— Было бы куда лучше, если бы ушли вы, сиделка Бэнкс, и, будь у Меня еще одна свободная операционная сиделка, вы бы и ушли. Мне стыдно за вас. Вы смеете так говорить о пациенте… о чем вы только думаете!
— Что поделать, если кипит мой разум возмущенный! И кровь тоже!
— Что-то уж слишком кровожадные у вас речи…
С видом человека, вынужденного замолчать, но не побежденного, Бэнкс выкатила столик со шприцами и повезла его в операционную.
— Право, сиделка Харден, — сказала сестра Мэриголд, — мне стыдно за эту женщину. Какая мстительность! Ей не следует тут работать. Можно подумать, она готова… — Старшая сестра осеклась, придя в ужас от собственных мыслей.
— Ничего… подобного, — сказала Джейн. — Я и то могу причинить ему больше вреда, чем она.
— И это весьма ничтожная вероятность, — доброжелательно сказала старшая сестра, — должна сказать, сиделка Харден, что у меня очень давно не было такой хорошей операционной сиделки. Это действительно комплимент с моей стороны, милая, потому что я очень привередлива. Мы готовы? Да! А вот и доктора.
Джейн убрала руки за спину и вытянулась, как по стойке смирно. Сестра Мэриголд встала в позу спокойной готовности. Сиделка Бэнкс на миг показалась в дверях, что-то вспомнила и вернулась в операционную.
Вошел сэр Джон Филлипс, а следом за ним его ассистент Томс и анестезиолог. Томс был краснолицым толстяком, который старательно острил. Доктор Робертс — тощим человеком с волосами песочного цвета и неодобрительным взглядом. Он снял и протер очки.
— Готовы, сестра? — спросил Филлипс.
— Абсолютно, сэр Джон.
— Наркоз будет давать доктор Робертс. Доктор Грей занят. Нам повезло, что мы сумели вас поймать в такой экстренной ситуации, Робертс.
— Я счастлив помочь, — сказал Робертс. — В последнее время мне приходится частенько заменять Грея. Работать под вашим руководством, сэр Джон, всегда почетно и весьма поучительно.
Он говорил странно официальным тоном, словно сперва взвешивал каждую фразу и только потом преподносил ее собеседнику.
— Могу ли я взглянуть на пост анестезиолога, прежде чем мы начнем?
— Разумеется.
Снова появилась воинственная Бэнкс.
— Сиделка Бэнкс, — скомандовала сестра, — идите с доктором Робертсом на пост анестезиолога.
Доктор Робертс поморгал глазами, уставившись на Бэнкс, и пошел следом за ней.
Сэр Джон пересек операционную и подошел к маленькому белому эмалированному столику со всевозможными приспособлениями для подкожных и внутривенных вливаний. Там лежали три шприца, каждый в лотке со стерильным раствором. Два шприца были обычного размера, Хорошо знакомые непосвященным. Размер третьего шприца наводил на мысль о ветеринарии. Маленькие шприцы были рассчитаны на два кубика, а в большой могло войти раз в пятнадцать больше. Ампула, пузырек, маленькая мензурка и лоток тоже стояли на столе. На пузырьке была этикетка:
Филлипс вытащил из кармана маленький футляр для шприцев, откуда вынул крохотную трубочку с надписью
В операционную вошел Томс со словами:
— Нам пора мыться, сэр.
Он взглянул на стол.
— Ну и ну! — воскликнул Томс. — Две трубочки! Велика честь для него.
— Одна оказалась пустой. — Филлипс машинально взял ее и положил обратно в футляр.
Томс посмотрел на шприц.
— Вы что-то уж очень много воды используете, — заметил он.
— Так и есть, — сухо ответил Филлипс.
Взяв с собой шприц, он вышел из операционной на пост анестезиолога. Томс с беспечным видом, какой бывает у людей, намеренно игнорирующих то, что их одернули, остался в операционной, рассеянно глядя на столик. Через несколько минут он присоединился к остальным в предоперационной. Филлипс вернулся из анестезиологической.
Джейн Харден и сестра Мэриголд помогали хирургам превратиться в простерилизованных роботов. Через несколько минут предоперационная превратилась в суровую композицию белизны, стали и бурой резины. В абсолютной белизне есть нечто очень красивое, но и что-то отталкивающее. Это отрицание цвета, выражение холода, эмблема смерти. В белом гораздо меньше чувственного удовольствия, чем во всех остальных Цветах, больше намека на нечто жуткое. Хирург в его белом халате, когда живое тепло его рук скрыто скользкой холодной резиной, а цвет волос — белой шапочкой, больше похож на символ модернистской скульптуры, чем на живое существо. Для непосвященного он скорее жрец в священных одеяниях, ужасающая и завораживающая воображение фигура.
— Видели новый спектакль в «Палладиуме»? — спросил Томс. — Вот сволочная перчатка! Сестра, дайте другую.
— Нет, не видел, — ответил сэр Джон Филлипс.
— Такая одноактная пьеса. Предоперационная в частной лечебнице. Знаменитый хирург должен оперировать человека, который разбил ему жизнь и соблазнил его жену. Вопрос в том, зарежет он его или нет. В общем, балаган. Дикая чушь, по-моему.
Филлипс медленно повернулся и уставился на него. Джейн Харден издала сдавленный крик.
— Что такое, сиделка? — спросил Томс. — Вы видели этот спектакль? Ну-ка, давайте сюда перчатку.
— Нет, сэр, — пробормотала Джейн. — Я его не видела.
— Очень здорово поставлено, и кто-то проконсультировал их насчет технической стороны дела, но вообще-то ситуация очень надуманная. Я пойду пока посмотрю… — Он вышел в операционную, продолжая что-то говорить, а немного спустя позвал старшую сестру, которая последовала за ним.
— Джейн, — тихо произнес Филлипс.
— Да?
— Это… это очень странная штука.
— Может быть, рука Немезиды, — проговорила Джейн Харден.
— Что вы хотите этим сказать?
— Нет, ничего, — сказала она устало. — Только все очень напоминает греческую трагедию, правда? «Рок отдает в наши руки врага». Мистер Томс посчитал бы эту ситуацию надуманной.
Филлипс медленно вымыл руки в тазу с дистиллированной водой.
— Ведь я ничего не знал про эту его болезнь, — сказал он. — Я только что приехал из клиники Святого Иуды и чисто случайно оказался в тот момент на месте. Попытался было избежать этой операции, но его жена настояла, чтобы оперировал я. Видимо, она не имеет ни малейшего понятия, что мы… поссорились.
— Она вряд ли могла знать, почему вы поссорились с ним…
— Я бы что угодно отдал, лишь бы в этом не участвовать… что угодно.
— И я тоже. Как, по-вашему, я должна себя чувствовать?
Филлипс выжал воду из перчаток и повернулся к ней, держа руки перед собой на весу. Выглядел он
