пергамента, приколотая к хитону, волочилась по земле.
Мужчина даже не остановился, а лишь свернул в сторону, чтобы обойти препятствие, но Хорус протянул руку и не дал ему пройти. И снова человек попытался свернуть, но тщетно.
— Прошу вас, господин, — заговорил мужчина, не поднимая головы, — я должен пройти.
— Зачем? — спросил Хорус. — Что ты делаешь?
На лице человека появилось озадаченное выражение, словно он никак не мог понять суть вопроса.
— Я должен пройти, — повторил он.
Бессмысленность ответа рассердила Хоруса, и он раздраженно отступил в сторону, освобождая дорогу. Человек склонил голову в поклоне.
— Император да пребудет с вами, господин, — произнес он.
При этих словах по спине Хоруса пробежала холодная дрожь предчувствия. В его голове зародилась ужасная догадка, и он ринулся к статуям, расталкивая пассивную толпу. Он быстро поравнялся с Сеянусом, уже вступившим на мраморный цоколь у подножия скульптурной композиции, где пара гигантских бронзовых орлов распластала крылья по мрамору высокого круглого постамента.
Рослый и очень толстый служитель в сверкающей ризе и высокой митре из серебра и золота громко читал текст из большой книги в кожаном переплете. Через серебряные рупоры, которые держали над его головой повисшие в воздухе существа, похожие на крылатых детей, голос чтеца разносился по всей площади.
Хорус подошел ближе и увидел, что служитель был человеком только выше пояса. Нижняя часть корпуса представляла собой сложную систему шипящих поршней и латунных стержней, которые соединяли его с трибуной. Присмотревшись, Хорус понял, что своеобразная кафедра стоит на колесной раме.
Он недолго рассматривал служителя и быстро перевел взгляд на статуи, наконец, получив возможность увидеть их вблизи.
Их лица трудно было узнать тому, кто знал героев так хорошо, как знал их Хорус, но и ошибиться в определении личностей было невозможно.
Ближе всех стоял Сангвиний, с распростертыми крыльями, похожими на крылья орлов, украшавших каждое здание вокруг площади. Рядом с повелителем Ангелов, в сени его крыл, стоял Рогал Дорн, и не узнать его было нельзя. Фигура с другой стороны не могла быть не кем иным, как Леманом Руссом, с буйной мраморной гривой и волчьей шкурой на широких плечах.
Хорус обошел вокруг группы статуй и узнал остальных: Жиллимана, Коракса, Лиона, Ферруса Маннуса, Вулкана и, наконец, Джагатая Хана.
Теперь не оставалось никаких сомнений в личности центральной фигуры, и Хорус взглянул в лицо Императора. Несомненно, жители этого мира считали изображение величественным, но Хорус знал, как далеко ему до оригинала, и понимал, что невозможно передать в скульптуре исключительный динамизм и силу личности Императора.
Хорус поднялся на цоколь и с этой небольшой высоты посмотрел на медленно кружившую по площади толпу людей, пытаясь угадать, что они здесь делают.
«Паломники», — неожиданно вспыхнуло в мозгу почти забытое слово.
Кричаще украшенные здания вокруг площади и колоссальные толпы паломников превращали это место не просто в памятник, а в нечто большее.
— Это место поклонения, — сказал Хорус, когда Сеянус тоже подошел к подножию статуи Коракса — холодный мрамор хорошо воплощал молчаливого брата Хоруса.
Сеянус кивнул.
— Весь этот мир предназначен для прославления Императора, — добавил он.
— Но почему? Император не является богом. Он потратил не одно столетие, чтобы освободить человечество от оков религии. В этом нет никакого смысла.
— Правильно, если смотреть с той точки времени, где находились мы. Но если события будут развиваться тем же порядком, Империум станет таким, — сказал Сеянус. — Император обладает даром предвидения, и он видел будущее.
— С какой целью?
— Он истреблял все древние верования, чтобы со временем новый культ легко мог заменить их все.
— Нет, — возразил Хорус. — Я не могу в это поверить. Мой отец всегда отрицал любое упоминание о божественности своей личности. Однажды он сказал о древней Земле: на ней жили учителя, которых можно назвать факелами, но были и жрецы, гасившие огонь просвещения. Он никогда бы не смирился с этим.
— И все же весь этот мир являет собой храм Императора, — настаивал Сеянус. — И он не единственный.
— Есть еще миры, похожие на этот?
— Сотни, — кивнул Сеянус, — может быть, тысячи.
— Но Император лично пристыдил Лоргара за подобное поведение, — не сдавался Хорус. — Легион Несущих Слово возвел множество монументов в честь Императора и подвергал гонениям не один народ за недостаток веры. Но Император здесь ни при чем, он утверждал, что Лоргар позорит его подобными действиями.
— Тогда он еще не был готов к поклонению — он не обладал контролем над Галактикой. Вот почему он нуждался в вас.
Не в силах опровергнуть прозвучавшие слова, Хорус отвернулся от Сеянуса и взглянул в золотой лик своего отца. В любой другой момент он сбил бы Сеянуса с ног за подобное предположение, но окружающий мир свидетельствовал не в его пользу.
Он снова повернулся к Сеянусу.
— Здесь изображены лишь некоторые из моих братьев, но где же остальные? И где я?
— Я не знаю, — отвечал Сеянус. — Я много раз бывал здесь, но ни разу не видел вашего изображения.
— Я же избранный наместник! — вскричал Хорус. — Я сражался ради него в тысячах битв. Кровь моих воинов алеет на его руках, а он игнорирует меня, словно я никогда не существовал?
— Император отрекся от вас, Воитель, — продолжал Сеянус. — Скоро он отвернется и от своего народа, чтобы занять место среди богов. Он заботится только о себе, о своей власти и славе. Все мы были обмануты. В его великих замыслах для нас не нашлось места, и со временем он презрительно отвергнет нас, чтобы вознестись к божественным высотам. В то время как мы выигрывали для него одну войну за другой, он тайно черпал силы в варпе.
Тягучие песнопения служителя — жреца, как понял Хорус, — продолжались, и паломники все так же медленно кружили вокруг статуи своего бога, а слова Сеянуса колоколом бились в мозгу.
— Этого не может быть, — прошептал Хорус.
— Что остается такой могущественной личности, как Император, после того, как он покорит Галактику? Что может его привлечь, кроме статуса божества? И какая ему польза от тех, кого придется оставить позади?
— Нет! — закричал Хорус, спрыгнул с возвышения и одним ударом свалил жреца на землю.
Аугметический гибрид проповедника и машины оторвался от своей кафедры и, пронзительно вопя, остался лежать, истекая кровью и маслом. Через трубы парящих в воздухе детей его крики разнеслись по всей площади, но никто из людей, похоже, не собирался ему помочь.
Хорус покинул Сеянуса, все еще стоявшего на ступеньке, и в слепой ярости бросился в толпу. И снова люди расступались перед его стремительным порывом, не обращая никакого внимания на его бегство, как не заметили и появления. Спустя несколько мгновений он добрался до края площади и, не глядя, свернул наугад в одну из отходящих улиц. И там было полно людей, но они игнорировали его, и Хорус продолжал бежать, видя перед собой восторженные лица, обращенные к образу Императора.
Покинув Сеянуса, Хорус понял, что остался совершенно один. И опять где-то вдали прозвучал вой волчьей стаи, словно они продолжали звать его по имени. Он остановился посреди многолюдной улицы, прислушался, но тоскливый зов прекратился так же внезапно, как и возник.
