блестящих крагах, бриджах тонкого сукна и погонах, вшитых в острые плечи отлично пригнанного френча? Это были разные люди, и, как я успел заметить, несмотря на свою неопытность в подобных делах, разница их была не только в одежде. Однако отец вежливо отвечал на вопросы подполковника и сам, в свою очередь, спрашивал его: они знали друг друга.
— Я уважаю вас, господин Арканов, и поэтому, пока я жив, с вашей головы не упадет ни один волос, — проникновенно говорил подполковник. — В конце концов, какое мне дело до того, что где-то с удивительной методичностью взрываются боеприпасы союзного командования и сваливаются под откос бронепоезда? Вы, разумеется, к этому не причастны, господин археолог.
Гамлер выразительно улыбнулся, но, встретив бесстрастный взгляд своего собеседника, погасил улыбку. Я вдруг подумал о том, что в последнее время мой отец занимался не одними археографическими исследованиями и что об этом каким-то образом узнал неприятно вежливый белогвардейский офицер.
— Вы понимаете меня, господин Арканов? — сухо спросил Гамлер. Ему, очевидно, надоело разыгрывать из себя учтивого гостя. Отец по-прежнему сидел чуть ссутулившись, невозмутимо поглаживая подбородок.
— Кажется, понимаю, — ответил он спокойно. — Судя по всему, вы не изменили своих методов работы. Шантаж?
— Не совсем так, Андриан Ефимович, я хотел бы говорить с вами как джентльмен с джентльменом.
— И поэтому пригласили солдат? — прищурился отец, кивнув на окно, за которым маячила фигура часового.
— О, это только условности!
— Штыки тоже?
— Будем откровенны, коллега. — Гамлер положил свою узкую руку на руку отца. — Я не имею ничего общего с теми фанатиками, которые умирают с гордо поднятой головой. Песенка святой Руси, по-видимому, спета: регулярные войска красных продвигаются на восток довольно энергично…
Гамлер посмотрел на окривевшего царя, презрительно выпятив губы, сказал, хохотнув:
— Дважды расстрелянный… Однако вы печенег, Андриан Ефимович! И к тому же убежденный. Нам незачем играть в прятки: мне необходима ваша помощь, и вы, разумеется, не откажете в ней. Во всяком случае, я не вижу для вас другого выхода.
— Мне уже приходилось слышать подобное. Помните Петербург? — Отец отнял свою руку и продолжал явно издевательским тоном: — Мы с вами вот так же…
— Нет, вы нисколько не изменились! — восхищенно воскликнул Гамлер и снова погладил нас обоих своим кошачьим взглядом, пододвинул планшетку и начал медленно расстегивать ее. В наступившей тишине было слышно, как скрипнула полированная кожа, что-то хрустнуло. Должно быть, хрустнул засохший клей пакета, который появился в руках Гамлера. Не спуская глаз с отца, чеканя слова, он сказал: — Союзному командованию стало известно, что в одном из древних городищ… Короче, я предлагаю вам принять участие в археологической экспедиции. Прошу ознакомиться с маршрутом.
Он подал отцу пакет, снова закурил, исподтишка наблюдая за тем, как отец распечатывает пакет.
— Поверьте, Андриан Ефимович… — заговорил он прежним тоном и даже улыбнулся слегка. Он был отличным актером, этот белогвардеец, — поверьте, я не стал бы беспокоить вас, если бы не полковник Джонсон.
— Иными словами, вы заручились благосклонным разрешением американских интервентов на продвижение экспедиции по русской земле?
— Что делать? Общение с вами не прошло для меня бесследно: я сделался в некотором роде интернационалистом.
— И научились довольно неудачно каламбурить, — усмехнулся отец. — Итак, в городе не оказалось сколько-нибудь сносного специалиста?
— Это вам лучше знать, — не остался в долгу Гамлер, — кто же, кроме вас, располагает более точными сведениями относительно сокровищ свободных ангуонов?
