– Но это значит, что я как владелица дома должна была знать о раскопках. Почему вы мне не сообщили, Барбара? – задала вопрос Яна. Но он остался без ответа. – Я разве не платила вам хорошую зарплату?
– Платили, – склонила голову старушка.
– Я не откликнулась на вашу просьбу и не разрешила жить вам в замке?
– Откликнулись… разрешили…
– Я не переводила деньги на ремонт замка и на прочие нужды по первому вашему требованию? – Яне не нравился разговор, но он был ей необходим.
– Переводили…
– За что тогда вы так поступили со мной? Почему не сообщили мне о важном, можно сказать, историческом событии в моем хозяйстве? Знаете, Барбара, можете даже мне не отвечать. Я не идиотка. Иван сказал, что теперь мой дом – отель. Причем деньги с него как с жильца берут немалые. Где они? Я имею в виду деньги. Кстати, Иван сказал о жильцах во множественном числе, что озадачило меня. Вы сдали мой дом под номера, предварительно на мои же деньги переоборудовав его? Не так ли, Барбара? Я здесь не появляюсь, верю каждому вашему звонку, высылаю деньги якобы на ремонт, а вы гребете деньги со сдаваемой – моей! – площади просто себе в карман. Ловко! Браво! Брависсимо! Ничего не скажешь…
Барбара во время гневной тирады Яны постепенно сжималась в объеме, словно из воздушного шарика выпускали воздух, хотя и так была отнюдь не крупного размера.
– Что скажете, Барбара? – повторила Яна, и вдруг старушка затряслась в рыданиях, буквально захлебываясь слезами.
Яна растерялась.
– Ну ладно вам, Барбара, я же ничего особого не говорю, я просто спрашиваю. Хватит, в самом деле, прекратите плакать, – несколько смягчившись, сказала она.
– Вы не выгоните нас? – подняла на Яну заплаканное лицо Барбара.
«А ведь следовало бы», – подумала Яна, но ответила:
– Нет, не выгоню.
– Я все объясню! Я все расскажу!
– Да, хотелось бы. Только не плачьте.
– Конечно, я должна была сообщить, но не сообщила, и теперь мне остается только просить прощение. Дело в том, что моя дочка перенесла тяжелое вирусное заболевание.
– У вас и дочка есть? – переспросила Яна.
– Вообще-то у нас с Фабрицио сын Пабло, но у меня была любимая младшая сестра, они с мужем разбились на самолете, летевшем в Америку. Так их дочь Николетта оказалась у нас на воспитании с двенадцатилетнего возраста. Сейчас ей тридцать, и я считаю ее своей дочерью. Мы дали ей образование, жилье, но все равно настал момент, когда я ничем не могла помочь своей Николетте. Как я уже сказала, прошлым летом она перенесла вирусное воспаление легких, которое дало тяжелейшее осложнение на сердце. Я не знаю, как оно называется по-научному, но что-то вроде воспаления сердечной мышцы.
– Миокардит? – предположила Яна.
– Точно! Только пересадка сердца могла спасти мою девочку. Но операция стоит больших денег, тем более что требовалась она экстренно.
– Позвонили бы мне, – сказала Яна.
– Яна, как вы не понимаете?! Как я могла просить у вас, фактически незнакомого человека, такую огромную сумму?! Что вам до нашей Николетты?
– Попытка не пытка.
– Мы с мужем были безмерно счастливы уже от того, что вы не выгнали нас из дома, не продали его, перечисляете приличную сумму на его содержание и нашу зарплату. Я не могла вешать еще одну проблему на вас. Я поняла, что, кроме нас с Фабрицио, помочь нашей Николетте некому, что только мы должны как-то выкручиваться. А чем я владею? Что я могу? Мне уже под семьдесят! Но мы с мужем жили в огромном пустом замке, вот я этим и воспользовалась. Пустующие метры могли принести пользу, то есть деньги. Ведь сначала замок только требовал денежных вливаний, разваливаясь по кирпичику, так что пора ему было и заработать. Мы переделали все левое крыло под гостиничные номера и впустили жильцов. Вот уже семь месяцев здесь живут постояльцы. Хотите, представлю вам полный отчет о деньгах. Я могу всю оставшуюся жизнь работать без зарплаты, чтобы вернуть вам долг! Яна, я хотела взять деньги только на операцию Николетте, а потом бы обязательно сообщила вам. Успею ли я отработать долг? Я уже так стара, и у меня давление… – вновь судорожно всхлипнула Барбара.
