшая взгляд. На смуглой коже выделялись шрамы и… татуировки. Варя и не заметила, как оказалась на ногах, и теперь буквально водила по груди Габриэля носом, как будто находилась в картинной галерее. Габриэль смутился. Он-то обнажался для убедительности своих слов и исключительно для Михаила, как-то позабыв о присутствии дамы. Да и вообще не ожидал такого интереса с ее стороны – обычно балерина вела себя с ним, что называется, с прохладцей.
– Ты на меня смотришь, словно я… словно на мне картины Айвазовского или Шишкина, – проворчал он.
– Красоты природы, присущей полотнам Шишкина и Айвазовского, я не вижу, но впечатляет, – честно ответила Варя, не в силах оторвать взгляд от шрамов, проходивших по ребрам, по рельефным рукам. – Вот это пуля? – ткнула она в один из них пальцем.
– Пуля давно вынута, это след от нее, – буркнул Габриэль и отступил, торопливо натягивая на себя пуловер.
Миша хмуро наблюдал за этой сценой.
– Награды, шрамы… А дружишь с негодяем!
– Костя не мог сделать что-либо плохое. Я тебе не верю! Нападаешь на человека бездоказательно… Что ты, собственно, вообще знаешь?
– Я Лену иногда в клинику подвозил и знаю имя ее лечащего врача. Это именно он.
– Ну и что? – не сдавался Габриэль. – Может, Костя вкалывал то, что нужно, ботокс-шмотокс какой- нибудь. При чем тут психическое состояние твоей женщины? Костя – уважаемый врач, помог многим людям.
