Шилин припомнил, как другой его приятель рассказывал ему, как он уходил от своей жены, с которой прожил больше десяти лет.
Живешь только для семьи, работаешь только для семьи, а потом все рушится буквально за два-три дня. И ничего не остается, одни обломки.
Что-то она ему такое сказала... Оскорбительное. Насчет его внешности, что ли... Он как раз перед этим в аварию попал, долго болел, по больницам валялся, ну и что-то у него, там, с обменом веществ произошло. Располнел очень.
Ну она ему и выдала. Кому, мол, ты нужен такой? Я с тобой только из милости живу! И вообще у меня есть человек, который меня уже два года ждет.
Он повернулся и ушел. Все ей оставил: машину, дом — и ушел в никуда.
А через полгода мать ее ему звонит — встретиться, мол, надо. Ну, он пришел. Мать и начала:
— Помиритесь, дескать... как же так?.. Семья!..
— Да я не против, — он ей говорит. — Я хоть завтра с Соней готов опять начать жить. Как раньше. Только одно условие!
Та встрепенулась:
— Какое, какое?..
Он достал из кармана кусок стекла, разломил и протянул ей две половинки:
— А вот склейте так, чтобы никакого следа не осталось! Никакой трещины.
Н-да... — подумал Шилин. — А я бы простил?
* * *
Прошла еще неделя. От жены по-прежнему не было никаких вестей. Она как умерла, как в воду канула. Как сквозь землю провалилась! Сгинула. Собственно, никаких сомнений в том, что она, по-видимому, совершенно счастлива со своим новым любовником?.. мужчиной?.. и старый муж ее больше абсолютно не интересует, уже не оставалось.
Шилин совсем затосковал. Ему было очень плохо. И чувствовал он себя как-то неважно, и вообще... Из рук все валилось, на работе проблемы начались... Все пошло вразнос и наперекосяк. Полетело к чертовой матери!
В придачу ко всему у него на этой почве началась бессонница. Ночью он теперь никак не мог заснуть. Даже снотворное не помогало. Шилин глушил его лошадиными дозами — а что толку?! Сон упорно не шел.
Лежишь, ворочаешься с боку на бок... И все думаешь, думаешь!.. Гоняешь по кругу.
«А почему?.. а отчего?.. а как же?.. а что же?..»
Сна — ни в одном глазу! Только под утро уже в какое-то полузабытье на полчасика проваливаешься. Полусон-полуявь. А там уж и вставать пора. Идешь на работу как чумной, с такой вот головой!.. Как с похмелья.
И так каждый день. И каждую ночь.
В результате Шилин через некоторое время впал в какое-то странное, сумеречное состояние. Хроническое недосыпание, лекарства все эти бесконечные (а он, помимо снотворного, пил теперь еще и антидепрессанты!) — все это привело к тому, что он постоянно находился теперь в каком-то полубреду. И сам порой не понимал уже, спит он сейчас или бодрствует? Что с ним вообще такое?!
Реальность и сон смешивались подчас у него в голове самым причудливым и прихотливым образом. Так что он и сам не мог уже твердо отличить одного от другого.
Он словно наяву видел свою жену, Наташу, объяснялся с ней, спорил, умолял вернуться!.. — и в следующий момент опять вдруг обнаруживал себя лежащим на кровати, в полном одиночестве, в своей пустой квартире.
Закрывал глаза — и тут же проваливался в какую-то гигантскую серую вращающуюся воронку, из которой вылетал навстречу ему целый сонм безобразных, отвратительных чудовищ, нетопырей, дьяволов; кривляющихся, гримасничающих, строящих ему рожи! И среди них Наташа — и они все вместе кружились, кружились вокруг него в каком-то диком, безумном, неистовом танце.
И что-то кричали ему и совокуплялись, совокуплялись все друг с другом и с Наташей; выстраивались к ней в одну огромную, длинную, хохочущую очередь; и она тоже хохотала, извивалась, содрогалась всем телом под ними и стонала и плакала от нестерпимого, нечеловеческого восторга и наслаждения.
