Осколки чего-то красивого

— Хорошо. С какого места?

— С окончания битвы. 'И залил мою душу тогда кипяток'.

— Ага… понял.

Я спустился на землю и крылья сложил,
И воспрянул от сна, и мгновенно ожил.
Но я поднял глаза и все понял: не сон,
Осветив Небеса твоим юным лицом.
Но не знаю, зачем я творил божество:
Погасив Небосвод, ты спустилась с него.
Ты коснулась меня, оживив мою боль,
Будто в свежие раны насыпали соль.
Понял я, что был ранен; и, нежно-легка,
Врачевала меня и дрожала рука.
И, увидев ожоги в ладонях от звезд,
Вдруг заплакала ты, не сдержавшая слез…
Вечность шла. Я боялся, что это мираж;
Что он твой или мой, и не может быть наш.
Строил клетку тебе, как последний дурак,
Жил, зажав злые розы до крови в кулак…
Ах, безумец, я чуть не убил все во мгле!
Разве место любви взаперти, на Земле???
Я разбил эту клетку в клочки и куски;
В жутком вопле зашелся, держась за виски…
Вновь воспрянуло зло и грозило войной,
Но вернулась и ты и осталась со мной.

— …Спасибо, — сказал Нугут, когда песнь отзвучала в его душе последним аккордом…

— Не за что… — пожал плечами Дункан. — Я пел на человечьем языке, но знаю и на эльфийском. А на гномьем — слышал… Думаю, и орки поют 'Сказание о Бальгаре'… Это одна из незыблемых вещей, что объединяет всех нас. Ведь Бальгар не человек, не эльф, не гном, не орк и не полурослик… Он — наш демиург…

Объединение и 'Сказание о Бальгаре'… Нугут никогда бы не провел такую параллель, хотя, лишь услышав, тут же согласился…

Да, им с Дунканом, определенно, было о чем поговорить…

…Они беседовали всю ночь. Под утро Нугут не выдержал и свалился спать. А рейдер все так же глядел в небо, провожая взглядом исчезающие звезды…

Как настоящий эльф… Они ведь могут вообще не спать, просто смотреть всю ночь на звезды и встать утром бодрыми и отдохнувшими.

Звездный народ… Они что, питаются звездным светом?..

Когда Нугут проснулся, солнце уже ползло к зениту. Ругнул он себя за это здорово, по-орочьи…

Дункан все так же сидел на белесо-полосатом корне и о чем-то размышлял…

— В Мэне я видел на площади девочку. На ней были жалкие пестрые лохмотья на манер эльфийского платья, и она пела 'Сказание о Бальгаре'… — Дункан сделал паузу, а Нугут ощерился, как загнанный хищник…

— Я должен ехать, друг! — бросил он вскочил на коня.

Нугут был так взволновал, что даже не попрощался как следует…

(3 августа 2003 г)

342.

Загар прилипает ко мне тока так! Я уже загорел дочерна, одни глаза на лице светятся. С чего бы они стали такими яркими?..

343.

Сегодня я выгуливал Сольвейг. Взяли мы ее велосипед; дите, понятное, дело — на багажнике, я — за рулем. У Нашего Перекрестка нас догнала Джулай, как договаривались. И поехали на пляж.

Правда, мы весь день только тем и занимались, что смотрели, чтобы Сольвейг, приходящая в бурный восторг при виде воды, не утонула в ней случайно. А плавать она не умеет. Только бежит в воду, как дикарь, и плещется вовсю. Поэтому тут глаз да глаз нужен…

344. 4 августа 2003 г

Дождится… а настроение у меня такое, что сегодняшний день, похоже, станет для меня днем размышлений…

Конечно, мне следовало бы поразмыслить насчет работы. У меня остался последний ученик (это уже не особо кошелек отягощает), да к тому же, у него 15го августа экз, а потом — прощай.

Но мысли почему-то не хотят грызть эту проблему. Они хотят думать о чем-то более важном…

345.

…я и Джулай… звучит странно… обычно я говорю 'мы'…

Но и первое утверждение уместно. В свете приближающихся событий. Да, 'мы' — это мы, но летом разъезжаемся в разные стороны. Она — с братом в Питер, в гости к родителям. А я — с Сашкой на море. Предложить поехать куда-нибудь вместе у меня духу не хватило. Такой я трус…

Или не трус, а чую внутренним чутьем, что это слишком серьезный шаг… и вообще, не хочу я