пены, несущей прохладу и успокоение обожженной коже.
В тот же момент Никита отрезал последнюю веревку и вынес обмякшую Яну из клубов дыма и пара, уложил на землю. Она не могла пошевелиться, но не из-за ожогов, а из-за того, что у нее затекло все тело. Никита склонился над Яной, с тревогой всматриваясь в ее лицо:
– Жива?
А та понимала одно: если бы не он, ей бы уже не пришлось отвечать на этот вопрос никогда в жизни. Для нее Никита явился ангелом-спасителем, и в данный момент над его большой головой с копной светло- русых волос светился нимб. Яна поморгала обгоревшими ресницами, смахнув пепел, застилающий глаза, и, вглядевшись, увидела языки пламени, вырывающиеся из-за спины Никиты.
– Ты горишь… – будничным голосом сказала она, понимая, что ее опять не услышат.
Тут их окружили люди, Никиту накрыли брезентом и стали нещадно колотить по спине, сбивая пламя.
Ася, так и не вставшая с коленей, подползла к Яне и дрожащим голосом спросила:
– Жива?
Яна сердито скосила глаза к носу, тем самым пытаясь показать, что рот у нее заклеен скотчем. Но Ася не видела пленку, что было неудивительно, ведь все лицо Яны покрывал аккуратный толстый слой сажи и гари.
– Яна, что с тобой? Почему ты молчишь? – совсем перепугалась Ася, поскольку ее подруге такое гробовое молчание было совершенно не свойственно. При том Яна еще и извивалась, как уж, и корчила страшные гримасы.
– Люди, помогите! У нее шок! – закричала Ася. И она схватила Яну за волосы, где-то в глубинах памяти отыскав информацию, что при судорогах надо держать человека за голову, чтобы он ее не расшиб. Вот тогда-то ее пальцы и скользнули по гладкой поверхности скотча. Ася склонилась над лицом Яны.
– Да тут какая-то пленка… Ой, у нее же заклеен рот! – радостно воскликнула Ася и попыталась зацепить ее край своими короткими ногтями.
«Ну, слава богу! – нахмурилась Яна. – Эх, если бы у меня был насморк, то я бы уже давно задохнулась, а все бы посчитали, что сгорела или отравилась угарным газом».
Наконец Ася зацепила край скотча и потянула его на себя. У Яны от боли даже глаза на лоб полезли, а тут еще рядом раздался голос Никиты:
– Не снимай. Красивая девушка, и ей лучше, когда она молчит.
Ася рванула пленку, и слезы градом потекли по щекам Яны, оставляя светлые дорожки на покрытых гарью щеках, из потрескавшихся губ сочилась кровь.
– Яночка, извини, – прошептала Ася.
Яна подняла руку, чтобы поправить волосы, свалившиеся ей на лицо, и с ужасом уставилась на нее. Во-первых, руки тоже были все черные, только на худых запястьях остался белесый след от веревок, во- вторых, они тряслись, словно она только что воровала кур с колхозной птицефермы. Но не это поразило Яну так, что она даже в лице переменилась. Ее длинные, наращенные, акриловые ногти под действием огня оплавились и превратились в огромные безобразные крючки, словно когти у хищной птицы. И тут еще Никита, увидев это, стал смеяться, как человек, только что переживший нервный стресс. Вот прямо лежал на земле рядом под слегка дымящимся брезентом и ржал как ненормальный.
Яна недовольно покосилась на него:
– Чего смеешься? У самого дым идет сзади… Может, не весь огонь потушили?
– Ты похожа на Бабу Ягу. Играть ее можешь без грима, – продолжал веселиться Никита, выглядевший, правда, отнюдь не лучшим образом.
Не надо было быть специалистом по ожогам, чтобы увидеть: руки его довольно сильно пострадали от огня, причем на них болтались ошметки обгоревших бинтов от предыдущей травмы. Яна надулась. Она понимала, что именно этим рукам, которые Никита бесстрашно засунул в огонь, она обязана жизнью.