А Шилин смотрел на все это со стороны, не в силах пошевелиться; и было одновременно и больно и сладко, сладко!.. так, как, наверное, не было еще никогда в жизни... Какое-то бесовское, порочное, острое, совершенно непереносимое искушение медленно-медленно поднималось из самых глубин его души, затопляло и переполняло ее. Овладевало им. О-о-о!..
И в этот самый последний миг стремительно приближающегося и почти уже наступающего оргазма он всегда просыпался. И душа еще долго потом млела, томилась, маялась и сладострастно ныла... и хотелось опять вернуться туда, в тот сон, и смотреть, смотреть, смотреть... Еще и еще, еще и еще...
Шилин всегда потом долго отплевывался и ругался. Он даже молиться пытался. Но все было бесполезно.
Самым мучительным было то, что во всех этих его снах неизменно присутствовала Наташа. Она влекла его к себе, не отпускала... Он не мог забыть о ней ни на секунду! Он не знал уже, любит он ее или ненавидит, но он был словно прикован к ней какими-то незримыми, невидимыми цепями. И связь эта с каждым днем становилась все прочнее и прочнее. Он словно попал в капкан!
Он пытался отвлечься от нее, освободиться, выкинуть Наташу из головы, не думать о ней! — но ничего у него не получалось. Он увязал в этих своих воспоминаниях, как в трясине. Все сильнее и сильнее! Все глубже и глубже! Наташа была с ним постоянно! Это был просто кошмар какой-то! Наваждение!
И вот, наконец, когда Шилину стало уже совсем невмоготу, и он почувствовал совершенно ясно и отчетливо, что еще чуть-чуть, и он просто-напросто с ума сойдет! действительно рехнется и рассудком тронется! — в этот самый момент привиделось ему нечто странное. Он и сам впоследствии не мог сказать точно, что это было: сон или явь?
С одной-то стороны, сознание и элементарный здравый смысл подсказывали ему, что явью это быть ну никак не могло! Тем более что и сам-то он находился тогда уже в таком состоянии, что привидеться ему могло вообще все, что угодно, у него уже крыша почти поехала и глюки самые настоящие начались! но с другой стороны... чувства, интуиция... Слишком уж все было как-то неправдоподобно реально! Неестественно отчетливо! Во сне так не бывает.
Итак, в одну из своих бессонных ночей привиделось ему вдруг, что в комнате есть еще кто-то. Он как раз вывалился только что из своего очередного кошмара и даже в себя толком прийти еще не успел. И вдруг почувствовал, что на стуле рядом с кроватью кто-то сидит.
Сначала почувствовал, а потом и увидел. Изящный, элегантный мужчина лет сорока, спокойный и уверенный. В комнате было уже достаточно светло, и Шилин его видел совершенно отчетливо. Небрежно сидит, закинув ногу за ногу и иронически посматривает на Шилина.
Встретившись с ним глазами, Шилин невольно вздрогнул и сел на кровати. Он смотрел на своего странного гостя и не знал, как себя вести. Что это? Или кто это? Привидение, что ли? Дух? Тень отца Гамлета? Страха, впрочем, Шилин особого не испытывал. (Какой там еще страх после всех тех страшилищ, которые ему последнее время постоянно являлись!) Скорее любопытство.
Мужчина молчал. Просто сидел, пристально, изучающе глядя на Шилина, и молчал. Шилин тоже молчал. Чувствовал он себя уже вообще-то не очень уютно.
Поначалу он был уверен, что это очередной мираж, морок, который вот-вот бесследно исчезнет и рассеется. Как и все остальные. Однако время шло, а мираж все не рассеивался. И, похоже, даже и не собирался.
Шилин слегка обеспокоился. Что-то было не так. Слишком уж все было реально. Неправдоподобно реально!
Наконец, он не выдержал.
— Кхм-кхм!.. — Шилин нерешительно покашлял, не зная, с чего, собственно, начать. — Э-э-э... простите?..
Мужчина молчал. Только ухмылка его стала, казалось, чуть шире. Шилин смущенно поерзал и подтянул