— Помнится, в свое время вы довольно ловко ориентировались в археологических пластах, — вскользь заметил отец, и я, совершенно не зная, о чем идет речь, испытал приятное удовлетворение от его слов. На моих глазах происходил поединок двух умных врагов.
— Я только скромный ученик ваш, господин Арканов, — сказал Гамлер, отвечая на выпад отца. — До сих пор храню в кладезях своей памяти ваши великолепные, я бы сказал, блестящие лекции о происхождении семьи, частной собственности и государства. Право же, надо было обладать волшебным даром, чтобы с такой убедительностью обернуть легенду о золотых идолах в научную версию!
— Стало быть, вы всерьез решили с моей помощью прибрать к рукам сокровища предков?
— А вам, разумеется, хотелось бы преподнести их в дар молодой Республике, быть может, лично господину Ленину?
— Республика предпочла бы реальные ценности.
— Разграбленные банки, часы, запонки, браслеты?.. — Гамлер подался вперед, лицо его потемнело.
— Вот именно, разграбленные бывшими правителями России, — усмехнулся отец и резким движением, заставившим вздрогнуть меня, вскрыл пакет. В его руках появилась…
— Моя тетрадка! — невольно вскрикнул я. Это была та самая тетрадка, которую я потерял в развалинах старых казарм.
— Вы не ошиблись, мой молодой друг, — сказал Гамлер.
— Я вам не друг.
— Тем более; истуканы, превосходный план Веданы и особенно удивительный портрет подсказали мне мысль обратиться за помощью к вашему родителю. Кстати, юноша, вы исчезли тогда, как призраки, — приятельски подмигнул мне Гамлер. «Юноша» — как он смеет слюнявить это слово, слово, на которое имел право только отец.
Я хотел ответить уничтожающим презрением, но не успел. Гамлер уже не обращал на меня ни малейшего внимания, говорил, обернувшись к отцу:
— Как видите, господин Арканов, мы довольно успешно учимся у чека. Школьная тетрадка, случайность… Право, я не предполагал, что вы окажетесь здесь, в этой буферной республике! Да и кто мог предполагать, что именно вы, с вашим стажем профессионала-подпольщика, рискнете появиться на глазах трех контрразведок… Не скрою, я восхищен. Все было рассчитано дьявольски просто и гениально!
Отец задумчиво перелистывал злосчастную тетрадь и, по-видимому, не слушал, что говорил подполковник. Во всяком случае никак не реагировал на его излияния. Потом отложил тетрадь, сказал:
— Поскольку ваша экспедиция не совсем обычна и предпринимается, судя по всему, с согласия ваших теперешних хозяев..
— Следовательно? — быстро спросил Гамлер.
— Мне надо подумать.
— К сожалению, у вас недостаточно времени, господин Арканов, — жестко выговорил Гамлер. Этот человек менялся на глазах, как хамелеон, мгновенно превращаясь из внимательного собеседника в грабителя с большой дороги. — Мои условия: вы показываете место так называемых сокровищ и уходите. Безопасность гарантирую. Как вы полагаете, для успешного осуществления экспедиции роты отлично подготовленных специалистов достаточно?
— Пять. Вы недооцениваете местных условий. Сопки, знаете, тайга и все прочее, — невозмутимо уточнил отец и посмотрел на меня. Голос его дрогнул: — А вот что мне с тобой делать, Клим, ума не приложу.
— Это предусмотрено, — Гамлер дружески кивнул мне, — он пойдет с нами. Надеюсь, вы, молодой человек, усидите на верховой лошади?
Он сказал это с таким искренним участием, с такой заботой обо мне, словно только и думал о том, чтобы сделать отцу приятное. Будь я немного постарше, я наверняка сумел бы уловить в этом голосе нечто общее с голосом человека, захотевшего отведать курятины. «Милый, тебе не жестко?» — ласково спрашивал человек, укладывая петушка на чурбан и занося над его шеей топор… Но я многого тогда не
