— Я уже и забыл, каково быть Сохраняющим Жизнь… — старательно проговорил он. — Спасибо, что напомнил. Не ждал такого… Как тебя зовут?
— Кангасск…
Кангасск невольно вздрогнул, когда увидел, что сделало его имя с мутными от болеутоляющего глазами и слабым голосом парня. Раненый так и вцепился в него, сжав его руку до боли. Он говорил без умолку, и слова, произнесенные искалеченными устами, зазвучали так, что ничего невозможно было понять. Он называл какие-то имена, спрашивал, где они, что с ними. Особенно часто повторял: «Джармин… как там Джармин?..», потом просил прощения, за то, что кого-то бросил, кого-то предал… Казалось, конца не будет всему этому. Но через некоторое время он упал без сил обратно на подушку.
…По деревянной двери простучали одну из мелодий мира-первоисточника, которую можно было услышать только в Серой Башне в исполнении ее Смотрителя. Условный сигнал. Орион.
Кангасск пошел открывать…
— Как наш пациент?
— Очнулся.
— Ну и прекрасно. Как раз хотел у него кое-что спросить…
Сын звезд склонился над раненым, повел рукой перед его глазами, опять мутными и равнодушными, чтобы привлечь внимание.
— Не бойся, я врач, — сказал он. — Как тебя зовут?
— Орион, — прошептал в ответ раненый.
— Как и меня.
— Меня и назвали… — парень болезненно сглотнул, — …в честь тебя.
Орион, сын звезд печально улыбнулся, словно вспомнил что-то далекое.
— Ты потомок Зиги и Мералли, верно? — спросил он.
— Откуда ты знаешь? — прохрипел Орион-человек.
— Сколько бы поколений ни прошло, — вдохнул Орион, сын звезд, — я всегда узнаю квадратную физиономию Зиги и ясные глаза Мералли. Ты знаешь судьбу своих предков? О том, что случилось после того, как они отплыли в неизведанный Омнис на «Джовибарбе»…
— Да…
— Расскажешь мне. Только не сейчас. Сейчас спи и набирайся сил; вечером будем в Мирумире. Пойдем, Кангасск…
Они уже заперли дверь и направились к лестнице, когда чуткий слух Ориона уловил слабый шепот: Орион-человек сказал: «Спасибо тебе, сын звезд…»
…Вечерело. Ветер был не совсем попутный, но он исправно гнал вперед потрепанный в бою «Ювель» и разгонял закрывавшие небо облака. Небо над морем было теперь чистым и синим, словно еще один океан.
После вечернего обхода раненых Орион нашел Кангасска. Тот стоял у борта левого марана, скрестив руки на груди, и смотрел на море, совсем как тогда, на вершине Серой Башни. Блестящий ободок, заменявший гарду на его мече, отражал вечерние краски. Сын звезд подошел и встал рядом.
— Укачивает? — спросил он снова.
— Есть такое, — с грустной улыбкой признался Кангасск и показал Ориону огрызок плитки: поскольку утром он прикладывал ее к ране, та побурела. — Еще немного, и нечем будет спасаться…
— Ты что, прямо с кровью ее ел? — покачал головой Орион.
— А что, моя же кровь… — беспечно отозвался Кангасск и к чему-то добавил: — А команда со мной не разговаривает. Все ходят мимо меня так, как будто я пустое место. Даже Прок…
— Это из-за тезки моего… — с пониманием произнес сын звезд. — А я вот подошел тебе за него спасибо сказать. Большое. Этот парень… честное слово… как будто подарок из прошлого.
Кангасск не ответил, только посмотрел другу в глаза.
— А я вот все о ней думаю… — начал он.
— О ком? — спросил Орион.
— О капитане… О том, что она сказала перед смертью… И об изумрудных драконах. Я слышал легенды о драконах разумных и чувствующих, но у нас в Арен-кастеле на такие вещи только не плевали. К нам каждый год наведывались желтые драконы, сколько я себя помню. А это существа безобразные, наглые и тупые. Но этих, изумрудных я сам видел. И слышал. И почувствовал тогда… через харуспекс… — Кангасск с рассеянной улыбкой обернулся к Ориону. — Они действительно разумные и чувствующие. Как люди. Я и не знал, что такое бывает…
— Многое из того, что лежит за пределами обитаемого Омниса, неизвестно даже миродержцам, — задумчиво произнес сын звезд. — Сдается мне, эти изумрудные похожи на ваших желтых не более, чем люди на маскаков. Я и сам едва поверил тому, что увидел. Как много я спросил бы у капитана, будь она жива!..
— Думаешь, она и вправду изумрудный дракон в человечьем облике? — спросил Кангасск и снял с рукава взбирающегося на плечо Игниса.
— Не знаю, — сын звезд только развел руками. — Не знаю… Будь у нас время… Нет, я бы не поленился заглянуть за пределы карты и узнать об этих существах хоть что-нибудь.
— Я тоже всегда удивлялся, как все подобное происходит не вовремя, — согласился Кан. — Но, может быть, когда вся эта ерунда с кражей Хоры закончится…
— Не загадывай, — прервал его Орион. — Думай о сегодняшнем дне. Ну, в крайнем случае, о завтрашнем. Сейчас нам надо доставить корабль в Мирумир, а самим как можно шустрее нестись в Южную Башню. Я уже и сам начинаю беспокоиться.
— Когда мы пересечем границу?
— Думаю, скоро. Но сразу хвататься за трансволо нельзя: границы расплывчатые, так можно и в какое-нибудь нестабильное завихрение попасть. Вот, смотри, я раньше тебе рассказывал, как такие вещи определяются…
Орион вынул из-за пазухи скомканный и, похоже, влажный платок и развернул его на ладони. В самом центре, как жемчужина на мягкой подушечке, оказалось крупное, напитанное влагой зерно. Коричневая оболочка уже лопнула и показался толстый, вкусный на вид росток в красно-зеленую полоску, с почкой наверху; под зерном в складках ткани змеились два мохнатых белых корешка.
— Ну и какой карламан растет вдоль Южной границы? — ехидно спросил Орион.
— Полосатый, — с досадой ответил Кангасск. — Karlamanus lineatus. И не надо меня экзаменовать…
— Итак, kl-индикатор уже проклюнулся, — нарочито по-научному выразился сын звезд, — значит мы входим в зону стабильной магии. Но в трансволо мы войдем не раньше, чем развернется второй лист, понятно?
— Угу… — невесело вздохнул Кан. По всему выходило, что ждать еще долго.
Он поднял глаза к небу. Сквозь синий небосвод уже проступали крупные звезды. И тоненький, точно
