— А продукты вы купили? — уточнила Ирина.
Хуан растерялся и вжал голову в плечи:
— Сеньора, я как-то не подумал об этом!
«Ничего странного, — сказала сама себе Ирина, — уже за то, что не забыл нас встретить, тебе памятник поставить надо. А то ведь мог сейчас сидеть где-нибудь под деревом, пить пиво и играть с друзьями в домино».
Однако вслух Ирина ничего не произнесла. Она не хотела огорчать Хуана, их верного помощника в Доминикане, без которого им было бы очень непросто привыкнуть к местной жизни. Хуан стал для них самым близким человеком на острове. Именно он объяснил и показал им, что значит жить в Доминиканской Республике. А ведь первое время Ирина с Андреем ничего не понимали. Если не сказать больше — некоторые вещи их раздражали. Например, полная безответственность местных жителей, которым ничего не стоило пообещать что-нибудь и уже в следующую секунду забыть об этом. Так что если бы они вовремя не встретили своего драгоценного Хуана, то вряд ли бы задержались на острове так долго.
— Не страшно, — решила приободрить Ирина Хуана, — сейчас приедем домой, немного передохну, и съездим с Марией на рынок. Купим свежих продуктов.
Хуан снова заулыбался как ни в чем не бывало.
— Как точно вы сказали, сеньора! Все получилось даже лучше! Если бы я купил продукты вчера, то сегодня они были бы уже не свежие.
Ирина вышла на веранду, опустилась в белое, потертое временем, ветром и соленым воздухом кресло-качалку и протянула руку за коктейлем, стоявшим на низеньком плетеном столике. Она медленно потянула из трубочки благоухающий мятой мохито и с упоением откинулась на спинку кресла. Она посмотрела вдаль, и на губах ее появилась нежная улыбка. Крошечные морщинки-лучики появились в уголках глаз — она увидела детей, бегающих по кромке океана и пытающихся затолкать друг друга в воду. Сумасшедшая, ни с чем не сравнимая волна эйфории и удовлетворения захлестнула ее — впрочем, как всегда, когда она видела своих малышей счастливыми. Только спустя годы, трижды став матерью, она научилась распознавать и ощущать прекрасные эмоции, связанные с материнством. Это счастье пришло к ней не сразу. Долгое время в душе при общении со своими собственными детьми она ощущала пустоту. Но сила природы взяла свое, и тело, создавшее трех малышей, не смогло оставаться равнодушным при виде их горестей и побед.
Позади хлопнула дверь, и по деревянному полу застучали каблучки. Ирина удивленно обернулась и уже через секунду, резко вскочив с кресла, расправив руки словно крылья, помчалась к подруге.
— Мила! Дорогая! Как я рада тебя видеть! — закричала она, обнимая молодую высокую девушку.
Мила, довольно улыбаясь, сделала робкую попытку высвободиться из крепких объятий:
— Ирочка, я тоже очень рада, но наша встреча будет недолгой, если ты и дальше будешь меня душить.
— Извини, извини, — пролепетала Ирина, — я не заметила, что делаю тебе больно. Просто я так рада! — искренне посетовала она.
— Я тоже жутко соскучилась, — наконец-то обретя свободу и глубоко вздохнув, проговорила Мила. — Почему вы в этом году так поздно?
— Андрей боялся ехать сюда после землетрясения на Гаити. Думал, здесь полно голодных беженцев, толпы мародеров и убийц, — сказала Ирина, направляясь к бару. — Мохито?
Девушка удивленно вскинула брови:
— Да, спасибо. Сама удивлена, но ничего подобного не произошло. Власти Доминиканы прочно держат границы на замке. Они организовали гуманитарный лагерь на территории Гаити и помогают людям там, но к себе никого не пускают. В противном случае землетрясение на той стороне острова показалось бы ягодками: здесь все было бы разграблено и уничтожено за день.
— Значит, в чем-то Андрей был прав, — нахмурилась Ирина, но уже через секунду вновь улыбалась. — Хотя в итоге оказалось, что женщина всегда права! И я безумно счастлива, что здесь!
