— Не подходи ко мне! Ты заразишься! Вы все заразитесь!
Зола отдернула руку. Ей было слышно, как жужжит вентилятор Ико, стоящей в стороне. Голубой луч датчика метался по кладбищу старых автомобилей, не останавливаясь на Пионе. Луч подрагивал, мерцал. Ико была в ужасе.
— Я сказала, отойди! — закричала Пиона, падая на колени и обхватывая живот.
Зола отступила на два шага назад и остановилась, глядя, как Пиона раскачивается взад-вперед в неверном свете датчика Ико.
— Я… я должна вызвать хувер чрезвычайного реагирования, чтобы…
Пиона не отвечала. Ее всю трясло. Золе было слышно, как стучат ее зубы в промежутках между воплями.
Зола дрожала. Она ощупывала руки в поисках пятен. Ничего не нашла, но с недоверием смотрела на перчатку на левой руке, не желая снимать ее, не желая проверять.
Она снова сделала шаг назад. Ее обступили тени кладбища старых автомобилей. Чума. Она была здесь. Была в воздухе. Была в кучах мусора. Как скоро проявляются первые симптомы?
Или…
Она подумала о Чан Саче на рынке. Охваченная ужасом толпа, бегущая прочь от ее палатки. Вой сирен.
Внутри что-то резко оборвалось.
Что, если это ее вина? Что, если это она принесла чуму домой с рынка?
Она снова проверила руки, сметая невидимых жучков, которые будто бы ползли по ее коже. Отшатнулась еще дальше. Рыдания Пионы, казалось, заполнили ее голову и не давали дышать.
Красный предупреждающий сигнал на сетчатке сообщил о повышении уровня адреналина в крови. Она сморгнула, красный сигнал исчез; запросила соединение с сетью — и отправила короткое сообщение прежде, чем успела подумать.
Она стиснула зубы, ощущая мучительную сухость в глазах. Пульсирующая головная боль подсказала, что сейчас она должна рыдать, всхлипывая вместе с сестрой.
— За что? — запинающимся голосом спросила Пиона. — Что я сделала?
— Ты ничего не сделала, — сказала Зола. — Это не твоя вина.
— Что мне делать? — спросила Ико так тихо, что ее было едва слышно.
— Я не знаю, — ответила Зола. — Хувер уже в пути.
Пиона вытерла нос о предплечье. Глаза у нее покраснели.
— Вам н-надо идти. Иначе вы тоже ее подцепите.
Зола почувствовала головокружение и осознала, что все это время не дышала в полную силу. Она отступила еще на шаг, прежде чем набрать полные легкие воздуха.
— Может быть, я уже подцепила. Может быть, это моя вина, что ты заразилась. Эта вспышка сегодня на рынке… Я не думаю, что я была достаточно близко, но… Пиона… Прости.
Пиона снова зажмурилась и спрятала лицо. Ее каштановые волосы спутались, пряди в беспорядке спадали на плечи; сейчас они контрастировали с побледневшим лицом. Она еще раз икнула; еще раз всхлипнула.
— Я не хочу идти.
— Я знаю.
Это было все, что она могла сказать. Не бойся? Все будет хорошо? Она не могла лгать — по крайней мере не сейчас, когда ложь была так очевидна.
— Я бы хотела… — Она замолчала. Она услышала сирены раньше, чем Пиона. — Прости.
Пиона вытерла нос рукавом, оставив на нем склизкий след, и продолжила рыдать. Она не отвечала до тех пор, пока вой сирен не достиг ее слуха. Вскинув голову, она вглядывалась в даль, туда, где за кучами мусора был вход на свалку. Круглые глаза. Дрожащие губы. Лицо в красных пятнах.
Сердце у Золы сжалось.
Она ощущала себя абсолютно беспомощной. Если ей суждено было заболеть, она уже заболела.
Она рухнула на колени, обняв Пиону обеими руками. Пояс с инструментами впился ей в бедро, но она это едва заметила — Пиона вцепилась в ее футболку, разрыдавшись с новой силой.
— Прости.
— Что ты собираешься сказать маме и Перл?
Зола закусила губу:
— Я не знаю.
И затем:
— Правду, я думаю.
Она почувствовала вкус желчи во рту. Может быть, это знак. Может быть, нелады с желудком — это симптом болезни. Она посмотрела на руку, которой прижимала Пиону к себе. Все еще никаких пятен.
Пиона оттолкнула ее прочь и отшатнулась назад, в грязь.
— Отойди! Может быть, ты еще не заболела. Но они и тебя заберут. Тебе надо уйти отсюда.
Зола колебалась. Она услышала хруст шагов по алюминию и пластмассе. Она не хотела оставлять Пиону одну, но что, если она действительно еще не заразилась?
Она села на пятки, затем встала на ноги. Желтые огни приближались к ним из полной теней темноты.
Правая рука в перчатке вспотела. Дыхание снова стало поверхностным.
— Пиона…
— Уходи! Уходи отсюда!
Зола отступила назад. Назад. Едва ли имело смысл останавливаться, чтобы поднять свернутый магбелт. Она двигалась к выходу, чувствуя, что человеческие части ее тела находятся в таком же оцепенении, как протезы. Рыдания Пионы неслись ей вслед.
Три белых андроида встретили ее за углом. У них были желтые датчики, на головах красовались красные кресты; между ними, покачиваясь, ехала каталка — они толкали ее с двух сторон.
— Вы — жертва летумозиса? — спросил один из них невыразительным голосом.
Зола спрятала запястье.
— Нет. Моя сестра, Пиона Линь. Она там… идите налево.
Медроиды с каталкой пошли прочь от нее, вниз по тропинке.
Оставшийся медроид спросил:
— Был ли у вас прямой контакт с зараженным в последние двенадцать часов?
Зола открыла рот, колеблясь. Вина и страх скрутили ей внутренности.
Она могла солгать. Сейчас не было никаких доказательств, что она уже заразилась, но, если они заберут ее в карантин, у нее не останется ни малейшего шанса выжить.
Но если она пойдет домой, она может заразить всех. Адри. Перл. Всех этих детей, которые с визгом и смехом носятся в коридоре.
Она едва могла расслышать свой голос:
— Да.
— У вас наблюдаются признаки?
— Н-нет. Я чувствую какую-то странную легкость, но… — она заставила себя замолчать.
Медроид приблизился к ней, его гусеницы скрежетали по грязной земле. Зола отшатнулась от него, но он ничего не сказал, только медленно приближался, пока лодыжки Золы не прижались к гниющему ящику. В одной руке медроид держал ID-сканер, и тут из его туловища появилась третья рука — на месте клешней был шприц.
Зола дрожала, но не сопротивлялась — медроид уже обхватил ее правое запястье и ввел шприц. Она дрожала, глядя, как темная жидкость, почти черная в свете желтого датчика, втягивалась в шприц. Она не боялась игл, но мир начал крениться. Медроид вынул иглу как раз вовремя — в следующий миг она осела на ящик.