– Вот как раз актриса из меня никудышная, раз этот мерзавец смог-таки меня просчитать… – разлепила она окровавленные губы.
К ним подошел мужчина с видом всезнающего и всепонимающего человека.
– Ну что, а теперь в больницу?
– Вы меня спрашиваете? – удивилась Яна и покосилась на невменяемо веселящегося Никиту. – Вот ему точно надо, у него шок!
– Эх, Яночка, у меня от тебя шок! – ответил тот. – Не первый раз видимся – и снова при каких обстоятельствах…
– Вот третьего раза точно не надо! – отметила Яна, не зная, куда спрятать от людских глаз свои обезображенные руки.
– Грузи обоих! – крикнул мужчина, и к ним поспешили люди с носилками.
Яна, наконец-то придя в себя, явственно ощутила боль в ногах от полученных ожогов, и эта боль пронзала ее тело насквозь на каждой кочке плохой дороги.
Их с Никитой привезли в ожоговое отделение больницы, но разместили в отдельных платных палатах, за которые Никита сразу же расплатился своей кредитной карточкой. Он, правда, просился в одну палату с Яной, но ему строго ответили, что здесь ему не мотель, а лечебное учреждение, и больные тут лежат, разделенные по половому признаку.
Яну накололи чем-то обезболивающим, успокаивающим и снотворным, и она отправилась в гости к сказочнику Оле-Лукойе, который на сей раз подарил ей сон под названием «Черная дыра».
Глава 8
Утром она проснулась со страшной головной болью, полностью разбитая. Голова кружилась, во рту все пересохло, горло и нос страшно болели – видимо, от вдыхания горячего воздуха она получила ожог.
Яна с тоской осмотрела свое бренное тело, облаченное в больничную рубашку, и на перебинтованные ниже колен ноги. Мысли в голове шевелились вяло.
«Кто это меня переодел? Вот медики дают – накачали какой-то дрянью, одежду забрали, уроды… Что-то я себя неважно чувствую. Интересно, а выгляжу так же хреново, как и чувствую?»
Яна спустила ноги с кровати и попыталась сделать хоть один шаг по направлению к зеркалу, висящему над раковиной в углу палаты. Ноги ее пронзила острая боль, и Яна плюхнулась обратно в кровать.
«Так, так. Все-таки погорели мои ноженьки…»
Яна перевела взгляд и печально уставилась в потолок, такой белый, больничный и скучный. Она очень не любила больницы и терпеть не могла валяться без дела! А тут все совпало – и больница, и ее обездвиженность, что не прибавило ей настроения, естественно.
Дверь в ее палату отворилась, и вошел Никита в не менее плачевном состоянии. На его мощные плечи был накинут застиранный больничный халатик. Руки по локоть перебинтованы, на лице синяки, царапины, красная обгоревшая кожа смазана чем-то жирным, блестящим.
– Привет, – хмыкнул Никита, улыбаясь.
– Доброе утро, – повернула к нему голову Яна.
– Меня поклонники завалили гостинцами, и я вот принес тебе… – Никита, морщась от боли, залез перебинтованной рукой в карман и вытащил горсть дорогих конфет.
– Спасибо, я люблю сладкое, только сейчас аппетита нет, – ответила Яна.
– Это от лекарств. Нам колют что-то обезболивающее и снотворное, – пояснил Никита.
– А я боль могу потерпеть, а спать не хочу! – ответила с вызовом в голосе Яна.
– Я говорил с врачом, у тебя ожог ступней второй степени, немного пострадали икры, а в целом все ничего…
– Ты говорил обо мне?
– Я беспокоюсь о тебе.
– А у тебя что? – поинтересовалась Яна.
– То же самое, только с руками. Неплохая мы с тобой парочка: у тебя ноги больные, у меня руки, – засмеялся Никита, присаживаясь к ней на кровать, и сразу сильно продавил сетку своей тяжестью.
– Ты хоть ходить можешь, – не то пожаловалась, не то позавидовала Яна.
– Зато руки не действуют. Я бы предложил поносить тебя на руках, но даже этого не могу, – ответил