— Ты не представляешь, как счастлива я! — улыбаясь, призналась Мила. — В этом году русских очень мало. Ну, разве что в отелях. Поэтому по душам поговорить не с кем.
— Виллы рядом с нами никто не снимает? — поинтересовалась Ирина.
— Ты знаешь, половина стоит пустыми, а в остальных живут американцы.
— Думаешь, всех спугнуло землетрясение?
— Как ни крути, но людей это напугало, — пожимая плечами, ответила Мила и поставила пустой бокал на столик.
— Еще бокальчик?
— Не откажусь. Я не пила уже давно.
— А как же твой традиционный бокал красного вина за ужином? — удивилась Ирина.
— В одиночестве и спиться можно. Поэтому спиртное было под запретом.
— Ты к себе слишком строга, — покачала головой Ирина, протягивая подруге бокал.
Мила, ничего не отвечая, сделала большой глоток холодного напитка и в блаженстве закатила глаза.
— Уходишь в отрыв? — смеясь, спросила Ирина.
— О да! Слава богу, что ты здесь, — вздохнула Мила. — Я уже начала грустить.
— А как же твои малышки? Неужели они оставляют тебе время для грусти? Раньше, по крайней мере, у тебя не было и минуты покоя.
— Ты знаешь, Иринка, они за год подросли и стали более самостоятельными. Да я и няню хорошую им нашла. Так что появилась уйма свободного времени, и моя неутомимая натура жаждет активной деятельности. Честно говоря, даже подумывала поискать работу.
Мила обосновалась в Доминиканской Республике практически сразу после рождения дочек. Ее малышки появились на свет в Америке. Одну она родила сама. Вторую вынашивала суррогатная мать. Родились девочки с разницей в два дня. Эта, казалось бы, абсурдная ситуация была совершенно закономерной. Дело в том, что, уже совсем отчаявшись родить — после вынесенного лучшими врачами Москвы вердикта «бесплодие», — а также из-за отсутствия постоянного спутника жизни, Мила решила не терять зря времени и найти суррогатную мать для своего будущего ребенка. Выносить ребенка она сама не могла из-за перенесенной операции, по крайней мере, в этом ее заверили врачи, поэтому надо было искать женщину, готовую ей помочь. Все попытки сделать это в Москве не увенчались успехом. Да и доверия к русским женщинам не было. Мила боялась, что женщина может оказаться пьяницей и наркоманкой или еще хуже — убежит с ее ребенком. В итоге она приняла непростое для себя решение и уехала за ребенком в Америку. Это было сложно, потому что ей пришлось продать в России свой бизнес, который она поднимала долгие годы. Но желание стать матерью перевешивало все, а вырученные от продажи деньги позволяли бы Миле беззаботно существовать несколько лет. Что она и планировала сделать.
Однако ее планам не суждено было сбыться. С головой окунувшись в новый роман, Мила обнаружила, что беременна. Поверить в это было нереально, ведь она уже давно смирилась со своим бесплодием.
Отношения с отцом будущего ребенка были запутанные, а точнее сказать, их вообще не существовало. Это был очень богатый влиятельный восточный мужчина, к тому же давно женатый и не собирающийся бросать жену, которая была для него больше, чем спутница жизни. Она — мать его детей, и этим все сказано. Мила очень боялась, что, узнав о ее беременности, он просто-напросто отберет у нее ребенка, поэтому порвала с ним все отношения и скрыла эту новость. Однако совесть не давала спать спокойно, и через несколько месяцев она во всем призналась. Как ни странно, любовник воспринял новость спокойно и даже обрадовался. Отбирать ребенка он не собирался, но и разводиться ради малыша у него намерений не было. В итоге после рождения своих дочурок Мила улетела в Россию в статусе матери- одиночки.
Однако не было бы счастья, да несчастье помогло. Жена ее любовника умерла. Она была серьезно больна уже многие годы. Женщина знала о внебрачном ребенке, однако, будучи мудрой, не стала препятствовать их общению, более того — находясь при смерти, попросила мужа жениться на женщине, родившей ему дочь. Сказка оказалась со счастливым концом, и единственной ложкой дегтя было то, что дети мужчины не приняли его новую жену. Впрочем, Милу это мало огорчало. Она была счастлива со
