Магрегор, почти столь же известный красотой своего лица, как и непревзойденным искусством стрельбы излука, усмехнулся:
— Насколько я знаю Ястреба, он, скорее всего, сидит где-нибудь на берегу, развлекая половину женского населения какой-нибудь деревни или острова, где он отсиживается.
— К тому времени как мы об этом узнаем, их будет уже три четверти, — холодно заметил Бойд.
Брюс улыбнулся в первый раз с тех пор, как они прибыли на Айлей и не обнаружили там Ястреба, как ожидали. Но зато их поджидал Бойд.
— Возможно, ты и прав.
Шум за дверью привлек его внимание. Маклауд вышел проверить, в чем дело. И когда он вернулся спустя мгновение в сопровождении молодого рыбака, улыбка на губах Брюса стала гораздо шире.
— Что случилось? — спросил он, встретив взгляд грозного горца.
— Получены вести, — ответил Вождь.
Рыбака вытолкнули вперед. Явно напуганный сборищем людей в комнате, он, запинаясь, произнес:
— Небольшая задержка. Верность людей гарантирована. Действовать по плану.
Рыбака вывели из комнаты. Брюс распорядился накормить его и вознаградить за выполненную работу.
Когда они снова остались одни, Брюс обернулся к своему брату — одному из трех, что у него остались.
— Эдуард, я хочу, чтобы ты и Налетчик отправились на Арран и разведали местность возле Бродерика. В особенности замок Лохранза. Мы же, кто остается, как и планировалось, переправимся на Ратлин, где будем дожидаться Ястреба.
— Видите, сир, — сказал Магрегор, — беспокоиться не о чем.
Господь всемогущий, Брюс всей душой молился, чтобы Вождь оказался прав. Не только он сам, но и судьба всей нации зависела теперь от бравого моряка.
Глава 10
Элли глубже зарылась головой в подушку, пытаясь заглушить ужасные звуки. Но веселый смех с легкостью проникал сквозь пышные слои овечьей шерсти.
Господи, который сейчас час?
Отбросив подушку, она открыла глаза, но тут же крепко зажмурилась — яркий солнечный свет, проникавший сквозь полог кровати, резанул ее по глазам, как острый кинжал.
Элли застонала. Утро. Уже.
С усталым вздохом она примирилась с неизбежностью. Придется вставать.
Умывшись и пригладив волосы руками, Элли вышла навстречу новому дню. Но когда она обнаружила источник смеха, ей захотелось вернуться назад.
Там был пиратский капитан, снова облаченный в воинские доспехи вместо красочной туники, в которой был накануне, — сидел развалившись в одном из деревянных кресел Мег, вытянув перед собой длинные, обтянутые кожей ноги, с широкой, слишком жизнерадостной улыбкой на лице.
Как можно, выглядеть таким счастливым с утра? Сама Элли чувствовала себя совершенно разбитой почти до полудня.
Он насмешливо приподнял бровь:
— Посмотрите-ка, кто, наконец, проснулся! Мы думали, ты проспишь весь день.
Насколько Элли могла судить, день только едва занялся. Должно быть, прошло совсем немного времени после рассвета. Хотя дни становились длиннее, зимнее солнце не показывалось из-за горизонта раньше восьми часов.
— Доброе утро, Элли, — столь же жизнерадостно приветствовала ее Мег. — Будешь завтракать как обычно?
Элли благодарно кивнула и опустилась на скамью у стола.
— Спасибо, Мег, это будет чудесно.
Ей все больше нравилась простая утренняя пища: свежевыпеченный хлеб, вареные яйца, ломтики копченой свинины и особенно напиток со специями, сваренный Мег по особому рецепту, который Элли поклялась непременно раздобыть, перед тем как покинет остров.
— Где Доналл? — спросила она, отломив кусочек хлеба, и принялась медленно жевать его, наслаждаясь бесподобным вкусом удачной комбинации овса и ячменя.
Взгляд капитана почти неощутимо изменился, стал жестче.
— Его рука уже достаточно зажила, чтобы он мог вернуться к своим обязанностям. Боюсь, несколько следующих дней присматривать за тобой придется мне.
Сердце Элли тревожно забилось.
— Я уверена, что в этом нет необходимости, — поспешно сказала она. — Мне не нужна нянька. Я дала вам честное слово…
— Не важно, как это произошло, — перебил он ее, многозначительно взглянув на Мег, — но ты теперь на моем попечении, пока я не смогу вернуть тебя к твоей семье.
Элли осознала свою ошибку. Она забыла, что Мег представления не имеет, что ее удерживают здесь против воли. Хотя, если бы Элли не беспокоилась о своих родных — о том, что они могли подумать, — она и сама бы почти не вспоминала об этом. Эти ужасные последние несколько дней были настолько потрясающими и захватывающими и — если вспомнить те поцелуи — настолько далекими от скуки, что невозможно вообразить. Более того, живя с Мег, Элли познакомилась с миром, совершенно отличным от той защищенной привилегированной жизни, которую она знала.
Ирония судьбы состояла в том, что в плену Элли ощущала себя более свободной, чем когда-либо. Свободной от ответственности. От долга и ожиданий. От мыслей о будущем. Но ее не оставляло чувство вины за то, как сильно ее это радует.
И если быть честной с самой собой, Элли прекрасно понимала, что это имеет прямое отношение к мужчине, сидящему напротив нее.
Конечно, он был человеком, который ничего не принимает всерьез, с этой его привычной дерзкой, слишком уж самоуверенной ухмылкой. Но по временам Элли задумывалась, не скрывается ли за этим что-то более глубокое.
Прошлой ночью ей показалось, что она заглянула ему в душу, ощутив незримую связь, когда они разговаривали о своих семьях. Ей было неприятно ему лгать, и на мгновение Элли подумала, не открыть ли ему правду. Но тут вернулась Мег, и он снова превратился в веселого, легкомысленного мужчину, с которым приятно находиться рядом, но которого она не могла принимать всерьез.
Он ей нравился, без сомнения, но Элли понимала, что это вовсе не означает, что она может ему доверять. Он был чем-то озабочен, и, судя по тому, что ей удалось услышать в пещере, это было как-то связано с ее отцом. Так было проще думать.
Что он замышляет?
Элли посмотрела на него с подозрением.
— Делайте что хотите, — сказала она, небрежно пожав плечами. — Надеюсь, вам будет удобно на утесе.
Конечно, он вовсе не собирался облегчить ей жизнь. Откинувшись на спинку кресла, он скрестил руки на груди, выставив на обозрение мощные взбугрившиеся мускулы. Элли ощутила странный спазм в животе. Силы небесные! Она поспешно отхлебнула из кружки, чтобы смочить внезапно пересохший рот. Но ей не удалось унять тревожный трепет внутри.
— Мне нужно пойти по делам, — сказал он. — Я подумал, может, ты захочешь ко мне присоединиться?
Одна? С ним? Элли так не думала. Она не хотела участвовать в его затеях.
— Боюсь, сегодня не выйдет, — сказала она с притворным сожалением, ощущая на себе