– Николетту прооперировали? – выхватила из разговора главное Яна.
– Да, но моих денег все равно не хватило. Я оказалась плохим организатором. Несмотря на высокие цены в номерах, уйма денег уходила на прачечную, питание постояльцев и прочие дела. Мне удалось скопить одну десятую суммы, требуемой для операции моей дочери.
– И как же вы выкрутились? – заинтересовалась Яна.
– Когда наш сын выкопал кипарис…
– Я знаю эту историю, – прервала ее Яна.
– Ах, Иван рассказал? Ну да. Когда обнаружились археологические ценности, замок наводнили строители, и наша жизнь превратилась в ад. Постояльцы были очень недовольны. Еще бы, вместо спокойного, уединенного отдыха в тиши старинного замка, кипарисовых аллей они получили круглосуточный шум от моторов техники под окнами, воздух, полный строительной пыли, и всякое отсутствие покоя. Они стали съезжать, остались только самые стойкие и самые бедные, так как цены пришлось значительно снизить. Я не находила себе места, ведь Николетте становилось все хуже и хуже. Бедная девочка не могла пройти и двух метров, чтобы не остановиться и не передохнуть. Лицо ее стало бледное, как мел, а губы синие, как черника. Ее мучили боли, похолодание в конечностях и дрожь со слабостью во всем теле, она даже периодически теряла сознание. Это было ужасно! Ради ее спасения я могла пойти на многое. Собственно, и пошла на многое. Простите меня, Яна.
– Что с Николеттой? – напомнила Яна.
– Ах да. Когда мои финансовые дела стали совсем плохи, а следовательно, не пополнялись и сбережения для дочери, я со своей болью пошла к Ивану. Он же был самым главным в государственной комиссии.
– И что?
– О, этот молодой человек – очень знаменитая личность в известных кругах. Самый молодой профессор археологии, фанат своего дела.
– Я заметила, – кивнула Яна.
– Но он еще и один из самых богатых людей мира, – добавила Барбара.
– Да что вы? – удивленно вскинула брови Яна.
– Имеет гражданство нескольких стран, занимается благотворительностью, знает кучу языков, – перечисляла Барбара.
– Понятно, он святой, – вздохнула Яна.
– Но я не могу по-другому к нему относиться, хотя согласна, что, наверное, не объективна. Ведь именно Иван оплатил операцию Николетте и все лекарства на реабилитационный период.
– Вот как? – протянула Яна и подумала: «Вот, значит, почему Барбара закрыла глаза и на вакханалию вокруг дома. Ведь Иван – ее благодетель».
– Теперь я вам все и рассказала, – подытожила Барбара. – Судите меня, я виновата, что не поставила в известность вас, хозяйку и владелицу, о происходящем в доме. Я признаю свою вину.
– Расслабьтесь, Барбара.
– Я думала, что как-нибудь смогу разобраться во всем, заработать на лечение дочери и потом вернуть все как было, чтобы вы не заметили.
– Ладно, замяли, – махнула рукой Яна, – переживу как-нибудь ваш обман, главное, что Николетта спасена.
– Да, она уже с нами, но… Ее постигла другая напасть, – грустно проговорила Барбара.
– Что такое? – испуганно спросила Яна, почему-то решив, что теперь Николетте требуется пересадка почек или печени.
– Моя девочка до беспамятства влюбилась в своего спасителя.
