— С какой стати?
— Вы же надеетесь получить приз.
— Мальчик, ты не знаешь, с кем связался. Им ничего не стоит взять вагон штурмом.
— А мне ничего не стоит устроить землетрясение в десять баллов. Вы же должны были об этом сообщить, верно?
— Значит, ты решил-таки воспользоваться предметами? А я думал, ты у нас облико морале.
— Не ваше дело.
Викса не совсем понимала, о чем идет речь, но догадывалась, что Мезальянц и Егор друг друга почему-то не терпят.
— Тебя снайпер снимет, дурачок, — сказал Мезальянц. — И меня заодно, и ее, — он кивнул на Виксу.
— Не снимет, — ответил Егор. — Мы чувствуем опасность.
Викса и рта не успела раскрыть, как все случилось. Мезальянц вдруг метнулся к Егору, растопырив пальцы, но тут же охнул, согнулся и упал на пол: нога близнецов будто сама по себе дрыгнулась и угодила Ивану Ивановичу в пах.
— Ты че! — закричала Викса на Егора. — Дурак, что ли? Он же старше тебя!
— Ну и что?
— Да ниче! Так вообще нельзя людей бить!
— Ты же видела — он сам хотел меня ударить.
— Увернуться не мог?
— Не мог. Некуда было. Папе потом расскажешь, он тебе объяснит.
— Да уж расскажу! Все расскажу!
Викса спустилась с полки и помогла Мезальянцу встать. Он принял помощь без благодарности, но его можно было понять — такое унижение!
В эту ночь Викса из вредности зубы чистить не пошла.
Впрочем, и Юся с Егором тоже.
На следующее утро на вокзале папы не оказалось. Как, впрочем, и снайперов. Не то и впрямь кто-то испугался землетрясения, не то не успели встретить.
— А где папа? — спросила Викса.
— Боюсь, он даже и не вылетел, — ответил Егор. — Правда?
Иван Иванович не ответил.
Вот такой группой заклятых друзей и пришли они в порт, где Егор долго и придирчиво выбирал какое-то судно.
— Какое-то... — обиделся Боря. — Окунись в алебастр: это «Ярославец», гордость Тихоокеанского флота!
— Рули давай, неровен час — сорвемся! — прикрикнул на него Глеб, а потом обратился к Виксе: — Ну а дальше?
А дальше братья зашли по сходням на борт и полчаса проторчали внутри, пока Викса и Мезальянц шатались около. Мезальянц терзал мобильный, у него ничего не получалось, и в конце концов он выбросил его в воду. В этот момент на палубу выползли Юся с Егором.
— Может, лучше останетесь? — предложил Егор спутникам. — Мы можем не вернуться.
— Только с предметами, — ответил Мезальянц. — Иначе меня сожрут и не подавятся. Кроме того, я всегда смогу свернуть тебе шею, если заподозрю, что ты злоупотребляешь властью...
— ...данной тебе Господом, — невпопад сболтнула Викса.
— Чего? — хором спросили Мезальянц и Круглов.
— Ничего, — ответила Викса. — Так всегда в кино говорят.
Егор закатил глаза.
— Объясняю, зачем мне катер. Мы доплывем до Марианской впадины и выбросим туда эти предметы, чтобы никто за ними не гонялся.
— Ты дурак? — ахнула Викса. — Насовсем?
— Я не верю, — ухмыльнулся Иван Иванович. — Ты врешь.
— Игол? — вопросительно посмотрел на брата Юся.
Через десять минут дизель в моторном отсеке взревел, и «Ярославец» отправился в свое самое долгое путешествие.
— Марксизьм тебе нужен, девка. — Боря, стоявший за штурвалом, потрепал Виксу по голове. — Марксизьм и еще раз марксизьм.
— В твоих приключениях без бутылки не разобраться, — добавил Татарин, не отрывая взгляда от волны. — Бесконечность понять легче.
— Мне окунуться в алебастр? — спросила Викса.
В это время Грузин старался держаться течения, чтобы не терять скорость. Двигатель работал на самых малых, только чтобы не перемахнуть за гребень волны. Реплика Виксы так его развеселила, что он заржал в голос, и Глебу пришлось его заменить.
Мезальянц с Егором смотрели друг на друга, Глеб посматривал на них и хихикал.
— Чего улыбаемся? — спросил Боря.
— Да так, мамихлапинатапа.
— У кого?
— У террориста и контрика.
— А что такое эта... как ее... в тапках которая? — спросила Викса.
— Мамихлапинатапа? Это у индейцев племени яган с Огненной земли есть такое понятие, когда двое друг на друга смотрят и ждут, когда другой сделает или скажет то, чего они оба хотят, но не могут решить, кому начать.
Террорист и контрик очнулись, видимо, от заумного определения.
— Егор, пойдем-ка подышим, — предложил Мезальянц Круглову.
Кругловы нехотя поднялись с места и пошли на выход.
На палубе было свежо, даже холодно. Юся немедленно натянул до ушей вязаную шапку и закутался в куртку. Я приготовился слушать, хотя примерно уже знал, о чем зайдет речь.
— Тебе не кажется, что нас кто-то ведет? — спросил Мезальянц, придерживая штормовку, накинутую на плечи.
— Кажется. Я веду.
— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Эти твои штуки будто тащат куда-то.
— Не тащат, это просто кусочки металла, без мозгов. Не перекладывайте с больной головы на здоровую, — покачал я головой. — Вы сами во все это ввязались, за уши никто не тянул.
— Ладно, — согласился Мезальянц, — уел, не поспоришь. Но признай — слишком легко у тебя все получается. Так не бывает. И мне это не нравится.
— Мне тоже. Но рационально это не объяснить.
— Все можно объяснить рационально.
— Тогда объясните мне петуха и все эти артефакты магические, если все можно.
— Это очень развитая технология. Не знаю, чья, не знаю, по какому принципу это действует, но если оно существует, значит, такие технологии возможны. Может, это инопланетяне. Может, пришельцы из будущего.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
— Ты точно решил избавиться от предметов?
Вот болван!
— А по-вашему, для чего мы здесь?! На пикник выехали?
— Не кипятись. Я же давал тебе записки твоего деда. Это же великие возможности. А ты и сам не ам, и другим не дам?
— Да мне пофигу, что там дедушка написал. Если он прав, то все, приехали, надо заворачиваться в простыню и ползти на кладбище, — зашипел я на Ивана Ивановича. — Это значит — от вашей или моей воли нифига не зависит, и все решают дурацкие фигурки. Вы мне это хотите сказать?
