достойным всякого интереса, здорового и болезненного. Выяснили, что он когда-то где-то работал, и весьма успешно, потому что его уволили, так как он изобретал не то, чего от него ждали. Выяснили, что он был женат, но по причине своего гениального развития не мог иметь детей, и хотя платил налог за бездетность исправно, его жена ушла к другому. Выяснили, что сейчас он живет переводами с восьми языков, включая язык бушменов, хотя никто толком не мог знать, кто такие бушмены, на каком языке они говорят и зачем. Короче, выяснили все, что необходимо выяснить о неженатом мужчине странного поведения и зрелого возраста. Первые три-четыре недели проживания в полудоме изобретатель весь день обычно торчал в окне и пялился на небо, а это, как известно, добром не кончается. Изобретает, говорили о нем с улыбкой. Иногда прибавляли: наш сумасшедший, и при этом всем становилось как-то легко и радостно: хотелось верить в доброе и светлое.

Марии все эти события ужасно нравились. Во время хеппенинга она стояла впереди толпы и в особенно острые моменты взвизгивала от удовольствия.

– Милый, – говорила она вечером К. М., – когда мы будем уезжать, мы обязательно устроим такое же представление. Только еще красивее. Мы станем прямо в комнате поджигать мебель, а потом выбрасывать в окно. Представляешь?

– Представляю, – отвечал К. М. – У женщин здравый смысл – последняя инстанция, но до нее дело обычно не доходит.

– А у мужчин здравого смысла вообще кошка намяукала, – запальчиво отвечала Мария.

– Неправда. У мужчин здравый смысл – это первая инстанция, а дальше нее уходят только поэты. С женщиной он встречается на ничейной территории.

– Но под одним одеялом, – смеялась она. – Ты заметил, какой безумный взгляд у нового жильца? Прелесть какой сумасшедший взгляд. Ужасно романтичный, я думаю, он нас однажды всех удивит.

Недели две по вечерам новый жилец являлся в гости к П. П., и они, закрыв двери на ключ, долго шушукались. Вредная старуха на все расспросы ничего не отвечала, поджимала губы и напускала таинственный, важный вид.

– Мне кажется, – говорила Мария, – я уверена: они затевают строить космический корабль. Сейчас все помешались на космосе. Слушай, милый, давай мы первые построим и улетим.

– Я не умею, – дремотно отвечал К. М.

– Хорошо, тогда утешь меня.

– Рано, еще не ударили в колокол.

– Какой колокол?

– Как у парагвайских иезуитов. У них был обычай: в полночь бил колокол, призывая мужей к исполнению супружеского долга.

Мария с минуту беззвучно смеялась, затем заявила:

– У нас будет другой сигнал – крик ночной чайки.

Вечерние перешептывания с П. П. материализовались в проект. В один чудный денек изобретатель широкими шагами отметил на пустыре квадрат двадцать на двадцать метров, вбил колья, протянул веревку и объяснил, что отныне это площадка строительства космического корабля. Все полдома ожидали чего-то подобного, и поэтому жильцы обрадовались. За неделю у площадки выросла груда заготовок – старые водопроводные трубы, части газовых плит, чугунная ванна, листы кровельного железа, мотор и рама инвалидной коляски, сварочный аппарат, множество других предметов неизвестного происхождения и непонятного назначения. Руководителем проекта оказалась, естественно, П. П., а ее первым заместителем стала Мария. П. П. преобразилась – двигалась решительно, напористо, говорила энергично и деловито, размашисто жестикулировала. Для охраны строительства она вытребовала молодого свежеусого милиционера, и он с утра прохаживался по периметру площадки, томясь бездельем, краснея от смущения и порываясь сбежать с поста.

Весь подъезд загорелся замыслом. Споры, кого брать в космос, а кто и даром не нужен, то и дело вспыхивали в оставшихся квартирах полудома, на кухнях, в коридорах, на лестничных площадках. Иногда кто-нибудь с верхотуры, перегнувшись в окно так, что чуть не вываливался, кричал вниз:

– Мария! А Зойка с пятой квартиры… – и дальше шел перечень проступков Зойки.

Мария отвечала снизу:

– Передайте Зойке, что если она… – и шел перечень требований к Зойке.

В конце концов предварительный состав экипажа утвердился, остальным желающим слинять с земли было обещано, что их возьмут вторым рейсом. Работа шла по плану, если был хоть какой-то план в чьей- либо голове. Сумасшедший изобретатель, о чьем пропитании радела общественность полудома, с утра выходил на пустырь, натягивал на лохматую голову большую кепку без козырька, туда же водружал сварочный щиток и приступал к работе.

Немногие зеваки с улицы, завидя конструкцию, которая росла день ото дня, молча наблюдали, решаясь иногда вступить в разговор.

– Скажите, товарищ, – обращался кто-нибудь из зевак, – ваша программа как-нибудь согласуется с мировыми направлениями аэрокосмическими?

Изобретатель, поглощенный работой, либо не вникал в вопрошание, либо, подняв с лица щиток, пронзительно и тупо смотрел на П. П. или Марию, и они загадочно отвечали:

– Нет.

– А какое секретное топливо вы используете?

– Перемолотые зубные щетки.

– А ваш полет будет иметь международный резонанс?

– Едва ли. Мы резонансируем сами на себя.

– А…

По субботам, к общей радости всеего полудома, проводились испытания топлива на подручных средствах. Обжатое в конус колено водосточной трубы или полуметровая гильза из-под мороженого начинялись пластмассовыми пакетами с перетертыми в крошево зубными щетками. Изобретатель устанавливал приспособление на треногу, Мария, глядя на секундомер, давала отмашку, П. П. подносила факел на древке швабры, и труба, разбрызгивая вонючие искры, с ревом и свистом, оставляя за собой черный шлейф, уносилась в сиреневое небо под крики высунутых из окон голов.

– Ну как? – с сомнением спрашивал изобретатель.

– Неплохо, – отвечала П. П., – однако стартовая скорость, пожалуй, маловата. Надо добавить триметилалюминий.

– Или процентов пятнадцать триэтилалюминия, – отвечал изобретатель.

– Не более десяти процентов, – настаивала П. П., – и при этом пропитать смесь жидким пропиленом.

Мария настолько увлеклась проектом, что ни о чем ином не могла думать и говорить, и К. М., возвращаясь со службы, рано утром заставал Марию за книгами по аэронавтике. По общему молчаливому согласию Мария сама назначила себя штурманом, и ночью, пока К. М. дежурил, Мария тоже не спала, склонялась над звездными картами, вычисляя витки и параболы, однако, заметил К. М., она делала это как понарошку, будто заранее знала, куда они полетят. Два-три раза в ночь она выходила и звонила К. М.

– Милый, тебе не скучно?

– Скучно.

– Были сложные утешения?

– Нет. Звонила женщина, спросила, какую диету соблюдать, чтобы родить мальчика. Я посоветовал ей за два месяца до зачатия питаться мясом и грецкими орехами, а также обратить внимание, есть ли у ее мужчины родимые пятна и бородавки. Тогда восемьдесят процентов успеха – диете, двадцать – бородавкам. И мужчина во время акта должен надевать валенки… на ноги, конечно.

– Ты умница, милый, все знаешь. А еще?

– Советы по воспитанию детей, рожденных вместо брака. Потом – как бросить курить. Как отвыкать от телевизора. Беседа о структуре женского характера. Всякое, несерьезное.

– Я так соскучилась по тебе. И чайки жалобно кричат.

Вы читаете Утешитель
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату