Энн Элдред жила в Бирмингеме. Город был особенным местом в особенное время, и Си-би-эс посвятила ему особенную программу.
В начале передачи «Но что, если [Американская] Мечта исполнится?» журналиста Чарльза Куралта камера показывает обсаженную деревьями Кранбрук-роуд, и звучит голос за кадром: «Бирмингем в штате Мичиган — это к северу от «Гека Финна» и «Тома Сойера». К востоку от «Бэббита» и к западу от «Рассказов о Кожаном Чулке», но эхо всех этих американских историй можно услышать здесь. Вы знаете, что происходит в этих домах. Любовная интрига с очевидным: хорошая еда, прекрасная одежда, лучшее образование. Это то, чем Америка, по ее словам, всегда хотела стать». На экране капитан школьной команды болельщиков кричит: «Эй, мы вас побьем, побьем! Эй, мы вас побьем, побьем!»
Передача сосредотачивается на семье: глава, вице-президент банка Сэм Гринауот, его обеспокоенная жена Джейн и трое детей, четырнадцатилетняя Шери, двенадцатилетняя Тами и десятилетний сын Сани. Сэм, отмеченный наградами ветеран морских сражений корейской войны, описывает, как тяжело он работал, чтобы достичь нынешнего положения. Он гордится этим, но не понимает, почему дети чуждаются его. Куралт размышляет: «Если женщины Бирмингема уходят из дому в поисках собственной индивидуальности, если мужчины Бирмингема уходят из дому в поисках состояния, что происходит с детьми Бирмингема?»
Примерно в то время, когда появилась передача, в городе воспитывались или обучались несколько детей, влияние которых намного превысило их количество, распространившись во внешний мир, создав киберпространство, коснувшись телевидения, кино и большинства рабочих мест. В эту группу входят лауреаты «Оскара» Робин Уильяме и Кристина Лэти, лауреат премии «Эмми» Тим Ален, номинантка на «Эмми» Лора Иннес из «Скорой помощи», а также редактор и диктор Майкл Кинсли. И двое непрерывно сражающихся руководителей компьютерных компаний, соперничество которых, выйдя за пределы рынка, доберется через залы конгресса до кабинетов Верховного суда: Стив Балмер и сооснователь и генеральный директор «Сан Майкросистемс» Скотт Макнили.
Почему такой маленький район производит несоразмерно много преуспевших в жизни людей? В одном докладе выдвигается предположение, что это, возможно, потому, что в Мичигане самая низкая природная концентрация соли лития и самый высокий процент маниакальных депрессий в стране. Профессор психологии Мичиганского университета Кристофер Питерсон отвергает теорию «все дело в воде» как городскую легенду, заметив, что региональная статистика не подтверждает данную точку зрения.
Я родился и вырос в Бирмингеме и закончил бирмингемскую муниципальную школу следующей весной. Думаю, чашка Петри моего родного города порождала такие звезды благодаря смеси напряженной и хорошо финансируемой академической, спортивной и социальной конкуренции, а также высокому уровню родительских ожиданий, вовлеченности и поддержки. И пожалуй, трудовой этике Среднего Запада. И хотя в северных предместьях города, основанного на двигателе внутреннего сгорания, некоторые дети заводились, как подобный двигатель, те, с кем этого не происходило, если и не были подготовлены напряженной конкуренцией преуспевать после отъезда, то по крайней мере были привычны к ней. Еще говорят, что Голливуд похож на старшую среднюю школу, только с деньгами. У этих детей, за исключением Стива Балмера, деньги были уже в школе.
Хотя никто из будущих знаменитостей не появляется в передаче Си-би-эс, Куралт посещает молодежный кризисный центр Бирмингема, где кое-кто из недовольных получает возможность высказаться. Один заявляет: «Здесь воспитывают чувствовать себя как все. Ну, вроде как, раз ты из Бирмингема, то лучше всего остального мира».
Майкл Кинсли, впоследствии основавший майкрософтовский журнал «Слейт», рассказал мне: «Если уж выбирать время и место в истории, где расти, просто в смысле закладки фундамента для преуспевания в жизни, — Бирмингем был самым подходящим. Это место было просто-таки наводнено растущими детьми. В послевоенную эпоху Бирмингем стал, вероятно, самым благоприятным в истории рода человеческого местом для воспитания преуспевающих бизнесменов. Это было время после кучи всякой дряни: Холокоста, войны, — и до кучи дерьма: Вьетнама, наркотиков и повторных подростковых кризисов. В таком неиспорченном месте и надо ходить в школу и расти. Район верхов среднего класса, отсюда все преимущества, но не чрезмерно богатый, чтобы избаловать и испортить детей. Если у вас был выбор и вас должен был сбить автобус, а у вас оставался бы ребенок, и этот ребенок — из верхов среднего класса или бедный — должен был бы пробиваться и мог бы выбраться из хижины, вы бы выбрали ребенка из верхов среднего класса».
