«Вот сейчас нас и запалят», — с тоской подумал рыжий.
Барабаны застучали громче и ритмичнее. Из хижины на самодельных носилках вынесли Сайласа, который с ужасом оглядывался по сторонам. Носилки водрузили на сооружение посреди поляны. Музыка резко смолкла. Одинокий женский голос затянул протяжную, тревожную мелодию, постепенно к нему стали присоединяться и другие голоса. Сначала одна полуобнаженная женщина выскочила из толпы, затем другая, вскоре вокруг носилок с лордом, тщетно пытавшимся разглядеть, что происходит вокруг, с высоты своего «постамента», кружился целый хоровод. Женщины двигались все быстрее и быстрее, пение звучало все резче и резче, но неожиданно все смолкло. Дикарки будто растворились в темноте, и наступила такая тишина, что пленникам на мгновение показалось, что вокруг никого не осталось. Но тут послышался шорох расступающихся людей, и на поляну выкатился темный шар. Толпа испустила вздох. Шар распрямился, и воздух потряс резкий вопль колдуна. Закутанный в шкуры, с маской на лице, представляющей неведомого зверя, что-то вроде помеси медведя и тигра, колдун действительно представлял собой внушительное зрелище. Все присутствующие замерли, Чао Тай заметно напрягся — злые духи явно казались ему опасностью более реальной и ужасающей, чем близкая гибель. Рыжий Алекс смотрел с интересом, и только Сайлас закрыл глаза и с брезгливостью, вызванной примитивностью зрелища, вытянулся на носилках.
Колдун же продолжал действо. Он носился по поляне, выл, рычал, брызгал слюной. Вдруг он выхватил откуда-то из-под изобилия намотанных на него шкур огромный кинжал и стал, поочередно подскакивая к привязанным пленникам, размахивать им перед их лицами. Он проделал это несколько раз, пока не подбежал к китайцу и не полоснул своим тесаком по его горлу. По толпе прошла восторженная дрожь, из горла Чао Тая хлынула кровь. Алекс застыл от ужаса, он хотел кричать, но судорожный спазм сдавил горло.
Поняв, что происходит что-то существенное, Сайлас приподнялся, насколько смог, на своем ложе и тоже в страхе и растерянности уставился на происходящее.
Колдун торжествующе закричал и направился прямиком к Алексу, потрясая испачканным кровью оружием. Рыжий отпрянул, пытаясь вдавиться в столб и очутиться хоть немного, но дальше от окровавленного кинжала. Страшная звериная морда приблизилась к его лицу в то время, как лезвие ножа ласкало его шею.
— Не трясись, — прошипел колдун. — Это всего лишь иллюзия.
— Я так понимаю, что сейчас я узнаю на своей шкуре, насколько она реальна, эта твоя иллюзия! — ответил побелевшими губами Алекс.
Но этого ему узнать не пришлось. Острый свист прорезал ночной воздух, поскольку, пока длилась церемония, над лесом сгустилась ночь, и глаза колдуна в прорезях маски начали стекленеть. Маска свалилась с его головы, и Алекс увидел шею колдуна. Она была пронзена стрелой с металлическим и очень хорошо отточенным наконечником.
— Алые братья… — прохрипел умирающий и, цепляясь за Алекса и пачкая его кровью, сполз на землю.
Рыжий огляделся по сторонам и увидел, точнее, он ничего не увидел, вокруг свистели стрелы, падали люди. Тишина сменилась воплями страха и хрипами умирающих. Но чего не было на поляне, так это хотя бы малейшего признака нападавших.
— Алекс, Алекс! — раздался напряженный голос откуда-то сверху. — Помоги мне! Сними меня отсюда, пока они меня не пристрелили!
Сайлас из последних сил свесился со своего помоста и звал рыжего русского, который ничем не мог ему помочь. Увидев, в каком беспомощном состоянии находится возможный спаситель, лорд застонал от осознания того, что его великие планы теперь рушатся окончательно вместе с его жизнью.
— Будь ты проклят, поганый червь, — прорычал он. — Будь ты проклят! Все из-за тебя! Почему ты не сдох тогда в замке! Почему ты вообще не сдох еще в утробе матери!
