ее уже за капюшон. Тетка замотала головой из стороны в сторону и что-то нечленораздельно замычала.
«Да она пьяная!» – осенило меня.
Женщина вырывалась, но я цепко держала ее за куртку.
– Пусти! – хрипела алкоголичка, отбиваясь от меня ногами.
– Мужчины! – взывала я к окружающим. – Помогите же кто-нибудь, я одна ее не удержу!
Однако прохожие обходили нас стороной, никто не остановился.
Я разозлилась. Это просто возмутительно! Если какой-нибудь мужик напьется до поросячьего состояния, вокруг него тут же образуется группа поддержки. Старушки сочувственно щелкают языками, женщины беспокоятся, как бы алкаша не ограбили, а мужчины подвозят его до дома, чтобы полиция не забрала в опорный пункт. А если дама слегка перебрала и рискует окончить свои дни под колесами автомобиля, то никому до этого и дела нет!
Очевидно, злость придала мне сил, потому что я рывком поставила тетку на ноги и прислонила ее к дереву, умудрившись при этом сама не упасть.
– Зачем же так напиваться? – в сердцах бросила я. – Умереть захотела?
Женщина залепетала:
– Мой ребенок, мой малыш…
На мгновение фары высветили ее перекошенное лицо с мокрыми от слез щеками.
– Вот, – назидательно изрекла я, – про ребенка вспомнила. Хочешь его сиротой оставить? Думаешь, в детском доме сладко будет?
Женщина согнулась пополам, словно от удара в живот, и завыла. У меня просто душа перевернулась от этого звериного воя. Какой-то прохожий от неожиданности выронил портфель.
«Нельзя ее тут оставлять, – решила я, – надо ловить машину».
– Ты где живешь?! – прокричала я.
Пришлось повторить вопрос несколько раз, прежде чем пьянчужка перестала выть и отозвалась:
– На улице Мира.
И хотя мне было совсем не по пути, я вышла на проезжую часть и подняла руку. Как назло, никто не останавливался. А тетка тем временем отделилась от дерева и, шатаясь, побрела по дороге.
Я кинулась за ней:
– Эй, ты куда? Стой! Сейчас я тебя до дома довезу.
В этот момент, словно по мановению волшебной палочки, на улице зажглись фонари. Абсолютно все. На три секунды. Наверное, на электростанции произошел какой-то технический сбой. И этих трех секунд хватило, чтобы я узнала пьянчужку.
– Ленка? Алябьева? Ты?!
Передо мной стояла моя бывшая одноклассница Елена Алябьева. Когда-то она была красавицей, умницей и заводилой класса, а теперь, похоже, спилась. У нее был вид человека, который потерял всё, даже надежду.
– Я Люся Лютикова, мы с тобой в одном классе учились, помнишь? Представляешь, я не была в родном городе несколько лет, пять минут назад сошла с электрички, и первая, кого встретила, – это ты. Вот это совпадение!
Алябьева, казалось, меня даже не слышала.
– Господи, Ленка, – причитала я, – да что же с тобой жизнь сделала?! В какую пропасть ты катишься?! Зачем же ты пьешь? Ведь женский алкоголизм неизлечим…
И тут до меня внезапно дошло, что я не чувствую запаха спиртного. Его нет! И Алябьева вовсе не пьяная, она просто отупела от горя.
– У тебя что-то случилось?
– Случилось, – Ленка подняла голову, – у меня забрали ребенка.
Глава 2
– Господи, – ахнула я, – надо срочно ехать в полицию! Стой тут, никуда не уходи! – Я выскочила на проезжую часть и, рискуя жизнью, остановила «Жигули». Прокричала водителю в окно: – Пожалуйста, отвезите нас в полицию! Мы заплатим!
– Конечно, садитесь, – засуетился водитель, открывая заднюю дверцу.
Я втолкнула Ленку в машину, сама плюхнулась рядом с ней и спросила у водителя:
– Знаете, где ближайшее отделение?
Алябьева подала голос:
– Не надо в полицию, у меня как раз полицейские и забрали ребенка.
Я в ступоре уставилась на нее:
– Как такое может быть?
Ленка низко наклонила голову и ничего не ответила.
– Ты уверена, что это были настоящие полицейские? Не переодетые?
– Уверена.
Водитель нетерпеливо заерзал:
– Так куда ехать? Определяйтесь быстрей или вылезайте.
Решение пришло ко мне само собой:
– На улицу Жулябина.
Ехали мы минут пять, за время пути Ленка не проронила ни слова. Я тоже молчала, хотя меня и раздирало множество вопросов. Но я решила, что лучше задать их в спокойной обстановке.
Алка Безруких жила в длинной девятиэтажке из красного кирпича. Это была единственная новостройка на данной улице, однако на элитную недвижимость дом явно не тянул. В моем представлении элитное жилье обнесено забором со шлагбаумом, на входе сидят охранники и всех визитеров записывают на видеокамеру. А здесь был проходной двор – заходите, грабители, не стесняйтесь! И машины около подъезда стояли весьма разношерстные: рядом с черным «Лексусом» припаркован оранжевый «Москвич».
Мы поднялись на восьмой этаж, позвонили в квартиру. Дверь открыла Алка в шелковом брючном костюме, при макияже и с безукоризненной укладкой. Вид у нее был такой, словно она только что приехала из театра, где смотрела модную постановку. Безруких одарила меня светской улыбкой и сказала:
– Проходи, ужин как раз готов. – Тут она заметила Ленку и удивленно приподняла брови: – Ты не одна?
Я наклонилась к хозяйке и зашептала:
– Это Ленка Алябьева, сразу и не узнаешь, правда? У Ленки случилось горе, я решила, что нельзя ее сейчас оставлять одну. Она уже пыталась покончить с собой, я едва успела вытащить ее из-под колес…
Я многозначительно замолчала, предоставляя Алке возможность проявить гостеприимство. Однако та, окаменев, смотрела на Алябьеву с выражением тупой враждебности на лице. До меня запоздало дошло, что везти сюда самоубийцу – это была не лучшая идея.
В школе Алла с Леной, мягко говоря, не дружили. Уж слишком они были разные. Алка – ответственная, серьезная, круглая отличница, к тому же еще и староста класса. А Ленка была неформальным лидером: училась хорошо, но без фанатизма, игнорировала нудную общественную работу, зато легко могла сподвигнуть одноклассников на какую-нибудь авантюру. Алка и Ленка конкурировали во всем, даже в классном журнале они шли первыми по списку: сначала Алябьева, потом Безруких, и это навязанное второе место выводило Алку из себя.
До десятого класса им удавалось поддерживать худой мир, который, как известно, лучше доброй ссоры. Однако в выпускном классе тайная неприязнь переросла в открытую войну. Причина была банальная: девушки влюбились в одного парня. Никита Нащекин был нашим одноклассником, он занимался большим теннисом и готовился поступать в летное училище. По нему сохли почти все девчонки в классе, но он, как переходящее красное знамя, доставался то Алке, то Ленке. Пометавшись от одной барышни к другой, в итоге Нащекин остановил свой выбор на Безруких.
Месть Алябьевой была страшна. Дело происходило в начале девяностых годов прошлого столетия, Россия переживала не лучшие времена, в стране был дефицит всего, даже хлеба, а Нащекину привезли из- за границы великолепную теннисную форму и ракетку с особо эластичными струнами. В белой футболке и
