была уверена. Напротив дворца возвышался королевский оперный театр, а справа находилось кафе, в котором и договорились о встрече подруги. Недолго думая, владельцы заведения нарекли его «Кафе де Ориенте», дабы и местным жителям, и туристам было удобнее запоминать адрес: площадь Ориенте, кафе «Ориенте».
Уже стемнело, и на улице зажглись фонари. Ирина подошла к открытой веранде и поискала свободный столик. Взгляд ее скользнул по смутно знакомому лицу и метнулся назад, чтобы повнимательнее рассмотреть его. В самом дальнем углу сидела Марина, но только узнала Ирина ее с трудом и не сразу. Высохшая, словно трость, со впалыми измученными глазами, она напоминала привидение. Марина сидела ссутулившись, некогда обтягивающий шикарное тело сарафан болтался на плечах, как на вешалке. Голова была повязана банданой, призванной скрыть отсутствие волос. Зрелище было печальное, желания стать частью этой картины не возникало, но, пересилив чувство страха и подавив постыдное чувство брезгливости, Ирина вошла в кафе и направилась к столику, за которым расположилась подруга.
— Марина, привет, — заставив себя улыбнуться, произнесла Ира и села.
— О, Ирочка! Привет! Как я рада тебя видеть, — довольно ответила подруга.
На несколько секунд она даже преобразилась: глаза засияли веселыми огоньками, спина выпрямилась, а улыбка смягчила заостренные черты лица.
— Ты легко нашла это заведение? — спросила Марина.
— Да, в течение всего полета читала путеводитель по Мадриду, так что немного ориентируюсь, — произнесла Ирина и невольно вспомнила о новом знакомом.
Красоты города и незабываемые впечатления не давали Ире времени думать о Карлосе. Но сейчас она забеспокоилась, потому что он не звонил. Ира почувствовала легкий укол в сердце: стало обидно, что он до сих пор не вспомнил о ней, не пригласил на ужин.
— Ты чем-то расстроена? — поинтересовалась Марина, заметив легкую тень, пробежавшую по лицу подруги.
— Нет, — отмахнулась та, всеми силами заставляя себя выкинуть из головы Карлоса.
«Во-первых, он того не стоит, — убеждала себя Ира. — А во-вторых, я замужняя женщина и не должна думать о постороннем мужчине».
— Значит, показалось, — пожала плечами Марина. — Что ты будешь заказывать?
— А что здесь вкусного? — почувствовав жажду и голод, оживилась Ирина.
— Предлагаю взять для начала сангрии, затем хамон и сыр с красным вином, ну и если у тебя останется место в животе, то любое рыбное блюдо.
— Почему рыбное? — полюбопытствовала Ира. — Я думала, в Мадриде предпочитают мясо.
— Это типичное заблуждение. Если наш город не расположен вблизи моря, это вовсе не означает, что мы предпочитаем мясо. Между прочим, Мадрид — самый крупный закупщик рыбы в Испании. Ты еще не была на рынке Сан-Мигель? Там потрясающие рыбные тапас!
— Не люблю рыбные рынки, — поежилась Ирина, — этот запах…
— Поверь мне, — с пониманием дела настаивала Марина. — Загляни и, уверяю, выйдешь ты оттуда не скоро.
— Хорошо, попробую, — без энтузиазма согласилась Ирина.
Официант принес в прозрачном стеклянном кувшине бордовую жидкость с кусочками фруктов и льда, все еще плавающими по кругу. Ловко разлив по бокалам сангрию, он удалился.
Ирина сделала первый глоток и закрыла от наслаждения глаза. Легкий, свежий кислова-то-сладкий вкус с яркими цитрусовыми и виноградными нотками доставлял истинное удовольствие. Напиток расслаблял и дурманил голову.
— Ты назвала это сангрией? — переспросила Ира.
— Да, — довольно ответила Марина. — Нравится?
— Очень! Не буду никакого вина! Только сангрия! За тебя, подруга! — произнесла Ирина тост и залпом опустошила бокал.
— В каком отеле ты живешь? — поинтересовалась Марина.
— В «Ритце».
— Красиво жить не запретишь, — пошутила Марина, но эта шутка из изможденных уст прозвучала как-то неестественно и натянуто.
— Ну что, — поставив пустой бокал на стол и нависнув над подругой словно коршун, произнесла Ира, — может, сразу расставим все точки над «i»?
— Хочешь узнать, зачем я тебя позвала? — сбросив маску веселья и беззаботности, спросила подруга.
— Вообще-то, да. Хочу. Думаю, я летела почти двенадцать часов не ради беззаботной дружеской встречи.
— Давай сперва поедим? Поговорим о хорошем? — неуверенно предложила Марина.
— Мне кусок в горло не полезет. Зная, что у тебя беда, я не могу спокойно набивать желудок, — тоном, не терпящим возражений, заявила Ира и тут же ласково добавила: — Ты снова заболела?
— Так заметно?
— Сама же все знаешь, — ответила Ирина и отвела глаза.
— Твоя правда! — кивнула Марина. — Новый виток. Некоторых болезнь отпускает и дает спокойно дожить отпущенные годы, к другим возвращается. Я оказалась в группе неудачников.
— Ты начала лечение? — скрепя сердце, Ира продолжила разговор.
— Нет.
— Почему? — удивилась она.
— Я этого больше не выдержу…
— Что значит «не выдержу»? — перебила подругу Ира. — За жизнь надо бороться.
— У меня нет сил. И это не просто слова, — тихо ответила Марина. — Поверь, я боролась, но это сражение не в пользу больного. У меня уже нет шансов.
— Не понимаю.
— И слава богу! — заставила себя улыбнуться Марина. — В общем, Ирочка, — продолжила она, — я пригласила тебя не для того, чтобы ты меня уговаривала лечиться…
— Тогда зачем? — осушив очередной бокал, удивилась Ира. — Я думала, тебе нужна поддержка.
— Поддержка как раз и нужна. Но в совершенно ином вопросе.
Ира вопросительно посмотрела на подругу. В этот момент подошел официант и начал церемонно расставлять на столе закуски. Повисло тяжелое молчание, которое, однако, дало возможность осмыслить сказанное.
Ирина взглянула на подругу и увидела, что та жутко нервничает. Мечущиеся суетливые глаза, испарина на лбу, трясущиеся руки — все это говорило о душевном страдании.
Жалость накрыла Ирину мощной волной, не давая возможности опомниться, укрыться или сбежать от нее. Она почувствовала невыносимую боль, которая толкала ее на любые поступки, лишь бы помочь подруге.
Сострадание — это боль при виде несчастья другого человека. Однако эта душевная боль мешает оказать настоящую помощь, потому что она — отражение человеческого эгоизма: только лишь для того, чтобы избавиться от собственных страданий, человек и желает оказать помощь.
Ира не являлась исключением. Она была искренне готова избавить подругу от мучений, но в первую очередь этот порыв был вызван собственным стремлением найти душевное спокойствие.
Официант удалился, и женщины смогли продолжить разговор.
— Я готова сделать все, что ты попросишь, — с чувством проговорила Ирина.
— Хорошо, что ты все поняла, — довольно произнесла Марина. — Говорить о болезни нет никакого желания. Это пустое.
— Тогда скажи, пожалуйста, чем я могу быть полезна? Для какой цели ты пригласила в Мадрид именно меня?
— Да-да, — закивала Марина. — Сейчас все объясню.
Ирина напряглась. Она даже представить себе не могла, чем может быть полезна в столь непростой ситуации.