Он кричал, хрипел, рыдал, бился на своем импровизированном ложе, но скоро устал и затих, уставившись на звезды. Алекс его почти не слышал, его просто заворожило кошмарное зрелище, которое представало его глазам. Вся поляна была усеяна умершими или умирающими. Женщины, дети, старики, крепкие мужчины — все лежали вповалку, упавшие там, где стояли. А из темноты все еще неслась смерть, посылаемая невидимой рукой. Как ни странно, но ни одна стрела пока не попала в Алекса, который представлял собой прекрасную неподвижную мишень, к тому же освещенную светом множества факелов. Будь он в состоянии соображать, то, наверное, понял бы, что это никак не может быть случайностью. Но он уже ничего не соображал.
Сайлас мог считать его дикарем с высоты своего продвинутого будущего, но каким бы диким Алекс ни казался славному лорду, он был достаточно цивилизован, чтобы не взирать хладнокровно на бойню, которую устроили неведомые убийцы. Когда кто-то из смертельно раненных в последнем усилии пытался дотянуться до него, пока не пошла горлом кровь, Алекс закрыл глаза и, конечно, заткнул бы уши, не будь его руки крепко привязаны к столбу.
«До конца жизни, если он не наступит прямо сейчас, я буду помнить эти крики, — думал он, стараясь вспомнить хоть одну молитву, которым когда-то в далеком детстве учила его истово верующая бабушка. — Господи, Господи, помоги мне, не оставь меня милостью Своей… Кто же эти чудовищные стрелки? „Алые братья“, сказал колдун, неужели это те самые благородные спасители, к которым он так стремился вернуться? Тогда я почти рад, что его больше нет. Впрочем, видимо, скоро не будет и меня. Господи, помоги мне, спаси и сохрани…»
В ответ на его молитву автоматная очередь раздалась в ночном лесу.
От удивления Алекс открыл глаза и завертел головой по сторонам в поиске места, откуда донесся звук. Но звук больше не повторялся, и рыжий почти поверил, что от всего пережитого у него начались слуховые галлюцинации. Он решил было опять крепко зажмуриться, но автомат прогавкал снова, и, словно из воздуха, на поляну, усеянную трупами, выпал еще один мертвый человек. Это было и само по себе очень странно, потому что он взялся как бы из ниоткуда, но новый покойник точно не принадлежал к местному племени. Он был сильно похож на законченного и выверенного до кончиков ногтей на ногах рыцаря времен крестовых походов.
«Пожалуй, у меня не только слуховые, но и обычные визуальные галлюцинации», — решил рыжий, тупо смотря на поблескивающую из-под белого плаща с алым крестом хорошо сделанную кольчугу. Покойному она, правда, не помогла. Его наискосок прошила автоматная очередь. Тут начался очередной бредовый кошмар, или кошмарный бред. С воплями и гиканьем на поляне возникли всадники.
«Всё, вторая часть марлезонского балета! — в панике думал Алекс. — Кентавры! Стрелой меня не убили, теперь пристрелят из автомата».
Действительно, всадники, как один, были вооружены «калашами». Это было удивительно, учитывая, какой век стоял на дворе, но еще удивительнее было, что одевались мужики, как французские вельможи времен Людовика XIV на охоте. Алекс пришел к выводу, что в «XII веке от открытия Космоса» в головах у людей царит полная историческая каша и каждый изгаляется, как может.
— А может, им просто наплевать на историческую достоверность, — вслух сам себе сказал он, наблюдая, как автоматы выбрасывают из «небытия» в реальность все новых и новых «крестоносцев». Некоторые из всадников пользовались лассо, причем не менее умело, чем ковбои в старых американских вестернах, и тогда на поляне появлялись вполне живые, но очень возмущенные рыцари. Они угрожали нападавшим какими-то страшными карами, обещали возмездие от кого-то, но те только смеялись в ответ.
Такой вот смеющийся охотник подъехал к Алексу и очень вежливо произнес:
— Может быть, мессир желает, чтобы его освободили?
— Мессир очень этого желает, — ответил, попытавшись улыбнуться в ответ, Алекс, но тут силы его оставили, и его рыжая, так много пережившая за этот вечер голова свесилась на грудь.
…Сайлас стоял на башне и смотрел на долину, полную дымов. Рядом на парапет легла тонкая женская рука.
— Ты доволен, милый? — спросил чуть хрипловатый женский голос. — Это твое царство, твой покорный мир. Ты здесь бог, тебе подвластно все. Не об этом ли ты мечтал когда-то, не это ли влекло тебя в прошлое? Создание нового будущего! Какая достойная мысль! Какое великое начинание! Ты достиг своей цели. Что же ты хочешь теперь? Помни, я исполню все твои мечты, все твои фантазии…