В передаче Сэм Гринауот говорит о таких же, как он, родителях: «Они оказывают на детей огромное давление. Не знаю, слишком ли оно большое или нет, потому как некоторые дети когда-нибудь «сломаются», некоторые люди когда-нибудь «сломаются». Но надо оказывать давление. Оказывать давление необходимо. Во мне воспитывали дух конкуренции. Быть лучше других. Быть лучше кого-то другого или лучше, чем ты был бы в обычном состоянии, если бы был апатичным. Надо проталкиваться, чтобы добиться от себя лучшего, и приходится набивать синяки. Вся страна основана на конкуренции, и это не означает, что конкуренция должна быть плохой. Конкуренция может быть чистой и может быть открытой, и, по-моему, это очень хорошо».
Сэм Гринауот решает присоединиться к пригородным кочевникам и покупает дом в полутора милях — в Блумфилд-Хиллз. Передача заканчивается словами Куралта: «Американская мечта включает вещи и недвижимость и не знает границ. История может спросить: «Является ли мечта о приобретении тем, во что вы хотите верить?» Мы все — на скачках, и нет места для отдыха, как нет и финишной черты».
На следующей неделе местная газета, кстати, названная «Бирмингем эксентрик»[14], была заполнена критикой критика. Учитывая, что нескольких моих друзей показали в передаче, взявшей в оборот многих родителей, против которых мы бунтовали, мы считали ее замечательной. И в конце концов, для первого поколения, воспитанного электронной нянькой, казалось настоящей фантастикой увидеть себя по ящику. Для многих то были пятнадцать минут славы. И по большей части они знали только, что остальной мир водит такие же, как у них, шикарные машины, Боб Сигер поет для них милые песенки, их школы — лучшие, их девушки — самые хорошенькие, и разве не все проводят зиму во Флориде? Они жили мгновением и, как все дети, по большей части мгновением, которое могли оставить. Из моих школьных товарищей примерно каждый двадцатый по-прежнему живет там.
Школа «Детройт кантри дэй» была основана в 1914 году, в основном чтобы дать образование сыновьям растущего класса сотрудников автомобильных компаний. Расположенная в шести милях от дома Балмеров, на Сётин-Майл-роуд, она предлагала очень суровое расписание для религиозно и расово разнообразных учащихся. Более того, «Детройт кантри дэй» практически требовала от родителей участия в образовании детей. Благодаря огромной поддержке и поощрению родителей Стив взял школу штурмом.
Одноклассник вспоминает: «Стива было слышно еще из-за угла. Не столько голос, хотя он, конечно, был громким, но, клянусь, все четыре года там он носил одни и те же черные ботинки. Он, наверное, каждый год ставил на них новые подметки. А на подметках были такие металлические набойки. Щелк. Щелк. Щелк. Похоже на бутсы; мы называли их говнодавы. На нем были эти говнодавы и всегда — школьная форма: темный блейзер, белая рубашка, темный галстук и серые брюки — каждый день. Надевать форму требовалось всего раз в неделю, но Стив носил ее каждый день. Он был отчаянный. С короткой стрижкой ежиком. Говорил, что так проще. Стив был немного похож на сержанта Картера в ТВ-шоу «Гомер Пайл», только в нем было около 250 фунтов. Он казался типичным нердом[15] — только без защитного устройства для карманов».
Тодд Рич, одноклассник, в настоящее время врач и исследователь-генетик в «Генетек» в Силиконовой долине, говорит: «Стив был умнейшим из умных. Хватало нескольких минут, чтобы все признали его поразительный интеллект. Стив всегда был... не хочу сказать, что чрезмерно оживленным, но, конечно, в высшей степени оживленным. И умственно, и физически. Он пришел сюда в девятом классе и отставал по математике, наверное, на год-полтора. К концу десятого класса он опережал нас на полтора года. Я не шучу. Мы учились в ускоренном классе, и за два года он сначала отставал от нас на полтора года, а потом обогнал на полтора года, то есть прошел пять лет, пока мы проходили два года. Поразительно. Стив полностью исчерпал наш курс математики и принялся за колледж, когда был еще в предпоследнем классе.
Он обычно сидел в самом первом ряду. Мы болтали о чем-нибудь, когда учитель спрашивал о чем-
